Бог Иисуса Христа
Шрифт:
Уже литературе премудрости Ветхого Завета известно представление об относительно самостоятельных по отношению к Богу ипостасях. К ним относятся прежде всего Премудрость и во многом тождественная ей пневма (Прем 1:6–7; 7:7, 22, 25). В иудаизме периода между Ветхим и Новым Заветом о Духе говорится в личностных категориях: Он говорит, взывает, укоряет, печалится, плачет, радуется, утешает; Его даже представляют говорящим с Богом. Он выступает как свидетель против человека или представляется заступником человека [808] . Новый Завет использует сходные выражения. В нем говорится о воздыхании Духа и о молитве Духа в нас; Дух ходатайствует за нас перед Богом (Рим 8:26). Дух свидетельствует о себе нашему духу (Рим 8:16). Дух разделяет дары каждому особо, как Ему угодно (1 Кор 12:11). Он говорит как в Писании Ветхого Завета (Евр 3:7; 1 Петр 1:11–12; 2 Петр 1:21), так и в Церкви (1 Тим 4:1). Он учит общину (Откр 2:7). Все это — личностные, или, по крайней мере, указывающие в направлении личности высказывания. В Евангелии от Иоанна Дух — помощник и покровитель Церкви (Ин 15:26). Он — прежде всего «другой покровитель» наряду с Иисусом (Ин 14:16) и поэтому должен по аналогии с Иисусом пониматься как личность. Отец посылает Его во имя Иисуса, но Он выступает самостоятельно по отношению к Отцу (1 Ин 2:1); Он — не только возвращающийся Христос, но и свидетель об Иисусе (Ин 15:26). Интересно, что несмотря на средний род слова «дух» в греческом языке, в Ин 14:26 он обозначается указательным местоимением мужского рода «этот» и тем самым характеризуется как личность. Во всем этом можно видеть ясные указания на относительную самостоятельность и личностное понимание Духа. Соответственно, Новому Завету уже известны тринитарные высказывания (Мф 28:19; 2 Кор 13:13 и др.), о которых мы еще будем говорить подробно [809] .
808
H.L. Strack/P. Billerbeck Kommentar zum Neuen Testament aus Talmud und Midrasch. Bd. 2. M"unchen, 1924. S. 134–138.
809
Ср. ниже: с. 317 и далее.
Смысловой контекст важнее, нежели отдельные
Несмотря на эти новозаветные элементы, их прояснение протекало довольно медленно [810] . В своей знаменитой речи Григорий Богослов показывает медленный прогресс откровения Божественной тайны. Согласно ему, в Ветхом Завете была открыта тайна Отца, в то время как Сын пребывал в неизвестности; Новый Завет открывает Сына и внушает мысль о Божественности Святого Духа. Лишь в настоящее времени Дух открывается нам более ясно [811] . Действительно, у раннехристианских авторов встречаются неясности в отношении Святого Духа. Часто Его путают с Сыном [812] . В сущности, мышление апологетов было более двоичным, чем троичным. Однако прояснение происходит уже довольно рано, в связи с крещальным символом веры. Исповедание веры в Троицу при крещении известно уже из Мф 28:19, Дидахе [813] и сочинений Иустина [814] . Иринею Лионскому [815] и Тертуллиану [816] совершенно ясна троичная форма крещального символа веры. Правила веры Иринея [817] и Тертуллиана [818] также свидетельствуют о вере в Троицу. Ириней сразу же после символа веры разъясняет, что существуют три основных части веры [819] и что все ереси основываются на отрицании одной из этих частей [820] .
