Богатство
Шрифт:
Барон Пирр как будто бы забыл о моем существовании. Прятал лицо в высоком воротнике теплого тулупа и молчал.
У меня тоже не было особого желания разговаривать. Я пыталась понять, что же мне делать. И как выпутываться из этой липкой сети, в которую я попала. Но выхода пока не видела.
Ехали мы долго. Но все когда-нибудь заканчивается. Закончился и мой путь домой.
Эден Пирр вылез из кареты и подал мне руку. Карета стояла у ворот особняка баронессы Голед, где мы занимала гостевой домик.
— Я провожу вас до двери, — впервые за все это время заговорил барон Пирр. Я кивнула. Мне
Мы прошли почти половину пути по расчищенной узкой тропинке, когда барон резким рывком остановил меня. Повернулся и я увидела его настоящее лицо, без какой либо маски. Жестокий, безжалостный, злой. Он насмешливо поднял правый уголок губы и негромко сказал:
— Помнишь, что я тебе сказал? — Я кивнула. Он довольно фыркнул. Вероятно решил, что напугал меня до полусмерти. Хотя он был почти прав. Я его боялась. И сейчас, когда увидела настоящего Эдена Пирра, больше, чем когда-либо. — Если ты хоть кому-нибудь скажешь хотя бы слово о том, где ты сегодня была и с кем говорила, я тебя уничтожу. И тебя, и твоих, — кивнул он на дом. — Поняла?!
— Поняла. Я никому не скажу, — выдохнула я, надеясь, что пар клубящийся у лица на морозе, скроют мою ненависть к этому типу. А еще я снова сожалела о том, что слишком поздно отправила Митку в Республику Талот. Если бы меня была возможность сбежать, я бы это сделала. Прямо сейчас. Зашла бы в дом, собрала детей и уехала подальше от Яснограда. — Где мой телохранитель? — вместо этого спросила я.
— Он ждет тебя дома, — фыркнул довольный барон Пирр. — Он сопротивлялся. Пришлось его немного утихомирить.
Он довел меня до крыльца, поклонился, и наконец-то выпустил мой локоть. Кожа нестерпимо болела, наверное, там синяк на половину руки. Слишком настойчиво барон демонстрировал силу. Слишком сильно хотел напугать меня. Но зато я поняла, что он сам боится не меньше. Именно страх перед Третьим советником заставил его раскрыться. Вряд ли моя встреча с графом Шерресом была запланирована. И думаю, Туз никогда не простил бы Пирру такого прокола.
Я вошла в дом… Была глубокая ночь, но в гостиной все еще горел камин, а в кресле, развернутом в сторону входа неестественно прямо сидел, сверкая глазами, в которых застыла тревожное ожидание, господин Элдий. Увидев меня, резко обмяк и выдохнул:
— Пришла…
Я кивнула. Эмоции, которые я с таким трудом скрывало все это время, прорвались. На глазах навернулись слезы, напряжение, державшее меня все это время отпустило и я обессиленно прислонилась к двери. Хотелось сползти вниз, сесть, обхватить колени и расплакаться.
— Госпожа Еляна, — господин Элдий торопливо вскочил и заковылял ко мне, — идемте скорее… Там Дишлан… Он… его избили… Сильно… с ним Алис…
Я сжала кулаки до боли… Прикусила губу до крови, чтобы снова приструнить эмоции и взять себя в руки. Еще не время. Пострадал мой человек, и я должна узнать, что с ним. И помочь. Как угодно.
— Где он?
— В комнате Алиса, — отозвался господин Элдий. В его глазах я увидела жалость. Кажется, он все увидел.
Понял, как мне трудно быть сильной прямо сейчас.Я неловко улыбнулась. Этот вредный старикан совсем не вредный на самом деле. Просто не привык быть добрым. К тому же, когда я смотрела на него, меня не покидало чувство, что знает он гораздо больше, чем говорит. Он же, мать его, Хранитель… что бы это ни значило.
— Все будет хорошо, господин Элдий. — Я улыбнулась еще шире. — Я со всем справлюсь.
Все остальное мое семейство обнаружилось там же, в комнате Алиса. Лекарь суетился у постели, где лежал мертвенно бледный Дишлан. Заплаканная экономка, стояла рядом, не отрывая отчаянного взгляда от мужа, и на двумя руками держала на весу тяжелый шестирожковый подсвечник, чтобы Алису было удобно оказывать помощь. Горничная, машинально покачивая спящего младенца, шмыгала носом в кресле. В другом кресле съежились в объятиях друг друга плачущие дети. Рядом с ними, прямо на полу сидел, опустив голову, Нюнь.
— Лушка, Анни, — окликнула я их. И малыши с ревом кинулись ко мне.
— Мама! Мама! — они висели на моей шее, рыдая и изо всех своих небольших сил прижимаясь ко мне.
— Ы-ы-ы, — с надрывом провыл Нюнь, поднимая на меня глаза, полные слез.
— Госпожа Еляна, — всхлипнула экономка и разревелась навзрыд. Ее руки были заняты и она не могла вытересть слезы, которые лились ручьем и скапливались на маленьком, остреньком подбородке. — вы живы… а мы думали… Дишлана принесли… вот такого… недавно… он не знал… где вы…
Горничная кивала и тоже плакала. Алис обернулся и посмотрел на меня так, будто бы я внезапно излечилась от неизлечимой болезни.
А я только сейчас поняла, что пришлось им всем пережить. Они же не знали, что со мной все хорошо. Они видели только избитого Дишлана, который сказал, что меня увезли в неизвестном направлении. Теперь-то я поняла, что по доброй волен он никогда бы не оставил меня. И скорее всего не было никакого второго экипажа. Его просто избили там же, на той улочке, где на нас напали.
— Елька, — Дишлан приподнялся на локте. Все его лицо было в кровоподтеках, левый глаз заплыл. Но, увидев меня, он улыбнулся, разрывая подсохшую корку на опухшей губе, — как ты?
— Все хорошо, Дишлан, — улыбнулась я, — все хорошо. Лежи, не вставай.
Он кивнул, слизнул струйку крови и, закрыв глаза, рухнул в постель, потеряв сознание.
Глава 24
С Дишланом все было более менее в порядке. Парочка вывихов, множество синяков и ссадин. А еще он так рассадил кожу на лбу, что Алису пришлось зашивать рану. Это он уже к счастью умел.
— Еще его постоянно тошнит, — вздохнул Алис, — наверное, по голове сильно ударили…
— Сотрясение значит, — я кивнула. Не удивлюсь. А как еще можно было угомонить Дишлана, рвущегося в бой.
— Сотрясение?! — заинтересовался Алис. — А вы знаете как его лечить?
— Немного, — кивнула я. Дишлан мой человек, и я не буду скрывать свои знания, которые могут помочь спасти его. — Ему нужен постельный режим, полный покой, окна лучше затемнить, а к голове приложить холодный компресс. Еще неплохо было бы попить успокаивающее. Валерьянку там… или еще что-то…