Бородинское поле

третью танковую дивизию.

Теперь его преследовала одна мысль: во что бы то ни

стало, любой ценой смять советские войска у Мценска еще до

того, как они успеют закрепиться, зарывшись в землю, и затем

стремительным броском за каких-нибудь три-четыре дня

подойти к Туле и захватить ее. Идея опередить всех и первым

войти в Москву с южного направления не покидала его, а,

напротив, становилась все более навязчивой. И хотя ночной

переполох в Орле, бомбовый удар по танкам четвертой

дивизии, а также сообщение о прибытии в Мценск свежих сил

Красной Армии испортили настроение Гудериану, он все же не

терял присутствия духа и был уверен, что не позже как сегодня

к ночи 24-й мотокорпус войдет в Мценск. Нужно было

поторопить наступление третьей танковой дивизии, в которую

и ехал сейчас Гудериан. Но что такое? Идущий впереди

генерала бронетранспортер с охраной резко свернул с дороги,

направляясь в ближайшие кусты. За ним последовала и

машина командарма. В небе, как и час тому назад, снова

появились советские самолеты. Теперь они бомбили танки

третьей дивизии. На этот раз налет был более массированным

и сокрушительным. Не успела удалиться одна группа

самолетов, как на смену ей появилась новая. Все это

происходило на глазах Гудериана, и он был обескуражен и

удручен. Он, конечно, не доверял сказкам Геббельса, что

авиация русских полностью уничтожена. Но такой

неожиданной активности советской авиации именно здесь, под

Орлом, и именно сейчас, когда началось генеральное

наступление на Москву и вся тяжесть ожесточенного сражения

легла на западные подступы к советской столице, то есть на

направление главного удара, Гудериан никак не ожидал. "Что

это, агония смертельно раненного?" - спрашивал себя генерал,

пытаясь вникнуть в суть происходящего. Потери третьей

дивизии, понесенные в результате массированного удара с

воздуха, оказались столь чувствительны, что дивизия в этот

день уже не смогла продолжать организованное наступление.

Непредвиденное нарушение всех планов и расчетов повергло

Гудериана в состояние крайнего раздражения. Он не мог себе

позволить хотя бы на день приостановить наступление на Тулу

и приказал Лемельзену решительным ударом танков четвертой

дивизии прорвать еще непрочную, почти не эшелонированную

в глубину ниточку обороны противника и сегодня к исходу дня

овладеть Мценском.

С чувством тревоги и даже уныния возвратился Гудериан

в штаб армии и вызвал к себе командующего авиацией,

обрушив на него поток возмущения и возложив

ответственность за потери от русской авиации.

Связавшись со штабом Бока, Гудериан доложил

фельдмаршалу, что на подступах к Мценску его армия

натолкнулась на сильно укрепленный оборонительный рубеж

русских.

– Так ли это?
– перебил его вопросом Бок.
– По нашим

сведениям, перед вами всего-навсего один стрелковый корпус.

– Усиленный танками и воздушной армией, господин

фельдмаршал, - с едким раздражением вставил Гудериан,

уловив в словах своего начальника иронические нотки.

– Целой воздушной армией?

И снова в вопросе Бока проскользнуло что-то обидное,

какое-то унизительное недоверие и злорадство. И тогда с

языка Гудериана сорвалась та правда, которую он предпочел

бы скрыть:

– Сегодня они много раз и подолгу бомбили нас. Мы

имеем потери в танках и людях.

– Надеюсь, это не помешало наступлению вашей армии?

– с подчеркнутой учтивостью осадил его Бок.

– К вечеру танки генерала Лемельзена должны войти в

Мценск. Но меня несколько удивляет фанатическая активность

русской авиации, господин фельдмаршал. Откуда появились

их самолеты? Сняли с западного направления? Как дела у

моих соседей?

– Наступление на Москву развивается успешно. Все идет

по плану. Через несколько дней войска фон Клюге и Гёпнера

промаршируют но Красной площади. Так что поторопитесь,

генерал, чтобы не опоздать на парад.

Бок недолюбливал заносчивого Гудериана, командующий

второй танковой платил тем же своему непосредственному

начальнику. Самолюбивый, упрямый и непреклонный в своих

убеждениях, Гудериан умел настоять на своем, нередко

поступая вопреки распоряжению Бока. Тон, которым

разговаривал сейчас Бок, бесил Гудериана. Да, конечно, Бок

получит приятное удовольствие, если вторая танковая армия

"опоздает" войти в Москву, предоставив этот триумф Клюге,

Гёпнеру и Готу. Но не таков Гудериан, чтобы дать себя

провести. Если он сумел прорвать Брянский фронт, которым

командовал генерал Еременко, то уж стрелковый корпус

какого-то никому не известного Лелюшенко он просто раздавит.

Гудериан с некоторым нетерпением ждал сведений, а

точнее, победных реляций из четвертой дивизии. Уж вечерело,

а генерал Лемельзен молчал. Молчал потому, что под

Мценском не утихал ожесточенный бой. Шедшие по шоссе

головные немецкие танки наскочили на мины и подорвались.

Идущие вслед за ними свернули на обочину и продолжали

движение. Но вскоре и они напоролись на минное поле.

Получилась заминка. Появившиеся на поле саперы с

миноискателями попали под губительный огонь снайперов-

пограничников, а по застопорившим танкам из небольшой

рощицы ударили пушки. Били прямой наводкой. Несколько

танков загорелось; саперы, побросав миноискатели и раненых,

поползли назад, чтоб укрыться за броней танков и

транспортеров. Атака не удалась, и гитлеровцы были