810
Об истории пневматологии см.: H.B.Swete The Holy Spirit in the Ancient Church. London, 1912; Th. Ruesch Die Entstehung der Lehre vom Heiligen Geist bei Ignatius von Antiochia, Theophilus von Antiochia und Irenaus von Lyon (Studien zur Dogmengeschichte und systematischen Theologie 2). Z"urich, 1952; G. Kretschmar Studien zur fr"uhchristlichen Trinitatstheologie (Beitr"age zur historischen Theologie 21). T"ubingen, 1956; G. Kretschmar «Le d'eveloppement de la doctrine du Saint–Esprit du Nouveau Testament a Nic'ee», в Verbum caro 88 (1962), S. 5–55; G. Kretschmar «Der Heilige Geist in der Geschichte. Grundz"uge fr"uhchristlicher Pneumatologie», в W.Kasper (Ed.) Gegenwart des Geistes. Aspekte der Pneumatologie (Quaest. disp. 85). Freiburg–Basel–Wien, 1979. S. 92–130; H.Opitz Urspr"unge fr"uhkatholischer Pneumatologie. Ein Beitrag zur Entstehung der Lehre vom Heiligen Geist in der r"omischen Gemeinde unter Zugrundelegung des 1. Clemens–Bnefes und des »Hirten» des Hermas (Theologische Arbeiten 15). Berlin, 1960; A.Orbe «La teologia del Espiritu Santo», в Estudios Valentianos. Bd. 4. Roma, 1960; W. D. Hauschild Gottes Geist und Mensch. Studien zur fr"uhchristlichen Pneumatologie (Beitr"age zur Evangelischen Theologie 63). M"unchen, 1972; H.J.Jaschke Der Heilige Geist im Bekenntnis der Kirche. Eine Studie zur Pneumatologie des Irenaus von Lyon im Ausgang vom altchristlichen Glaubensbekenntnis (M"unsterische Beitr"age zur Theologie 40). M"unster, 1976; Y.Congar Je crois en l`esprit saint. T. 1. Paris, 1980. S. 108 и далее.
811
Григорий Богослов Oratio 31, 26 (SC 250, 326–329).
812
Пастырь Ермы 41; 58; 59 (SC 53, 188–191; 234–237; 236–241); Иустин Apologia I, 39 (Corpus. Apol. Ed. Otto. S. 110–113).
813
Дидахе I,1 (SC 248, 232).
814
Иустин Apologial, 61 (Corpus. Apol. Ed. Otto. S. 162–169).
815
Ириней Лионский Adv. haer. Ill, 17,1 (SC 211, 328–331); Epid. 3; 6–7 (SC 62, 32; 39–40).
816
Тертуллиан De bapt. 13 (CCL 1, 288–289).
817
Ириней Лионский Adv. haer. I, 10,1 (SC 264, 154–159).
818
Тертуллиан De praeser. haer. (CCL 1, 197–198); Adu Praxean 2 (CCL 2, 1160–1161); Devirg. Vel. 1 (CCL 2, 1209–1210).
819
Ириней Лионский Epid. 6 (SC 62, 39–40).
820
Ириней Лионский Epid. 99 (SC 62, 168–169).
Богословское разъяснение, как кажется, поначалу происходило в пределах иудаизма при помощи апокалиптических образов [821] . Первые более спекулятивные попытки встречаются нам на латинском Западе у Тертуллиана [822] , на Востоке у Оригена [823] , у обоих не без субординационистской тенденции. Вопрос субординационизма, разумеется, обострился лишь в IV в., когда оригенист Арий, как мы уже упоминали, оспорил истинное Божество Иисуса Христа. В заключительной фазе арианских волнений та же самая проблема стала актуальной и в отношении Святого Духа. Македониане или т.н. пневматомахи (буквально: духоборцы), в сущности, были библицистами, противившимися включению в веру метафизических утверждений. Они понимали Духа как служащего духа, переводчика Бога или нечто вроде ангельского существа; Он не был для них ни творением, ни средним между Богом и творениями существом. Против этого течения выступали прежде всего три великих каппадокийца: Василий Великий («О Святом Духе»), Григорий Богослов («Пятая богословская речь») и Григорий Нисский («Большой катехизис», 2). Открытое столкновение началось после того, как Василий Великий в 374 г. вместо прежней доксологии «Слава Отцу через Сына в Святом Духе» велел произносить непривычную доксологию «Слава Отцу с Сыном и Святым Духом». Посредством этой доксологии Дух был поставлен на одну ступень с Отцом и Сыном. В книге «О Святом Духе» Василий защищал эту формулировку, ссылаясь в т.ч. на крещальное исповедание веры. В эту полемику включился и Афанасий (четыре письма Серапиону). Его аргументация была прежде всего со–териологической, так же как и в дискуссии об истинном Божестве Иисуса Христа: мы только тогда в состоянии быть через Духа причастниками Божественной природы и удостоиться обожения, если сам Святой Дух является Богом [824] . Таким образом, для отцов предметом дискуссии была не чисто спекулятивная проблема, а принципиальный вопрос спасения.
