Ботинок

– Тю, а где же Цезарь! И кровать холодная! Не спал, что ли? Вот хитрый еврей!
– усмехнулся Тамиров.
– Придется идти самому.

Когда Тамиров вернулся, у вагончика его встретила беспокойная толпа артистов.

– Вот и хорошо - не нужно ни за кем бегать, - хмуро произнёс он.

– Ну что? Как там? Что сказали?

– Мальчик требует компенсацию в размере пятидесяти тысяч долларов, - сказал Тамиров.

– Вот, а я что говорил!
– - довольным голосом произнес артист Буллах.
– С деньгами можно обо всем договориться..., - и вдруг осекся.
– Сколько, сколько? Пятьдесят тысяч?! За одну царапину?! Они, что там, сдурели?!

Артисты немного повозмущались, но единогласно сошлись на том, что, хотя и тяжело, и несправедливо, но платить придется.

Тамиров окинул артистов презрительным взглядом.

– Вы еще не знаете самого главного. Цезарь, падла, смылся, прихватив всю выручку за три представления. Полиция говорит, что он уже пьет кофе в Москве. Зная Цезаря, могу предположить, что о денежках нам придется забыть.

Артисты зашумели.

– Тихо! Тихо, господа, и это еще не всё, - возвысил голос Тамиров.
– Полицейские требуют, чтобы мы свернули цирк. На сборы дают 10 часов.

– Почему?! На каком основании?

– Конструкция цирка не отвечает болгарским нормам. Честно говоря, она вообще никаким нормам не соответствует. Цезарь обманул нас, подсунул некомплектный цирк. Убить гада мало!

– О! У!
– загудели артисты.

Тамиров поднял руку:

– Господа, успокойтесь: есть один выход!

Кивнув головой в сторону цирка, где всё еще находились полицейские, Тамиров сказал:

– С ними удалось договориться: дадим на лапу десять тысяч зелени, и они закроют глаза на трое суток. Отработаем шесть представлений и рванем отсюда, только нас и видели! Так что, несите денежки, господа, кто сколько может. Время пошло.

– А говорили, в Европе взяток не берут, - ворчливо произнес Мишель, которому жалко было расставаться с деньгами.

– Болгария - не Европа. Что зря болтать?
– нервно отреагировал Тамиров.
– Копы ждать не станут. Несите деньги. Даю пять минут.

Циркачи разбрелись по вагончикам. Мишель по-честному отдал последние двести долларов, не оставив себе ничего.

В итоге собрали на три тысячи долларов больше, чем нужно. На предложение кого-то из артистов "вернуть народу излишек", Тамиров отреагировал весьма жестко.

– Денег лишних не бывает, - заявил он.
– У меня целее будут: знаю вас - сейчас же пропьете.

– У нас беда, можно сказать, горе, а Вы говорите такое, - сказал один из братьев Булахов.

– С горя вы пьете в два раза больше, чем с радости. Пока всем разойтись по вагончикам. Готовиться к вечернему представлению! Объявляю осадное положение. Без разрешения на улицу не выходить!

Часть 32. Позорное отступление.

Мишель лежал с открытыми глазами. Судя по всему, в Болгарии подзаработать ему не удастся. Незаметно для себя он уснул. Кто-то сделал попытку его разбудить, но Мишель лишь промычал в ответ и перевернулся на другой бок. Вскоре Мишель проснулся сам. В вагончике никого не было. На столике лежала сложенная в несколько раз бумажка. Это была записка Тамирова. В ней с огромным количеством ошибок Тамиров сообщал, что уехал в Москву и просил "строго его не судить". Поступил он так не ради себя, а ради лошадей, "о которых, кроме него, никто не позаботится". Тамиров советовал Мишелю немедленно "рвать когти, пока не поздно". Тамиров персонально просил прощения у Мишеля за то, что "втянул хорошего человека в грязную историю". В заключение Тамиров выражал надежду на скорую встречу в Москве, и что "цирковые должны понять и оправдать его". В конце была приписка: "Пусть никто не волнуется, деньги верну всем, до копейки".

