Богдан Хмельницкий

ополчению, составленному сеймом, напал, против воли Киселя, на Острог и завязал

битву у ворот. Тогда в городе поднялся шум. «Что это?—кричали русские: — Кисель

едет под видом переговоров, а в самом деле воюет!» Чернь устремилась на заложников

и умертвила несколько человек. Польский историк говорит, что это сделано было по

приказанию Кривоноса. Когда Кисель стал жаловаться и уверять, что битва в Остроге

была начата без его позволения, то Кривонос написал ему письмо и убеждал не

проходить через город Острог, а идти мимо Острога. Паны подозревали в этом совете

коварное намерение захватить коммиссаров 3). Кисель был в нерешимости и снова

отправил кХмельницкому гонца с известием, что его не пропускают чрез Острог и

козаки продолжают бушевать попрежнему. Он объявлял козацкому предводителю, что

со дня отправления письма намерен ждать только шесть дней, а потом терпение его

кончится: он должен будет уехать к войску.

«Неужели для тебя нет на небесах всевидящего Бога?—писал Кисель.— Чем

виновато отечество, которое тебя воспитало? Чем виноваты дома и алтари того Бога,

который дал тебе: жизнь?» 4).

Хмельницкий, показывая вид прежнего благорасположения, очень учтиво отвечал,

что накажет виновных и пошлет, каневского полковника отнять у мятежников Острог.

Ч П

амяти, к иевск. к оми., 1,

3,

213.

2) Памяти,киевск.коми., I,

3,

218.

3) Памяти,киевск.комм., I,

3,

284.

4) Памяти,киевск.коми., I,

3,

245.

208

Козаки действительно пришли; но вместо того, чтоб содействовать козимиссарам,

сами заняли Острог 1).

Кисель посылал к Хмельницкому посла за послом: не было ни послов, ни ответа 2).

Воевода обратился к посредству киевского митрополита. В то время, по смерти

Могилы, избран был митрополитом Сильвестр Коссов, человек знатной дворянской

фамилии, ученый, миролюбивый: он совсем не разделял православно-русских идей

независимости, которые одушевляли его предшественника. По ходатайству Киселя, он

поехал к Хмельницкому и склонял его к миру, надеясь более всех подействовать на

него, как представитель церкви, за которую козаки ополчились. Козацкий предводитель

удержал его несколько времени, долго с ним рассуждал и спорил и, наконец, уверял,

что готов к миру, но что его удерживает рада 3).

Дожидаясь с нетерпением, какой успех будет иметь митрополит, коммиссары

наконец узнали, что уже вся страшная сила украинского восстания от них недалеко.

Испуганные этою вестью, они ясно увидели, что им не удалось обмануть

Хмельницкого: напротив, они были обмануты сами. Коммиссары уехали к войску.

Так хитрою политикою Хмельницкий выиграл тогда много; обманывая

коммиссаров, он усыпил вообще поляков, которые не шли воевать против него в

Украину; а между тем, он сам уже дошел до Случи, границы козацкой земли, и козаки с

гордостью поговаривали: « оттак, ляше, по Случ наше» 4). Переговоры с Киселем

принесли козачеству еще больше выгоды, нежели сражения: без большего пролития

собственной крови козаки тем временем истребили в русской земле все противное

своей народности и стояли против врагов огромным ополчением.

Между тем, на Волынь сбиралось польское войско, выставленное против Козаков.

Оно все состояло из людей новых, потому что малочисленное старое войско было

истреблено. Это было, кроме панских команд, земское ополчение. Всякий шляхтич,

имевший в известном повете жительство и желавший служить в войске, являлся на

сборное место; из таких шляхтичей составлялась хоругвь, носившая имя повета;

несколько хоругвей составляли полк, называвшийся по воеводствам, так что вся армия,

по замечанию летописца 5), изображала целую Речь-Посполитую. Сборное место

назначено было под Глинянами, верст за тридцать от Львова; сбор войска начался в

июне, но поляки СХОДИЛИСЬ лениво; только те, которые жили в стране, близкой к

восстанию, спешили на битву е). Эта. медленность всегда была причиною неудач

поляков в войнах; но еще больше вредило им обыкновенное соперничество панов: и

здесь не обошлось без того. По решению конвокационного сейма, бывшие в этом

ополчении сенаторы и другие урядовые — то-есть занимавшие места въ

!) Памяти,киевек.коми.,I,3, 258.

2)

Памяти,киевек.коми., I, 3,

269.

3)

Памяти,киевек.комм., I,

3,262.—Annal. Роиоц. Сииш., I,

49.

4)

Народи, песня.

5)

Hist. panow. Jana Kaz., I, 7.

G) Памяти, киевек. коми., I, 3, 265.—Annal. Polon. Clim., I, 61.

209

администрации—паны, в числе двадцати четырех, составляли как бы совет, .

который имел право влиять на управление военными движениями 1). Это должно было

способствовать разноголосице и беспорядку. Сам Доминик Заславский, пан

чрезвычайно богатый, набирал военные силы на собственный счет, располагал на

квартирах в окрестностях Львова и жители жаловались на утеснения от этого войска 2).

Вишневецкий разгневался за то, что ему не давали начальства, в то время, когда он,

один отражавший Козаков среди всеобщего оцепенения, считал себя достойнее всех.

Он не хотел соединиться с глинянским ополчением и стыдился находиться в

зависимости у Заславского. Между ними была давняя непримиримая ненависть.

Доминик и Иеремия были некогда соискателями руки Гризельды [Замойской. Напрасно

Доминик подкупал женщин, приближенных панне Замойской в доме её родителей, чтоб

они пред невестою, расхваливали его и чернили Вишневецкого. «Что въ’ нем