821
Отголоски см. у Иринея Лионского Epid. 10 (SC 62, 46–48); у Оригена De principiis 1, 3, 4 (SC 252, 148–153).
822
Тертуллиан Adu Praxean 2 (CCL 2, 1160–1161; 1167–1168).
823
Ориген De principiis 1, 3, 1–8 (SC 252, 142–165).
824
Афанасий Epist. ad Serap. I, 19–25 (PG 26, 573–590); Григорий Богослов Oratio 31, 6 (SC 250, 285–287).
Этот спор разбирал Константинопольский собор 381 г., исторически бывший синодом Восточной церкви, и только посредством рецепции, в особенности через Халкидонский собор (451), ставший Вселенским собором. Он составил вероучительное послание (томос), которое впоследствии было утеряно и содержание которого нам известно из письма папе Дамасу и руководимому им западному синоду в Риме (382), направленного ему синодом 382 г. В этом томосе идет речь о единой Божественной природе, силе и сущности Отца, Сына и Святого Духа, которым подобает равная честь, достоинство и равное господство и которые существуют в трех совершенных ипостасях или лицах [825] . В соответствии с этим в 1–м каноне предаются анафеме пневматомахи, ариане и прочие еретики [826] . Западный синод 382 г. при папе Дамасе, по существу, учит тому же [827] . Помимо придерживающегося специальной богословской терминологии томоса Константинопольский собор составил исповедание веры, а точнее, сделал своим исповедание, которое содержится в труде Епифания Саламинского (Кипрского) «Стоящий на якоре» [828] . Этот символ дополняет засвидетельствованное в Никейском символе
веры учение о Святом Духе: «Веруем… в Духа Святого, Господа животворящего, от Отца исходящего, которому вместе с Отцом и Сыном воздаются поклонение и слава и который вещал через пророков» [829] . Это учение Никео–Константинопольского исповедания веры, великого исповедания веры Церкви, до сегодняшнего дня объединяет все церкви Востока и Запада.825
Ср.: Conciliorum oecumenicorum D'ecr'eta (ed. J. Alberigo), 24.
826
DS 151.
827
DS 168–177; NR 258–265.
828
Епифаний Ancoratus 119 (GCS 25, 147–149).
829
DS 150; NR 250.
