Большие Песцовые радости

— Твою ж мать… — Олег обреченно уставился на внезапно выросшую кучу работы. — А может, ну его? Пусть грековская служба сама просматривает.

— А если там что про Вьюгиных такого, что придется дать делу ход? Просматриваем поверхностно, — предложил я. — Если фамилии незнакомы ни тебе, ни мне, то к нам они отношение не имеют.

Надо признать, что хоть в одном нам повезло: младший Федоров оказался весьма ответственным товарищем и часть папок занимали исключительно собранные им материалы. Их мы после быстрого просмотра откладывали в сторону. Папки с Владиком там не оказалось, а ведь шантажировать его точно было чем, поэтому я заподозрил, что материалы по нему находятся в папке с Вьюгиными. Не мог же младший Федоров отказаться от столь перспективной жертвы. Личностные характеристики он составлял довольно точные — в этом я убедился, когда мне попалось досье на одноклассника. Точнее, даже на его семью. Потому что Горшков рассказывал очень много чего такого, чего посторонним говорить не следует. А Федоров все это аккуратно записывал. Так, выяснилось, что Горшковы не только знали о нелегальном Проколе, но и активно его использовали, за что платили отчисления отнюдь не в императорскую казну.

Эти папки можно было назвать тренировочными по сравнению с теми, что собирались старшей Федоровой. Возможности у нее были ограничены, и тем не менее по верейским родам информации хватало. В основном за счет того, что Федорова легко втиралась в доверие к прислуге, в том числе княжеской. А ведь клятва — не гарантия, что из твоих слов не сделают определенных выводов. И Федорова делала. И не только она, но и Евгений. Из записей следовало, что он дважды получал деньги с Маргариты Шелагиной — значит, ей было за что платить, и она наверняка с облегчением восприняла известие о его гибели. Но того, за что она могла бы платить, в папке не оказалось — видно, именно это искали у матери Александра, когда ее убили. И скорее всего, нашли, иначе бы записей о том, что Маргарита платила, было бы больше. Значит, все-таки шантаж.

Что интересно, ни по Павлу Тимофеевичу, ни по моему отцу у нее зацепок не было, хотя на листе по младшему Шелагину было указано: «Предположительно, Илья Вьюгин — его сын. Софья уверена. Целители темнят». Запись явно была сделана Евгением, а не его матерью.

— Нашел, — обрадованно объявил Олег. — Вот она, вьюгинская папка.

Я отложил шелагинскую и придвинулся к Олегу, чтобы читать вместе. Папка оказалась толстенькой, но информация в ней в основном поставлялась Евгением, как и по остальным родам Горинска. То есть была в некотором роде устаревшей. Часть упоминаемых персон уже даже успели отбыть в мир иной, а некоторые фамилии я вообще слышал впервые. И тем не менее либо они Вьюгиным, либо Вьюгины им успели подстроить ряд неприятностей.

— Отец-то раньше куда активней был, — с некоторым одобрением сказал Олег, хотя речь шла о, прямо скажем, противоправной деятельности.

— А потом появилась тетя Алла, — заметил я, вытаскивая листок по ней, в котором ясно было указано: «Не гнушается использовать ментальные техники. Планирует подмять род под сына».

С нее он тоже получил деньги, если судить по записи. Правда, не такие большие, как с княгини Шелагиной. Все же у тети Аллы доступ к финансам был куда скромнее. Похоже, ошибся я с ее отношением к зятю. Она наверняка была счастлива, когда он разбился. А может, и поспособствовала аварии. Целителем тетя Алла была слабым, но то, что умела, всегда могла с легкостью повернуть во зло. Как, например, пыталась использовать на мне контроль над пациентом на вокзале, когда мы с Олегом вернулись с раскопок в Оборинске. Нужно бы Грекову сказать, чтобы ее допросили по поводу той давней аварии, если этого еще не сделали.

Компромат на Владика действительно оказался в этой же папке. Кузен успел уже отличиться и в училище с вольным отношением к чужим вещам, что было скрупулезно отмечено Федоровым-младшим, как и то, что можно было полезного вычленить из болтовни между курсантами.

Нашел я и лист с описанием себя, в котором Евгений указывал, что я сын княжича Шелагина и что он засек рядом со мной тетю Аллу явно не с целительским заклинанием, после которого Зимин и объявил Грекову, что шелагинской крови во мне нет. Все это представляло бы интерес пару лет назад, но сейчас здесь не нашлось ничего, чего бы я не знал. Разве что информация о подворовывающих директорах на нескольких вьюгинских предприятиях? Но это не та информация, за которую бы я заплатил. С другой стороны, и выносить ее на всеобщее обозрение тоже было нельзя.

