Божественная любовь

Оказавшись у ног юной богини, зверек сел на траву и опустил мордочку на колени Бэль, подставляя ее для поглаживания.

– Это лиссир! – гордо объявила эльфийка. – Я зову его Фин! Правда, красивый!

Мэсслендский принц посмотрел на хвостатую тварь зеленой расцветки совершенно другими глазами. Он, как охотник, слышал о неуловимом хитром зверьке из лесов Лоуленда, поймать коего живым считалось высшей доблестью для умелого зверолова. Похожее на лисицу создание отличалось удивительным хитроумием по части избегания ловушек и запутывания следов. Оно было истинным маэстро скрытности. А тут неуловимый лиссир сам вышел к Мирабэль и млел от нежных поглаживаний, почесывания за ушами, под подбородком. На сей раз даже Дельену хватило ума не выдвигать предположений об использовании редкой шкурки зеленого хитреца для манто, он просто стоял и созерцал хрупкую девушку и изящную зверушку. Что-то странно сжималось в груди.

Элия, вполглаза поглядывающая за сестренкой и ее галантным кавалером, тихо ругнулась и потерла виски.

– Стради? – заботливо поддерживая любимую сестру под локоть, шепнул Энтиор.

– Зов из храма, кажется, придется сходить, – вздохнула Богиня Любви, прикидывая главное: куда деть Мирабэль. Оставить юную деву тут, с двумя мужчинами, пусть один из них и был ее кузеном, невозможно, отослать в замок под каким-то предлогом – оскорбительно. Бэль уже выросла из того возраста, когда велась на элементарные хитрости. Значит, оставалось только одно.

– Милая, не хочешь отправиться со мной в храм Любви? – послала принцесса тонкий лучик вопроса девушке.

– Конечно, хочу! – тут же встрепенулась Бэль, прерывая мысленный контакт с лиссиром. Едва это произошло, как гибкий зверек скрылся в траве. Удивительно, за ним не колыхнулось ни травинки. Был, и нет зеленого пушистика, пойди, поймай!

Подскочив на месте, эльфиечка чуть виновато – все-таки ей поручили развлекать гостя-посла – объяснила:

– Сестра зовет меня с собой в храм! Прекрасного дня, принц, надеюсь, я смогла хоть немного развлечь вас!

– Прекрасного дня, принцесса. Благодарю за дивную компанию, я буду надеяться на новую встречу и хранить ваш дар – венок!– подавляя разочарование, вперемешку с раздражением на Элию, отнявшую у него дивное общество Бэль, вежливо попрощался Дельен.

ГЛАВА 7. Выход есть всегда, или новая проба сил

Едва дослушав эти слова, Мирабэль поспешила к кузине, только колоссальным усилием воли заставляя себя не мчаться вприпрыжку, нарушая имидж взрослой принцессы и портя платье. Энтиор к уходу сестер отнесся философски, даже почти с одобрением. Кузина за столь малый срок не должна была бы прискучить мэсслендцу своим глупым стрекотанием, а разлука – лучшее топливо для страсти, особенно если рядом найдется тот, кто умело подбросит дров в костер разгорающегося чувства. Информацию касательно брака Мирабэль вампир пока решил попридержать. Пусть надежды пышно расцветут, прежде, чем будут безжалостно растоптаны и вновь воскрешены. И обещания данного Элии принц нарушать вовсе не собирался. Слова «подходящий момент» можно трактовать по-разному. Энтиор собирался толковать их с максимальной выгодой для своих далеко идущих планов.

Сестры взялись за руки. Тактильный контакт всегда считался простейшим способом групповой телепортации, не требующим внесения дополнительных параметров в заклятье. Миг и богини исчезли с лужайки. Они перенеслись в пышный розовый сад, расположенный на крыше здания – Храма, посвященного Богине Любви, укрытого вместо купола румяным рассветным небом.