Бросается в глаза, что часть символа веры, исповедующая Святого Духа, в отличие от второй части, исповедующей Иисуса Христа, не использует понятия . Однако Церковь вынесла свой урок из волнений, последовавших за Никейским собором; видимо, по этой причине третья часть символа веры избегает этого спорного, дающего повод к недоразумениям, не засвидетельствованного в Писании термина. Однако, как показывает томос, по сути дела учение о Божестве Святого Духа было совершенно ясным. Святой Дух был обозначен словом , получив, таким образом, титул, служивший в Септуагинте переводом еврейского имени Божьего adonai. Разумеется, было известно, что обозначение «Господь» (` ) принадлежит Иисусу Христу, поэтому Духа называли . Таким образом, Святой Дух относится к категории «Господь», Он есть Бог. Формулировка «животворящий» выражала то же самое с точки зрения действия и функции. Это понятие стремилось выразить тот факт, что Дух есть не только дар жизни, но и податель этого дара, начальник духовной жизни, что является исключительной прерогативой Бога. Эта формулировка в то же время проясняет сотериологический и экзистенциальный характер исповедания веры в Святого Духа. Отцы Церкви аргументировали вновь и вновь: если Святой Дух не является истинным Богом, то невозможно и наше обожение через Него. Следующая формулировка, «исходящий от Отца», вслед за Ин 15:26 имела целью прояснение внутритроичкого отношения между Отцом и Духом. Она стремится опровергнуть высказывание о том, что Дух — творение Отца и одновременно сказать, что Дух не рождается Отцом, подобно Сыну; Дух находится в собственном первоначальном отношении к Отцу. Отношение Духа к Сыну было позднее определено на Западе посредством прибавления filioque, причем таким образом, что это привело к неустраненному до сегодняшнего дня конфликту с Востоком [830] . В высказывании «которому вместе с Отцом и Сыном воздаются поклонение и слава» вновь выражается доксологический мотив, который играл решающую роль уже у Василия Великого, в начале дискуссии. В нем подчеркивается, что Духу подобает то же поклонение и прославление, как Отцу и Сыну, и что Ему поклоняются и Его прославляют вместе с Отцом и Сыном. Это означает, что Духу подобает то же достоинство, что и Отцу и Сыну. Наконец, в антигностической формулировке «который вещал через пророков» идет речь о роли Святого Духа в истории спасения. Ветхий и Новый Завет связаны одним Духом; они относятся друг к другу как обетование к его исполнению.
830
См. об этом ниже: с. 281 и далее.
Так называемое Никео–Константинопольское исповедание после его рецепции на Халкидонском соборе (451) стало общим достоянием всех христианских церквей Востока и Запада. Оно представляет собой один из сильнейших экуменических элементов и может считаться основной формой выражения христианской веры. Это положение действительно и в отношении учения о Святом Духе. Все дальнейшие пневматологические высказывания, по сути дела, являются лишь интерпретирующим развитием этого исповедания, не в последнюю очередь знаменитое прибавление в западном исповедании, которое отсутствует в восточном и согласно которому Святой Дух исходит от Отца и от Сына (filioque). Первоначальное исповедание оставляло в этом месте вопрос открытым. Оно прояснило Божественную природу Святого Духа как условие его функции в истории спасения, а также отношение Духа к Отцу, но оставило открытым вопрос об отношении к Сыну. Это не просто спекулятивный вопрос; напротив, в этом вопросе идет речь о точном определении отношения Святого Духа к спасительному деянию Сына и, тем самым, к Церкви. В этом вопросе совместное исповедание оставляло открытыми различные возможности богословской интерпретации, которые позднее привели к большим конфликтам и стали одним из поводов церковного раскола между Востоком и Западом. Мы должны теперь обратиться к различиям в богословии Святого Духа на Востоке и Западе.
3. Богословие Святого Духа
Различия в богословии Востока и Запада
Богословие Святого Духа связано с особыми проблемами. Мы, люди, можем говорить о тайне Божьей только в человеческих образах и притчах. Писание также описывает действие Святого Духа в различных образах: дыхание, воздух, ветер; вода жизни; огонь, или языки пламени; миро и помазание; печать; мир; дар; любовь. Каждый из этих образов стремится по–своему постичь единое действие и существо единого Духа Божьего. Поэтому различные образы могут вести к различным богословским пониманиям.
Именно это произошло в различных богословских проектах Востока и Запада [831] . На почве общей веры, засвидетельствованной в Писании и предании, они привели к различиям в богословии Святого Духа. Различия касаются как образов, так и терминологии, а также общей концепции пневматологии. К сожалению, здесь не удалось сохранить законного и желаемого единства в многообразии различных богословских спекуляций. Различия богословия отразились и в исповедании веры Западной церкви, а именно в спорном прибавлении к Никео–Константинопольскому исповеданию: «исходящего от Отца и от Сына (filioqu'e)». Это filioque отсутствует в первоначальном тексте и в символе веры православных церквей до сегодняшнего дня. Его вставка в латинское исповедание веры превращает богословское различие в различие догматическое, которое позднее было понято как причина разделения церквей и представляет собой до сих пор неустраненное разногласие между Востоком и Западом. Этот спорный вопрос, разумеется, становится понятным и разрешимым только на фоне различий в богословии Святого Духа.
