Бородинское поле

вынуждены отойти на исходные позиции. Прошло не больше

получаса, как немецкая артиллерия начала обстрел наших

передовых позиций. Артиллерийский налет продолжался

минут двадцать, после чего в атаку пошли сорок танков, за

которыми, пригибаясь к земле, бежали солдаты. Два танка,

шедшие ближе к шоссейной дороге, подорвались на минах,

остальные продолжали идти. Шли уверенно, без стрельбы.

Наша сторона тревожно молчала, словно все до единого

советские воины погибли при артиллерийском налете. Ни

одного выстрела. Лишь сплошной надсадный гул моторов

раздирал предвечернюю тишину. И когда до рощицы

оставалось метров сто, сразу вздрогнула от орудийной

канонады земля, захлопала противотанковыми ружьями,

затрещала пулеметами. Вот споткнулся один танк, задымил

черным дымом, вот вспыхнуло пламя на втором, завертелся

на месте с разорванной гусеницей третий. А другие

продолжали ползти с самонадеянным упорством. И тогда

откуда-то из балки на правом фланге и из небольшой рощицы

на левом выскочили две роты тридцатьчетверок из бригады

полковника Катукова и на ходу открыли огонь из пушек по

вражеским танкам, одновременно поливая пулеметным

свинцом бегущую за танками пехоту.

И сразу удвоилось, а затем утроилось число горящих

немецких танков. Пехота же залегла, уткнувшись касками в

чернозем, вспоротый стальными гусеницами. Вторая атака

немцев захлебнулась.

Огромное, в кровавых подтеках, солнце торопливо

опускалось за дымчатый горизонт. В прохладном воздухе стоял

острый запах пороховой гари и чего-то едкого, исходящего от

горящих танков.

Генерал Гудериан получил сообщение, что взять Мценск

не удалось. И тогда он отдал приказ авиации - бомбить город и

железнодорожную станцию.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Под вражескими бомбежками на железнодорожной

станции Мценск разгружались стрелковая дивизия и танковая

бригада. Они прибыли как раз в тот день, когда танковая

бригада полковника Катукова, полк пограничников и

мотоциклетный полк, истекая кровью, сдерживали натиск

танков генерала Лемельзена. Собственно, главная тяжесть

сражения легла на плечи танкистов, которые наносили по

фашистам дерзкие, молниеносные удары из засад и тут же

отходили, не давая втянуть себя в продолжительный бой с

численно превосходящим противником.

Всегда уравновешенный и невозмутимый полковник

Катуков считал, что в данной обстановке самой эффективной

может быть лишь подвижная оборона. Она позволяет измотать

противника, нанести ему физический и моральный урон,

выиграть время, дать возможность прибывающим в

подкрепление частям и соединениям занять позиции. Когда на

закате солнца, потеряв восемь танков и десятки солдат,

Лемельзен был вынужден приостановить наступление, Катуков

отвел свою бригаду на несколько километров в сторону

Мценска.

Отходили ночью, под покровом густой темноты,

тщательно маскировали свой отход. Враг не должен был знать,

что наши части оставили рубеж, на котором произошел

ожесточенный бой и который так и не смог переступить

неприятель. Сохранить свой отход в тайне нужно было вот по

какой причине: кто-то из танкистов - то ли капитан Гусев, то ли

лейтенант Лаврененко или и тот и другой - предложил

комбригу на оставляемых позициях создать ложную оборону,

которая должна принять на себя завтра первый удар

гитлеровцев.

– Как вы это представляете? - спросил Катуков. -

Конкретно?

– В роще, на опушке, из веток создадим нечто наподобие

стогов, - начал пояснять горячий, непоседливый Дмитрий

Лаврененко.
– Вроде бы танки замаскированы. А для большей

убедительности сунем в каждую такую копну по бревну, вроде

бы ствол от пушки. Сверху "фокке-вульфы" не поймут и бревно

за всамделишный танк примут.

– Предположим, воздушного разведчика вы обманете, -

вмешался комиссар бригады Бойко. - А если сухопутные

разведчики подойдут и своими руками пощупают ваши

деревянные стволы, что тогда? Вся ваша затея пойдет

насмарку. Так?

– А мы, товарищ комиссар, на этот случай и настоящий

танк оставим, - отозвался из темноты капитан Гусев.

– Товарищи дело предлагают, - слазал Катуков и,

обращаясь к Бойко, заключил: - Я думаю, их идею надо

поддержать. А для охраны ложного рубежа одного танка,

разумеется, мало.

– Разрешите моей роте, товарищ полковник? - снова

послышался из темноты голос Гусева.

После успешного ночного рейда роты в Орел капитан

Гусев пользовался у начальства особым расположением.

– Достаточно будет взвода, - решил комбриг.

В это время к нему подошел связной и сообщил, что

генерал Лелюшенко срочно вызывает к себе командира и

комиссара четвертой танковой бригады,

Полковник Катуков был серьезно озабочен предстоящим

боем. В том, что завтра немцы будут наступать, никто не

сомневался. Комбриг понимал, что завтрашний бой будет

более ожесточенный, чем сегодняшний. "В сущности, сегодня

была всего-навсего проба сил", - думал Катуков. Он имел

довольно объективное представление о Гудериане и его

танковой армии.

Катуков был озабочен и судьбой танковой роты старшего

лейтенанта Александра Бурды, который в одно время с

капитаном Гусевым ушел в ночной рейд в стан врага и до сих

пор не вернулся. Никаких вестей. Неужто погибла вся рота, все

до единого? Тревога в нем нарастала. А что, если угодили в