Богатство

— Лушка, ты же знаешь, пироги продают другие торговцы, — я улыбнулась и махнула рукой, позволяя войти. Мой сын смотрел так серьезно, что это было немного забавно. — Я уже пробовала, но пироги с трудом оправдывают себя. И ссориться из-за этого с другими совсем не резон.

— А мы и не будем продавать пироги, — сморщил нос мальчишка, влез с ногами на кресло, стоявшее у стола, — мы будем продавать другую еду… Я тут посчитал, — он достал из кармашка исписанный лист бумаги и протянул мне, — вот посмотри… к нам в харчевню почти каждый день прибегают торговцы за шаурмой. Покупают сразу по несколько штук. Я попросил, чтобы на раздаче поспрашивали, куда им столько. Оказалось, они покупают не только для себя, но и для тех, кто торгует рядом. Говорят, что шаурма сытнее и вкуснее пирогов. Вот я и подумал, что если мы сами будем привозить шаурму на ярмарку, то брать ее будут еще больше. А ты как думаешь? — Он закончил свою речь и теперь смотрел на меня, требуя дать ответ.

А я разглядывала написанные его рукой строчки, в которых был подробный отчет о том, сколько шаурмы купили ярмарочные торговцы за последние дней десять, и ничего не видела. Почему-то слезились глаза. И распирало от гордости, ведь мой сын не просто пришел ко мне со своей идеей, но и попытался обосновать ее выгоду. Мне хотелось кивнуть и согласиться. Но я постаралась быть объективной.

— Твои подсчеты очень интересны, — кивнула я, — но ты не учел еще один очень важный момент. В тележки, которые таскают на себе наши сотрудники нет свободного места, чтобы положить свертки с шаурмой. А если увеличить размер тележек, то они будут слишком большие и тяжелые.

— Да, мам, — кивнул он, — я тоже думал об этом. И хотел сначала в тележки собак ученых запрячь. Помнишь, ты рассказывала, что на собаках можно ездить? Но с Михой и Сиргой попробовали научить Бия. Две седьмицы мучились, да так и не научили, — он расстроенно вздохнул. — Бестолковый он какой-то… а мы хотели, чтобы он по утрам тележку возил, а потом нас катал…

Я фыркнула и рассмеялась. Вот уж Бия точно не назовешь бестолковым. Умнейший пес. Сразу сообразил, чем это может для него обернуться.

— Лушка, чтобы собаки ходили в упряжке их надо приучать к этому с маленького возраста. Чтобы щенок уже привыкал таскать тележку.

— Ну, вот, — снова вздохнул сын, — мы тоже так решили. Сирго сказал, что если на жеребенка не надевать узду, то потом, когда он вырастет, уже не даст себя запрячь. И тогда я придумал вот эту штуку, — он достал из-за спины комок из перепутанных между собой ремней и веревок, — я такие у купцов из Кларин видел. Они к нам на ярмарку приезжали. Мы с Михой и Сиргой сами все сделали и попробовали. Я с этой штукой что угодно могу унести. Вот смотри.

Он вскочил, распутал веревки и перекинув их через дно массивного кресла, которое он развернул спинкой к себе, надел специальные ременные петли на плечи, закрепил их на поясе и на лбу.

— Смотришь? — спросил он и осторожно встал, поднимая тяжелое массивное кресло, оказавшееся у него за спиной. — Я без этой штуки ни за что бы его не поднял.

— Я поняла, — кивнула. Точно не поднял бы. Он и сейчас стоял и слегка пошатывался от тяжести. — А теперь отпусти.

Когда кресло вернулось на место, я с облегчением выдохнула. Вот же неугомонные мальчишки. Да, я тоже однажды видела, как с помощью подобной сбруи работники купцов из Кларинского королевства перетаскивают тяжести, разгружая корабль за пару часов. Мы тогда с отцом поехали посмотреть на северные верфи… Правда, я сама больше смотрела на великолепные корабли с огромными белоснежными парусами, чем на грузчиков, бегающих туда-сюда, как муравьи. И мечтала, что поплыву на таком корабле в Аддийский слутанат, после нашей с Эбрахилом свадьбы.

— Мам?! — сын уже стянул с себя сбрую и теперь нетерпеливо смотрел на меня. — Так что?!Если нашим работникам дать такую штуку, то они корзинку с шаурмой даже не почувствуют. Можно я попробую?

Я очнулась от воспоминаний и кивнула.