831
Ср. прежде всего: Y.Congar Je crois en Vespnt saint. T. 3. Paris, 1980.
Различные позиции основываются, в первую очередь, на различных образах, которые используются для более глубокого понимания вероучения о Святом Духе. Господствующая в латинском богословии модель исходит из душевных способностей познания и воли. Отец, познающий и произносящий себя в Сыне как своем Слове, воспринимает в этом познании одновременно движение воли и движение любви, стремящееся к соединению с этим своим образом; Сын также целиком предается Отцу в любви. Это любящее принятие и объятие не есть процесс рождения, как познающее произношение Слова, посредством которого возникает нечто, общее по сущности и все же отличное; напротив, здесь идет речь о движении воли, стремящемся к соединению различного. Поскольку любимое существует в волении любящего как движущая и ведущая сила, то любимое может быть обозначено как дух в смысле внутренней движущей силы. Еще лучше объяснение М.Й.Шебена, почему взаимная любовь Отца и Сына может быть названа Духом: «Если мы хотим выразить глубину и искренность соединения двух личностей, мы говорим, что они одного духа или один дух» [832] .
832
M J. Scheeben Die Mysterien des Christentums (Ges. Schriften. Bd. 2. Freiburg i. Br., 1951). S. 83.
Эта интерпретация Святого Духа как взаимной любви между Отцом и Сыном относится к основам латинской пневматологии, которые были заложены прежде всего Августином. «Святой Дух есть в известном смысле невыразимая общность Отца и Сына» [833] . «Это невыразимое объятие Отца и Его образа — не без наслаждения, не без любви, не без радости. Эта любовь, эта радость, это блаженство, это счастье или иное выражение этой реальности достойным Бога образом» Иларием «кратко названа пользованием. Святой Дух в Троице — тот, кто не рожден, но есть сладкое блаженство Родителя и Рожденного» [834] . Так, вслед за Августином, понимали отношение Отца, Сына и Святого Духа прежде всего Ансельм Кентерберийский [835] и Фома Аквинский [836] . Таким образом, латинское богословие исходит из симметричной модели представления, согласно которой движение жизни в Троице замыкается в Святом Духе как в круговом движении. Однако ему не удалось последовательно придерживаться этого видения. Ведь как Августин, так и вся остальная латинская традиция стремится отстаивать присущую одному только Отцу изначальность. Поэтому Августин, несмотря на свое решительное высказывание об исхождении Святого Духа из Отца и Сына [837] , подчеркивает, что первоначально (principaliter) Он исходит из Отца [838] . Фома Аквинский воспринимает эту формулировку и обозначает Отца как principium, или Jons totius tnnitatis (начало, или источник, всей Троицы) [839] . Из этого следует, что Сын имеет силу для произведения Духа от Отца, так что Фома также может сказать, что Святой Дух исходит от Отца через Сына. Только у Ансельма Кентерберийского нет места этой точке зрения. К сожалению, у него нашлись ученики!
833
Августин De Trinitate V, 11 (CCL 50, 218 и далее).
834
Ibid., VI, 10 (CCL 50, 241 и далее); ср. IX, 4–5 (CCL 50, 297–301).
835
Ансельм Кентерберийский Monologion с. 49 и далее.
836
Фома Аквинский Summa theol. I q.27 a.3–4; q.36 a.l; Summa с. gent. IV с. 19.
837
Августин De Trinitate IV, 20 (CCL 50, 195–202); V, 11 et 14 (CCL 50, 218 и далее; 222–223).
838
Августин De TrinitateXV, 17 et 26 (CCL 50 А, 501–507; 524–529).
839
Фома Аквинский I Sent, d.28 q.l a.l; III Sent, d.25 q.l a.2.