— Я бы сказал, что здесь мелкие грешки, — заявил Олег. — Ничего такого, что могло грозить чем-то посерьезней штрафа. Кроме Алкиных делишек. Покажу-ка я это Вовке, а то он до сих пор переживает из-за этой грымзы.

— Мы еще не закончили, — напомнил я. — Может там не одна папка?

— Вряд ли. Здесь все, что нарыл Евгений. С его смертью доступ этой семейки к Вьюгиным прекратился. Как только Соня умудрилась вляпаться в это дерьмо?

— Мне кажется, ей было все равно, кто станет моим фиктивным отцом. Она могла не знать, что он из себя представлял. Ты же вон не подозревал.

— Думаю, отец тоже. Он бы точно не стал платить.

— Судя по записям, из Вьюгиных платила одна тетя Алла.

Просмотрели мы все папки, но больше ничего для нас интересного не нашли. Перед сном я включил телефон, о котором напрочь забыл, и обнаружил там сообщение от Дашки, благодарившей за Агеева. Когда только Греков успел распорядиться?

Глава 18

Олег все-таки показал документы, связанные с тетей Аллой, дяде Володе на случай, если остались какие-то иллюзии или сожаления, связанные с бывшей женой. Остальное, касающееся как меня, так и Вьюгиных, мы решили никому не показывать, даже старшему Вьюгину, не говоря уж про Грекова. Последнему сюда и носа совать нельзя — моему бывшему роду можно было много за что предъявить. А вот по тете Алле — показали дяде Володе и с его разрешения отложили для правоохранителей. Чую, там отнюдь не все она делала по поручению Живетьева, часть точно шла по ее инициативе.

Ольга появилась утром, но уже после нашего разговора с дядей Володей, и смущенно оправдывалась перед Олегом, что ей никак нельзя было отвлекаться от обсуждения фасона. В искупление вины она была готова на все, даже на то, чтобы посидеть с Глюком, которого я решил в Дальград не брать, потому что там будет много скучных разговоров, а он слишком ответственно относится к моей охране. Все же Живетьевы что-то принципиально изменили в этой породе с помощью магии, потому что щенок чем дальше, тем сильнее чувствовал, что именно я от него хочу, и в точности это выполнял. Ему не нужно было говорить: «Сидеть», достаточно было отправить мысленный посыл. Поэтому я оттранслировал ему, что у него сегодня свободный день и он волен в перемещениях. В пределах участка, разумеется.

Хотя я подозреваю, что вся компания не отойдет от бассейна: там тепло, солнечно и Олег уже предложил Ольге провести весь день на свежем воздухе. Он даже оттащил какие-то бутылки в холодильник для напитков при бассейне. Кажется, у нас при доме получился небольшой филиал курортного места. Консервировать на зиму бассейн мы уже точно не будем: в беседке всегда комфортная температура. Олег утверждал, что накопители и по дому, и по бассейну ему совершенно не напряжно поддерживать в заполненном состоянии. Все же технологии Древних работали на редкость оптимально.

Я предупредил о режиме питания Глюка и выдал мясного пюре на весь день. Пюре было немного, но основное питание у щенка было пока молоком. Артефакт для кормления я полностью заправил как сухой смесью, так и энергией, поэтому не опасался, что щенок останется голодным.

Отец приехал, как мы и договаривались, с утра, разве что чуть позже Ольги, и мы сразу сунулись в Прокол. Поскольку время было, я по дороге пособирал ингредиенты для алхимии, которых всегда не хватало. И не только их — изнаночный металл тоже нашелся. Сейчас он мне не был столь актуален, но я хотел создать в пару к клинку еще и кинжал, а уж привязывать сразу все оружие. И создать уже из того, что соберу сам на Изнанке, а не по сокровищницам князей, ни один из которых пока не заявил о том, что его ограбили.

— До банка ты вчера добрался? — спросил отец.

— Добрался и много чего занимательного вытащил, — подтвердил я. — Грекову будет интересно. Может, и сама семья Федоровых будет интересна. Там такой анализаторский талант пропадает. Младший уже компромата на курсантов набрал про запас.

— И много? — удивился он.

— Прилично. Могу показать, но не здесь, а в Дальграде. Кстати, у нас возможность будет до того Прокола съездить? А то я немного промахнулся с шелком, не объяснил, что хочу получить, и получил на выходе красивую ткань, но не ту.