Большие Песцовые радости

— Разумеется, — вдохновенно ответил он.

— Тогда я переделаю и отправлю вам прототип.

— Да мы сами переделаем, — решительно сказал он. — Там минимально требуется. Патент останется за вами, если вас это волнует. А еще что-нибудь у вас есть в планах?

Я прикинул и решил, что есть.

— Сканирующий целительский артефакт. Те, что сейчас есть, очень низкого уровня. Но потребуется найти для работы толковых программистов, чтобы сигнал можно было интерпретировать и вывести в файл и на печать.

Так что Грабина получит самые инновационные целительские артефакты.

— Есть, есть у нас программисты, — запрыгал на диване Соколов с видом «Никого искать не нужно, у нас все есть». — Все сделаем. А вы уверены, что справитесь? Все же целительские артефакты считаются одними из самых сложных и дорогих.

— Уверен. У меня есть идеи и есть потребность. Уж то, что выпускают сейчас, переплюнуть легко. Другое дело, что я хочу собрать свою команду. Артефакт для детей — разовый заказ, как вы понимаете.

Из Соколова словно вытащили стержень, он прямо на глазах потух и скривился в страдальческой гримасе.

— Какая жалость.

— А вам с чего переживать? У вас такой талантливый парень, как Андрей, есть. У него воображение прекрасно работает.

— Может, и работает, но в целительский бизнес нам никто залезть не даст. Кстати, а вам не нужен род артефакторов?

— В каком смысле?

— В смысле мы можем войти в ваш клан, — пояснил он, — стать вашими подчиненными, со всеми плюсами и минусами этого шага.

— Неожиданное предложение…

— Не для нас. Мы обсуждали такой вариант, потому что перед нами открываются значительные перспективы.

— Я беру только под клятву, — предупредил я. — Правда и перспективы значительней, чем вам кажется со стороны. Но секреты только с клятвой.

Он потер лоб.

— Пожалуй, на клятву мы не готовы.

— Тогда возвращаемся к варианту временного сотрудничества к взаимной пользе. Производство этого артефакта останется за нами.

— Тогда я заберу прототип?

Он протянул руку к кормушке, но был остановлен возмущенным рыком Глюка, сообразившего, что покушаются на святое — его ночные перекусы.

— Боюсь, что нет. Этот прототип активно используется.

— Ну да, нужно протестировать и выявить недостатки.

Глюк согласно заворчал.

— Тестируется постоянно, недостатки пока не выявлены. Можно сказать, заказчик полностью доволен. Я вам пришлю переделанный вариант. За вами оформление и подгонка.

— Договорились, Илья Александрович. Мы обсудим по поводу клятвы. Я не могу такое решение принять единолично, слишком серьезное.

— Я понимаю и не настаиваю. Мне и того, что есть, хватает, честно говоря.

Когда мы расставались, я был почти уверен, что Соколовы согласятся, слишком заинтересованным выглядел глава рода. И я не обманывал: передачу знаний через змейку можно было организовать. Но только в случае, если информация об этом гарантированно не уйдет на сторону.

Олег все также творил в мастерской, отгородившись от остального мира дверью, запертой на замок, отвлекать его я не собирался. И вообще, я глянул на часы и сообразил, что для посиделок с Федей и Дашкой у меня осталось времени всего ничего. Где мы будем сидеть, пусть решают они, поэтому я решил пока ничего никуда не переносить. У бассейна температура сохраняется комфортной, но смысл рядом с ним сидеть, если на улице темень, а плавать никто не собирается? Логичней устроиться внутри дома, там условия куда лучше для вечера. И гитара уже стоит за диваном. Та самая, Древних, с серебристым звучанием.

Федя и Дашка приехали вдвоем. Причем подруга выглядела расстроенной настолько, что даже не обратила внимания ни на дом, ни на бассейн при нем. Причина выяснилась сразу.

— Илья, отца Антона арестовали. Ты можешь что-нибудь сделать?

— Даш… — выразительно протянул Федя.

— Что Даш? — она шмыгнула носом. — Я уверена, что он ни в чем не виноват. Он хороший.

— Если он ни в чем не виноват, то его отпустят, — продолжил Федя. — Аргумент «хороший» для наших правоохранительных органов не работает без доказательств.

— Его семье вообще ничего не объясняют, — взвилась Дашка. — Илья может хотя бы узнать, за что его арестовали. Дело на личном контроле у Грекова, а Греков — личный пес Шелагиных.

— Не надо так про Алексея Дмитриевича, — нахмурился я. — Если дело на личном контроле Грекова, то Агеев-старший вряд ли невиновен. И дело слишком серьезное, чтобы я вмешивался.

— То есть ты знаешь в чем причина? — недоверчиво уточнила Дашка.

— Я догадываюсь.

— И в чем же?

— Государственная тайна.

— Ой, так тебе прямо и доверили государственную тайну.

— Я внук Павла Тимофеевича, — напомнил я. — Официальный наследник Шелагиных. А с Грековым я встречаюсь даже чаще, чем с Шелагиными.

— Так ты замолвишь слово за отца Антона, Илья?

Я покачал головой.

— Даш, ты не понимаешь, о чем просишь. Там все слишком серьезно.

— Антон говорит, что выполнялся заказ Прохоровых. То есть вся вина должна быть на них.

— Даш, разберутся, где чья вина, — ответил я. — Я в расследование лезть не буду. Если Агеев не виноват, его отпустят.

— Да какая может быть вина, если он выполнял заказ? Причем даже не он, а кто-то из рода. Вина на заказчике, — убежденно сказала Дашка. — Илья, поговори с Грековым, а? Мы же друзья.

— Даш, ты понимаешь, что ставишь отношения с Агеевым выше нашей дружбы? — резко спросил Федя.

— Неправда, — возмутилась она. — Я точно так же просила бы за вас. Потому что я вас знаю, и знаю, что вы не способны на подлость. Отец Антона на подлость тоже не способен. Он увлеченный и увлекающийся человек. Если бы вы слышали, как он о камнях рассказывает! Не мог такой человек совершить преступление, понимаешь? Не мог, и все тут.

Она возмущенно топнула ногой.

— Даш, я не буду за него просить, — твердо сказал я. — Не говоря о том, что я старшего Агеева даже не видел, там слишком серьезное дело, если Греков был вынужден приехать из Дальграда. Одно точно: в этом деле разберутся, и, если старший Агеев невиновен, его отпустят.

Глава 16

Посиделок не получилось. Дашка мыслями была не с нами, а с Агеевыми, поэтому и не слушала, и отвечала невпопад, и в телефон постоянно заглядывала. Мы даже до угощения не дошли, когда я в шутку предложил ей заказать такси, раз уж ей не до нас, и она с радостью согласилась. Глюк, ради которого она формально приехала, так и остался незамеченным. Возможно, потому что все время он, как неподвижная статуя, просидел около моей ноги.