— Конечно, сынок, — я улыбнулась. — Ты молодец. Мне кажется, у тебя все получится…

У Лушки, правда, получилось. Только не с шаурмой, а с переносками. Он нанял двух женщин, которые мастерили сбрую, а потом они с Сиргой и Михой продавали ее на ярмарке. Доход совсем небольшой, но на детские радости им хватало.

А у меня из головы не шли корабли… Вот был бы у меня корабль, я бы долго не думала, посадила бы детей и уплыла бы в далекие дали. Движение по сухопутным тропам легко отследить, слишком много свидетелей. А в море все совсем по-другому…

Глава 21

Прошло чуть больше двух недель, когда Жерен пришел сам. Мы как раз собрались в гостиной всем семейством, ожидая ужина. Дети, увидев любимого дядьку, с радостными воплями кинулись к нему и повисли, цепляясь за ноги, как на дереве. Нюнь приветственно замычал и помахал рукой другу. Алис, задумчиво листавший очередную книгу по медицине, даже не заметил, что к нам кто-то пришел. Господин Элдий недовольно поморщился и отвернулся. Эти двое никак не могли найти общий язык. Бывший секретарь Дома гильдий считал ниже своего достоинства общаться с «отбросами общества», а Жерен, как мне кажется, до сих пор не простил господину Элдию, что тот вытурил его из Дома гильдий двадцать лет назад, не позволив получить патент ювелира.

— Елька, — улыбнулся он мне, осторожно спуская ребятишек на пол, — поговорить надо.

Я кивнула и, велев своим ужинать без меня, зашагала в кабинет. В ожидании новостей, сердце ускорилось и теперь бухало в груди… я волновалась.

Жерен плотно закрыл за собой дверь, и приблизился к столу. Но не сел в кресло, он склонился ко мне и прошептал:

— Дела плохи, Елька. Туз опять задумал что-то нехорошее.

— Почему ты так решил? — встревожилась я.

— Вчера Гирем получил заказ от Туза на кражу каких-то фамильных драгоценностей герцога Форента и только что уехал в Абрегорию. — Я ахнула и зажала рот рукой. — Но и то еще не все. Человек Туза назначил встречу и мне тоже. Сегодня.

— Но ты же отошел от дел! — выдохнула я.

— Отошел, — кивнул он, — но, выходит, они уверены, что я не смогу отказаться от их предложения. И я даже боюсь представить, кого они хотят убить моими руками, если готовы заплатить столько, чтобы быть уверенными в моем согласии.

— Мне это все не нравится, Жерен.

— А уж как мне не нравится, — он нервно дернул головой и плюхнулся в кресло. — Я выяснил по поводу матери Анни. Ты же помнишь, какая тогда была неразбериха? Пока ловили «принцессу Елину» побили много женщин. Но почти все они были опознаны. А те, что остались безымянными были старухами и бродяжками без роду и племени. И я уже почти был уверен, что твоя роженица одна из них. Но один стражник вспомнил, что недалеко от ярмарочной площади нашли молодую женщину, которая родила прямо на улице и умерла. И ее забрали чьи-то люди, которые вели себя очень бесцеремонно и нагло. Ни имен, ни куда увезли труп, он не помнит. Он и запомнил-то эту историю потому, что у него жена как раз была на сносях. Вот и, — Жерен разве руками. И крепко выругался.

— Значит герцог Френт все таки знал, что его дочь погибла, — прошептала я, чувствуя, как холодеют ладони.

— Нет, — мотнул головой Жерен. — Я тут одновременно отправил своих ребят собрать сведения о герцоге… Он на самом деле все эти годы искал свою дочь. И продолжает искать. Понимаешь, в чем загвоздка? Кто-то явно знал, что герцогиня мертва, а я думаю это была она, но герцогу Форенту об этом не сообщили.

— Но почему?

— Не знаю, — пожал плечами Жерен. — Эх, жаль с Гиремом не посоветоваться. Голова-то у него насчет интриг неплохо работает, если статус глаза не застит. Я попробовал ему намекнуть, что сначала надо во всем разобраться, а потом действовать, но он и слушать не хотел. Талдычил только, что это его шанс и все…

Я кивнула. Меня учили и плести интриги, и разбираться в них, но сейчас, в реальных условиях, я чувствовала себя абсолютно беспомощной. Если за всем этим стоит Третий советник, а я готова была поставить на это все свои деньги, то мне ни за что не переиграть старого, хитрого лиса, да еще и на его поле. Надо хватать детей в охапку и бежать. Вот только куда? Где этот мерзкий тип не достанет нас?

— И еще, — Жерен сокрушенно вздохнул, — за тобой следят, Елька. Абрегорианцы. И я бы не советовал тебе бежать. По-крайней мере пока.