Богдан Хмельницкий
Шрифт:
войском в Вар и выдал универсал к русским жителям; он извещал их, что польское
войско вступит в Украину, но единственно с тем, чтоб укрощать загоны и не будет
оказывать неприязненных действий, если простой народ станет повиноваться
владельцам, а козаки будут оставаться в покое на основании Зборовского договора Ц
Услышав об этом, брацлавский полковник Нечай хотел предупредить вторжение; он
двинулся с своим полком на Вар и посылал воззвания к жителям тех мест, которые не
вошли в границы
стремились, чтоб стать вольными козаками, стекались к предводителю.
Брацлавский воевода Ляндскоронский, находившийся с Калиновским, послал, как
начальник земли, к козацкому вождю депутатов.
«Что это значит?—говорили они: — Хмельницкий еще не давал вызова на брань, а
ты уже вооружился с своим полком!»
*) Annal. Polon. Clim., I, 223.—Wojna dom. Ч. II, 11.
382
«Обманщики!—отвечал Нечай:—не вы ли сами думаете напасть на нас, а
показываете вид, будто ничего не знаете? Вы хотите уловить нас коварною дружбою!»
Депутаты не возвратились: Нечай приказал их повесить в присутствии турецкого
коммиссара 1).
Калиновский, не допуская Нечая до Вара, пошел к нему навстречу 2).
Нечай с тремя тысячами стоял в местечке Красном и каждый день увеличивал свои
силы. Наступила масляница. Козаки начали гулять. Полковник поставил передовую
стражу в Ворошиловке, под начальством сотника Шпаченка: он должен был наблюдать
приближение неприятеля и известить полковника. Поляки стояли в Станиславове.
Гетман Калиновский созвал военный совет и говорил: «Дошла до нас весть, что
хлопы собрались в Красном, пьянствуют и празднуют масляницу, а нас не боятся п не
ожидают, чтоб мы на них напали. Нападем на них сонных и пьяных; победа достанется
легко, а военным она придаст духа наперед!»
В прощальное воскресенье Нечай отправился к какой-то куме гулять. Козаки с часу
на час дожидались нападения и уговаривали своего начальника не предаваться
беспечности.
«Эй, пане Нечаю,—говорили они,—держи коника в сидли, а шаблю пид опанчею!»
«У меня, — отвечал Нечай, — есть Шпак, добрый хлопец: он мне даст знать о
тревоге!»
Козаки последовали примеру начальника и начали пьянствовать.
Тем временем Калиновский 20-го февраля выступил из Станиславова. Узнав, .что
НИпаченко стоит в Ворошиловке с малым отрядом, Калиновский стремительно
бросился на него и поразил этот передовой отряд так, что не осталось ни одного
человека принести в Красное весть о несчастий. Выла ночь. В Красном никто не думал
об опасности, как уже польский передовой отряд, состоявший из драгун, под
начальством Пясочинского и ротмистра Корецкого подступил к городу. Жолнеры
овладели городскими воротами и изрубили без сопротивления
пьяную без чувствстражу. Драгуны были расставлены кругом города, а конные полки вступали в
местечко. Это было в третьем часу пополуночи. Когда поляки вошли в местечко, вдруг
залаяли и завыли собаки; пробудившиеся жители стали прислушиваться и явственно
различали стук конских копыт и звук удил.
Ударили в набат. Пьяные козаки схватились за оружие. Предводитель сидел за
ужином «с любезною кумою», по выражению песни.
«Гей, утикаймо, Нечаю,—кричали козаки,—ляхи в мисти».
Бегство тогда еще им было возможно; но разгоряченный вином полковник, вскочив
из-за стола, закричал:
«Утикати! Щоб-то козак Нечай утикав! Як можно славу свою козацькую пид ноги
топтаты? Давай швидче коня, джуро! Вирижим всих ляхив, таки всих до одного!»
*) Bell, scytli. cos., 122.—Истор. о преа. бр.
2)
Annal. Polon. Clim., I, 223.
383
Он вскочил на своего буланого, которого не успели даже оседлать, и выехал на
улицу, где козакн уже резались с жолнерами в темноте.
«О, та до-сына вражих сынив!—кричал Нечай:—А ну лишь, хлопцн, бийио их, як
курей!»
Он полетел вперед на врагов, собственноручно выбил из рук хорунжого знамя,
повалил его на землю; козаки, которым было тогда море по колено, принялись «сикти
на капусту ляхивъ», как выражается песня, а между тем жители палнлн на врагов с
крыш, из окон, с заборов. Жолнеры попятились назад и пришли в беспорядок; вся
улица уложена была трупами: журчали ручьи крови. Поляки бежали, козаки
преследовали их за городскую браму, как вдруг позади них в городе сверкнуло пламя и
раздались выстрелы.
Это был многочисленный польский отряд из разогнанных подольских шляхтичей,
под начальством Коссаковского; в то время, когда козаки и жители местечка
расправлялись с жолнерами, они ворвались в местечко со всех сторон и зажгли его в
нескольких местах. Козаисп воротились в город, спотыкаясь на груды трупов, а
вытиснутое войско снова пришло в порядок и обратилось на них в тыл. В местечке
сделалось страшное смятение. Среди пылавших строений козаки резались отчаянно,
отбиваясь от врагов, наступивших на них отовсюду; наконец стали уходить в замок.
Брат Нечая, Матвей, пал в глазах его; полковник, исстреленный, изрубленный, еще
отмахивался саблею; поляки силились взять его живьем и не взяли; только полковничья
булава его да породистый конь достались Пясочиискому; сам Нечай, умиравший, был
отнесен в замок и скончался, заповедав козакам передать последний поклон
осиротевшей матери.
Начальство над козацким отрядом после .Нечая приняли сотники: Гавратынский,