Конструкции храмов Элии не были типовыми, утвержденными в Лоуленде. Каждый мир, желавший построить святилище, творил так, как позволяли фантазия, финансовые возможности и число адептов. Это могли быть величественные соборы или маленькие домишки, но единственное, что встречалось практически в любом из храмов – были розы – атрибут и символ Элии. Их сажали вокруг святилища и даже внутри, украшали свежими цветами алтарь. А здесь, в этом мире, куда привел Богиню Любви ЗОВ, разбили целый розарий на плоской крыше. В центре оного высилась статуя. Наверное она изображала саму Элию, на деле являлась каким-то абстрактно-женским убожеством с босыми ногами, закутанным в мраморную хламиду, с длинными, как у смирительной рубашки, широкими рукавами.

А принцесса, между прочим, пастве никогда не показывалась босиком и в рубищах, поэтому только диву давалась, откуда у скульптора возникли такие нездоровые фантазии. Ну а о модели «платья» говорить вообще не приходилось.

Впрочем, сейчас Богиню Любви мало интересовал антураж храма, куда больше ее заботила рыдающая на краю крыши, за низким парапетом, пара созданий мужеского и женского пола весьма юного возраста по одной штуке соответственно.

Не надо было обладать талантом Богини Логики, чтобы сообразить, эти двое собрались сигать вниз прямо на острые пики ограды, дабы если уж не убиться, то хоть всласть помучиться.

– Посмотри, Бэль, на наглядную демонстрацию людской глупости. Вместо того, чтобы искать решение проблемы, они считают выходом лишение себя всех шансов разом, – невозмутимо, с толикой презрительной скуки в голосе заметила принцесса Элия.

Заори она или начни увещевать, парочка придурков могла бы и сигануть вниз, не дожидаясь конца разбора полетов, а применять силу для спасения тех, кто сам решился оборвать нить жизни, богиня правильным не считала. Сам решился на глупость, так имей хоть каплю мозгов, чтобы от таковой отказаться.

– Мне их жалко, – вздохнула эльфиечка, ощущая, в каком стрессовом состоянии находятся влюбленные.

– Нам не быть вместе здесь, поэтому мы отправляемся за грань с надеждой на встречу! – патетично, пусть и слегка заикаясь, выпалил худенький, в чем только душа держится, юноша, прижав к себе пухленькую симпатичную девушку. Вот ее объемов хватило бы на них обоих.

– А с чего вы взяли, что встретитесь за гранью, а не будете наказаны разлукой за свое трусливое бегство? – грозно нахмурилась Элия.

– Моя мать против брака, она не дает нам видеться, его отец обещает лишить наследства и проклясть, если он не оставит меня, – одной рукой вцепившись в кавалера, второй в парапет, шмыгнула носом девушка-булочка, загорелая, с пшеничной косой вокруг головы, блестящими глазками-черносливинами, вот только опухший от слез носик превратился в красную картошечку.

– У нас нет выхода! – провозгласил парень, по-видимому, являющийся инициатором парного самоубийства. Вот он, балансируя на краю, ни за что не хватался, и глаза были сухи, только красные пятна на смертельно бледном лице – верный признак крайнего душевного волнения – указывали на состояние экстремала.

– Понятно, ну раз вы все решили и обдумали, прыгайте, – разрешила Элия и отвернулась от парапета, занявшись изучением убогой скульптуры.

– А…а… если нет… то что нам делать? Подскажите? – робко пролепетала в спину богини Булочка.

Кажется, растерялся и второй самоубийца. Наверное, считал, что каждая добрая душа, ставшая свидетелем разыгрывающейся трагедии, должна всеми силами пытаться его отговорить, а уж неведомо как оказавшаяся на крыше пара красавиц, тем более. (При перемещении Элия не снимала блоков с дара, а Бэль, прикрытая аурой сестры, тоже не проявляла себя, вот богини и остались неузнанными).

– Бороться за свою любовь, – жестко отрезала Элия. – Если вы победите, значит ваше чувство действительно достойно назваться любовью, и вы заслуживаете того, чтобы хранить его в сердцах. Не одобряют родители? Так ведь не сошелся на них свет клином. Дороги миров открыты для странников, а в Храмах Двадцати и Одной истинно любящих сочетают браком, не дожидаясь ничьих разрешений. Молитва и ночное бдение у алтаря в храме Богини Любви могло подарить вам ожерелья обручения из живых роз, но вы из всех вариантов предпочли бегство в смерть.