Богатство

Выбраться из Верхнего города, где и находилось посольство, легко и просто. А вот выжить в Нижнем городе у несчастной не было ни единого шанса. Я боялась даже представить, что ей пришлось пережить там, в темных и страшных подворотнях. Я ведь тоже через многое прошла. Просто мне повезло. Я была уже не совсем принцесса Елина, у меня был хотя бы какой-то собственный опыт из другой жизни, и я не рожала ребенка, валяясь в грязи без какой-либо помощи…

Но если умершая была беглой герцогиней, тогда моя Анни совсем не нищенка из Нижнего города. Моя Анни Абрегорианская герцогиня. И от этой мысли мне стало не по себе…

— Елька, — несколько неуместно хохотнул Дишлан, — а ты точно не дочь герцога?

Я взглянула на него. И, наверное, что-то было такое в моем взгляде, отчего Дишлан поперхнулся смехом и закашлялся.

— Анни?! — хрипло спросил он.

Я кивнула. И добавила:

— Я нашла ее в какой-то подворотне. Ее мать умерла во время родов. Там было так темно, и я не знаю, кто она была. Я на нее даже не взглянула.

— Елька, — теперь он больше не смеялся. — Тебе не кажется, что все это неспроста? Если у этого аристократа появятся хотя бы какие-то доказательства, что это это его внучка…

— Да, какие там доказательства, — махнула я рукой, и тут же побледнела, догадавшись… Камень! Камень, который умирающая герцогиня повесила на шею Анни! Я выругалась. А если Эден Пирр уже видел украшение на шее моей дочери? Она ведь никогда не прятала и не скрывала его. Даже в Нижнем мире никто не позарился бы на кусок слюды на веревочке. — Я не отдам ему Анни! Она моя!

— Он тебя и спрашивать не будет, — покачал головой Дишлан. — Ты же понимаешь, какая пропасть между наследницей ургородских матерей и герцогом? Даже если это герцог из Абрегорианской империи. Тебя заставят. Силой отберут ребенка.

— Я не отдам ему Анни, — я сжала кулаки. Что мне какой-то герцог, за свою дочь я готова биться против всего мира. Я пыталась выстроить в голове какой-то план, но снова получались только панически мысли о побеге. Как жаль, что я не побеспокоилась организовать себе место для отступления раньше. Когда еще Митка вернется из Республики Талот!

— Это понятно, — мой телохранитель согласно кивнул, — я на твоей стороне. Но ты забыла еще кое о чем. Вернее, кое о ком. — Я посмотрела на него недоуменно. — От Тузе. Мне кажется, тебе нужно срочно поговорить с Жереном. И чем быстрее, тем лучше.

— Д-да, — согласилась я, чувствуя как меня накрывает отчаяние. Я не хочу отдавать Анни герцогу Форенту! Даже если он имеет на нее права. Я не хочу для нее той же участи, которая постигла ее мать. — Сегодня Гирем придет к нам. Я попрошу у него помощи… Надо спрятать Анни, чтобы абрегорианцы ее не нашли.

— Нет, Елька, — Дишлан вздохнул, — не с Гиремом. Не забывай, про Туза. Ты должна поговорить с Жереном. И не просто попросить спрятать Анни, а рассказать о себе… правду…

— Нет, — мотнула я головой и сказала, — Дишлан, ты не понимаешь, о чем говоришь. Я доверяю тебе, потому что, — я запнулась, — потому что мне надо кому-то доверять. Но ты не представляешь, о чем просишь.

— Почему не представляю? — он невесело усмехнулся. — На самом деле все просто. Я раньше охранял аристократов, так что и видел многое, и знаю многих, хотя они вряд ли меня вспомнят. И я в первую же нашу встречу понял, что ты аристократка, причем не просто баронесса какая-нибудь, а из Высших. И к Ургороду ты не имеешь никакого отношения. Я же и там был. Пару раз даже охранял Матерей во время городских празднеств. И ты совершенно на них не похожа. Эту разница слишком большая, чтобы ты могла ее спрятать.

Я молчала. А Дишлан продолжал.

— А дальше дело было за малым. Высших родов у нас всего шесть… вернее, семь, включая королевский. — Он произнес это так многозначительно, что я непроизвольно вздрогнула. Еле заметно, но от взгляда телохранителя это не укрылось. — Мне оставалось только соотнести время твоего появления в Яснограде и сведения о всех Высших родах… Шесть из них оказались не при чем, только один род заявил об исчезновении девицы твоего возраста. Правда о детях ничего не говорили, но у этой девицы был младший брат, которого все считали погибшим. Вместе с отцом.

С каждым произнесенным словом, кровь отливала от моего лица. Холодели уши, кончик носа, губы. По спине зябко прокатились мурашки… Дишлан был прав. Это так просто. Так легко. Но почему же никто ни о чем не догадался. А может быть все знают? И только я, как дура, до сих пор верю в то, что у меня получилось спрятаться.

— Меня смущало наличие у тебя дочери, но сегодняшний разговор все прояснил.

Дишлан замолчал. В кабинете повисла мертвая тишина. Я с трудом разлепив спекшиеся губы, произнесла глухим бесцветным голосом:

— Тогда почему ты не сдал меня?

Дишлан удивленно взглянул на застывшую меня и рассмеялся:

— Потому что мы своих не сдаем, — подмигнул он и добавил серьезно, — Елька, не дури. Никто, кроме меня ничего не понял. Мало кто из местных может похвастаться тем, что знает ургородских матерей так, как я. Поэтому никто не сомневается, что ты одна из них. А я буду молчать.

Я кивнула. Горло пережало. Хотелось расплакаться. То ли от того, что так резко выросло, а потом спало напряжение, то ли от того, что Дишлан оказался таким хорошим человеком, то ли просто так…

— Спасибо, Дишлан, — мой голос хрипел от непролитых слез, — я тебе очень благодарна…

— И потому прислушайся к моим советам. Ты должна рассказать все Жерену. Не Гирему, Жерену.

Я кивнула. Расскажу, конечно. Когда-нибудь…

Вечер закончился далеко заполночь. К счастью, все те, кто создавали мне неудобства и проблемы покинули ресторацию гораздо раньше. Третий Советник и Эденн Пирр исчезли из зала во время нашего разговора с Дишланом. Барон Грац и Гирем с Жереном ушли сразу, как я вышла, чтобы обойти зал еще раз.

Гирем снова шепнул мне, что навестит меня этой ночью. А барон Грац пообещал, что завтра с утра курьер привезет мне документы по гильдии промышленников. И только Жерен ушел молча. Только улыбнулся мне и кивнул на прощание. Мол, все хорошо, ты молодец.

Я вернулась домой под утро. Дишлан молча следовал за мной. Он больше ничего не говорил ни обо мне, ни об Анни… И я тоже делала вид, что нашего разговора в кабинете не было.

Дети уже спали. Я зашла к себе в комнату и вздрогнула, увидев черную тень у окна. Нервы за этот непростой вечер совсем расшалились.