– Сволочь!
– прошептал Мишель.

В вагончик вбежали братья Булахи.

– Где Тамиров?
– тяжело дыша, спросили они.
– Нам не дают репетировать, выгоняют из цирка.

– Тамиров удрал с нашими деньгами!
– ответил Мишель.

– То-то я смотрю - нигде джигитов не видно, - сказал один из братьев.

Мишель протянул записку Тамирова. Больше всего Мишелю было обидно, что никто из "джигитов", с которыми он пил водку из одного стакана, не предупредил его.

В тот же день артисты, у кого еще оставались деньги, начали разъезжаться. Мишель занял немного денег у братьев Булахов и решил пробиваться на родину самостоятельно.

На попутном транспорте Мишель добрался до Бургаса. В Бургасе ему повезло: в портовом баре он встретил капитана парохода "А.Пушкин - четыре", на котором неделю назад цирк прибыл в Болгарию. Не узнав Мишеля, но поверив, что он циркач, капитан пьяно улыбнулся и произнес странные слова:

– Привет погорельцам.

– Почему погорельцам?
– - удивился Мишель.

– А ты что, ни хрена не знаешь?

– Да, что случилось?

– Мать твою! Да сгорел твой цирк дотла. Вместе с собачками приказал долго жить. Ох, и мудрецы ваши начальнички! Деловы-ы-ы-е!
– презрительно сказал.
– Умны-ы-ы-е!

– Вы на что намекаете?
– спросил Мишель.

– Какие там намёки: спалили цирк и все дела - зачем тратиться на обратную дорогу домой, когда можно страховку получить. Кстати, если ты рассчитываешь попасть на мою посудину, так зря, у меня мест нет.

Чтобы уговорить капитана, Мишелю пришлось отдать наручные часы. Капитан обещал взять Мишеля в качестве электрика без довольствия. Первыми, кого увидел на пароходе Мишель, были акробаты - братья Булахи. Как заправские матросы они усердно драили палубу.

– Случайно Тамирова здесь нет?
– спросил Мишель.

– Случайно нет. Был бы, мы бы сами с ним поговорили, - ответили братья.

***

Через сутки, приняв на борт груз канцелярских товаров, сигарет и зажигалок, "А.Пушкин - четыре" вышел в обратный путь, во Владивосток.

– Как?! А почему не в Новороссийск?
– спросил Мишель у капитана.

– Не устраивает, можешь остаться на берегу, - ответил капитан.

– И сколько же времени мы будем плыть?

– Плавают в ванной, а мы ходим.

– Хорошо, ходим, и сколько мы будем идти до Владивостока?

– Если не встретим пиратов и повезет с погодой - два месяца.

Мишель решил, что насчет пиратов капитан пошутил.

Часть 33. Он не должен добраться до Москвы.

– Плохо слышно... не поняла... кто?... кто звонит?
– кричала в телефонную трубку Кристина, толкая в плечо Павла Силкина.

– Что такое, поесть не дадут, в самом деле!
– ворчал тот с набитым ртом.

Кристина показала кулак.

– Не слышу ничего, перезвоните, пожалуйста, - сказала Кристина и бросила трубку.

Она медленно опустилась на стул.

– Что такое?
– - спросил Силкин, пытаясь достать языком остатки пищи, застрявшие в зубах.

– Хватит чмокать! Сто раз просила!

– Кто звонил-то?

– Он!
– моргнула Кристина.

Силкин обтер рукой губы и догадливо уточнил:

– Твой бывший, что ли?

Кристина кивнула головой:

– Он! Что же теперь будет, Паша?!

Осознав, наконец, серьезность ситуации, Силкин подобрался телом, сделал серьезное лицо и задумчиво произнес: