Бог одержимых

– А если девочка?

– Без оглан халвасы старый Рифат тебя не примет.

– Пока мне достаточно, что меня принял ты. А ваши обычаи у меня вот где...
– она свободной рукой звонко шлёпнула себя по ягодице.

– Тогда не будем мешкать, - сказал Малик, поддаваясь гипнозу её форм и движений, - и немедленно приступим к добыче маленьких ибрагимчиков. Жена должна угадывать мысли и желания супруга.

Мария рассмеялась.

– Вот! Теперь смешно! По-настоящему. Милый, когда я без купальника, твои мысли угадать не сложно. А когда ты без плавок, твои желания очевидны!

– Иди ко мне, женщина, - теряя терпение, рявкнул Ибрагим.
– Твой мужчина решил высечь из тебя искру жизни!

Она легко поднялась на борт, и они любили друг друга.

...

А потом Ибрагим, погладив кольцо индикатора зачатия, пожаловался:

– Всё равно белое!

Мария в сладкой истоме подняла руку и присмотрелась к кольцу:

– Не всё сразу, милый. Чтоб индикатору уловить движение бластоцисты, должны пройти хотя бы сутки. Но можем повторить... контрольный выстрел. Как ты?

– Негодница!
– нисколько не злясь, загремел Ибрагим.
– Кто позволил тебе бесстыжие речи?!

– Законы твоих предков, дорогой, - со всем возможным смирением ответила Маша.
– Впрочем, мне нравится. И если для признания прав жены требуется сын, будем делать сына!

Она поднялась на колени, опустилась грудью на палубу и, целуя кольцо, громко зашептала:

– Колечко, колечко, спаси моё сердечко, стань, как небо, синим, а нас порадуй сыном.

– В-вах!
– выдохнул Ибрагим, глядя на фигуру жены.

– Что именно "в-вах", дорогой?
– невинно спросила Маша, игриво оборачиваясь к нему.
– Магия или моя ноги?

– Ноги?
– уточнил Ибрагим, вновь чувствуя приятное напряжение.
– А если просят дочь, то с чем рифмуют "розовый"?

– Я, конечно, могу открыть тебе и эту тайну, - подползая к нему, прошептала Маша.
– Но, боюсь, мать-природа может не понять, какая из моих просьб настоящая.

– Не придавай Аллаху сотоварищей, - строго сказал Ибрагим. Но она в его строгость не поверила.
– Но рисковать не будем. Пусть будет синим. Нам нужен мальчик. А розовый цвет попросишь в следующий раз. Девочки нам тоже нужны... много девочек.

– Потому что мужчинам нужно больше жён, чем одна?
– невинно спросила она.

Обсуждение этой темы обычно оканчивалось ссорой и слезами.

– Умираю от голода, - сказал Ибрагим.

Мария поцеловала его в щеку и поднялась. Она достала из герметичного рундука под скамьёй пластиковый контейнер с едой и расшитые золотой ниткой халаты из фиолетового шёлка, - подарок её матери на их свадьбу. "Чудная женщина, - подумал о тёще Ибрагим.
– Так и не поверила, что у меня на родине такую одежду не носят".

– Сейчас я тебя спасу, - пообещала Мария. Приталивая поясок халата, она вспорхнула на спардек.
– Сполосни корзину с едой, милый, даже варварам нужно отрабатывать право на пищу!

– Варварам?

Ибрагим опустился на нижнюю ступеньку трапа и обмыл в море контейнер.

– О каких "варварах" ты толкуешь, женщина?
– уточнил он уже на спардеке, кутаясь в халат и укладываясь на ещё влажный после уборки хасыр.

Мария бросила ему подушку-миндер.

– О восточных, - ответила Мария, открывая контейнер. Она красиво разложила голубцы и бутерброды с икрой на огромном металлическом блюде. Отдельными горками высились помидоры, огурцы, редиска и несколько пучков зелени.
– О турках, которые всё ещё держат гаремы, а совсем недавно мучили болгар.

– Ха!
– Ибрагима на минуту отвлекла долма в капустных листьях, но мысль он не потерял: - И это говорит мне дочь народа, в обычаях которого было прятать женщин на горе, а провинившихся соседей вырезать тысячами?

– Не на горе, а в горнице, чёрт нерусский, - смеясь, поправила мужа Мария.
– И что ещё за история про тысячу зарезанных?

– Не "на заду", а "в заднице"?
– улыбнулся Ибрагим.
– Видно, стал забывать русский... а зарезанных было не одна тысяча, а пять. О зверствах Меньшикова в Батурине слышала?

– Нет, - нахмурилась Мария.
– Не слышала.

– Зверь - существо интернациональное, Мириам, и к вере отношения не имеет. До крови охочие найдут себе оправдание и в Коране, и в Библии. Одно признание Исы: "не мир принёс, а меч", чего стоит? Любой народ хвастает своими рыцарями, но не вспоминает о своих мерзавцах.

– Но ты-то из рыцарей? Или кто там у вас - янычар?

– Тогда уж "сипахи", - поправил её Ибрагим.
– Только это ты мне ответь: кто я? Человек всегда ошибается, когда о себе думает. Ты одна меня видишь, когда никто не видит. За кого почитаешь, тем и буду.

– Прямо, как в Библии, - одобрила Мария.

– А что до гарема...
– Ибрагим сделал несколько глотков шербета с розовым маслом, потом пододвинул миндер к борту и удобно пристроил на подушке голову.
– Очень правильный обычай. И в пользу женщин, конечно.

– В пользу женщин?

– Разумеется. Красивых женщин больше, чем достойных мужчин. Зачем же отнимать возможность у красивой женщины прожить жизнь в достатке и благополучии? Дать красивое потомство своему народу. Думать о воспитании детей, развивать свой ум и тело...

– Если всё так прекрасно, почему для меня, для женщины, сама идея "гарема" отвратительна?

– Наверное, по той же причине, по которой о зверствах турок на Балканах ты знаешь, а о Батурине - нет. Но от Москвы до Стамбула - две тысячи километров, а до Батурина - шестьсот. Социодрессура. Смешно...

– Нет, - обиженно заметила Мария.
– Не смешно! И кто будет определять, достоин мужчина гарема или нет?

– Женщины, конечно. Речь ведь не о насилии, а о возможности нескольких женщин получить защиту у одного покровителя...