Божественные игры

Переглянувшись, мы с Аннабет понимаем друг друга без слов. Срываемся с места и бежим, спотыкаясь, в сторону возвышающегося холма. Моё сердце с силой бьётся о грудную клетку - и не только из-за бега. Все мысли теперь сводятся к одному: вот оно, начало конца…

Взобравшись на вершину, я задерживаюсь на том месте, где покатый склон переходит в ровную площадку, и оборачиваюсь, глядя вниз. С высоты холма арена видна как на ладони. За то время, пока мы бежали, огонь разошёлся вовсю. Неиствуя, он уже почти подобрался к самому подножию холма, а чёрные столбы едкого дыма едва не закрыли полностью небо. Ничего не скажешь, эффектное зрелище!.. Должное предшествовать самому драматичному сражению.

Но если огонь подобрался так близко, значит и наш противник где-то рядом - я отрываю взгляд от окрестностей, чтобы как раз вовремя увидеть приближающуюся к нам с противоположной стороны Клариссу. Она пока ещё далеко, по ту сторону находящегося в центре храма, но уверенно направляется в нашу сторону. Аннабет, секундами позже меня заметившая противницу, становится за моим плечом и натягивает стрелу. Стрелять она не торопится, но с Клариссой нужно держать ухо востро. Дочь Ареса преодолевает разделяющую нас преграду и останавливается шагах в двадцати. Даже с такого расстояния я вижу исступленный, дикий блеск её глаз. Игры изменили нас всех, но перемены в Клариссе внутреннего характера, отобразившиеся на её облике, особенно заметны. Даже несмотря на то, что её и раньше-то нельзя было назвать пацифисткой.

В правой руке она держит меч, почти такой же как у меня, и время от времени взмахивает им, словно ей нетерпится поскорей вступить в бой.

– Что, Джексон, небось, уже возомнил себя победителем?
– с издёвкой выкрикивает Кларисса.
– Думаешь, ты со своей подружкой легко прикончите меня, раз силы неравны?

– Где же твоя союзница?
– дерзко спрашиваю я, стараясь держаться как можно уверенней. На удивление, у меня это хорошо получается. Страх, вызванный близостью финала, улёгся, словно его и не было, да и усталость тоже отошла на второй план. Видя перед собой конкретного противника, я автоматически полностью сосредотачиваюсь на предстоящей схватке, и хотя правила реального боя сильно отличаются от правил тренировочного, я не намерен поддаваться панике.

– Бьянка?
– с наигранной весёлостью уточняет Кларисса, но что-то в её интонациях заставляет меня усомниться в твёрдости её рассудка.
– Я прирезала её, после того как мы убили эту выскочку, дочь Апполона.

Её слова меня почему-то ни капли не удивляют. Нетрудно догадаться, что теперь Кларисса точно так же хочет разделаться со мной, а заодно и с Аннабет. Я слегка разминаю пальцы, сжимающие эфес меча, и поудобнее перехватываю его. Схватки не избежать, поэтому нет смысла оттягивать момент. Но тем не менее я не спешу нападать, решив предоставить это право Клариссе и таким образом по возможности разгадать её тактику. Мы движемся по кругу, точно дикие псы, скалящие друг на друга клыки, но не решающиеся сцепиться.

Наконец Кларисса не выдерживает первой. Она делает ложный выпад в сторону, и Аннабет, всё это время в напряжении держащая наготове заряженный лук, стреляет. Стрела проносится мимо, а дочь Ареса, избежав опасности, со всей скоростью кидается нам навстречу. Не дожидаясь, пока Аннабет нацелится на неё новой стрелой, она на полдороге вытаскивает из кармана небольшой круглый предмет и бросает его в противницу. Шар на лету раскрывается - и вот Аннабет уже крепко прибита к поверхности плотной канатной сетью, оснащённой на концах четырьмя вгрызающимися в землю клещами. В то же мгновение Кларисса набрасывается на меня, нанося немалой силы удары.

Мне раз за разом удаётся отбивать её атаки, но одно открытие в начале сбивает меня с толку и заставляет растерянно отступить на пару шагов назад: при скрещивании наших мечей оружие Клариссы высекает разлетающиеся во все стороны искры, словно заряженное электричеством. Мне это совсем не нравится, и я всеми силами стараюсь не допустить осечки. Боюсь, что даже незначительная рана от такого меча может оказаться смертельной.

Мы бьёмся почти на равных, но всё же дочь Ареса незаметно оттесняет меня к краю. Свирепости ей не занимать. Вот только в слепой погоне за победой обычное хладнокровие изменяет ей. Её удары сильны, но неточны, и в этом я вижу свой шанс. Нужно лишь выгадать правильный момент и, изловчившись, вырваться из круга повторяющихся движений и самому нанести удар… И тогда своенравная победа, будь она даже не на твоей стороне, резко изменит свои предпочтения.

Я блокирую удары Клариссы до тех пор, пока её атаки не становятся чуть слабее. Очевидно, бешеный напор вымотал и её. Кларисса отступает назад и, усмехнувшись, вытирает лоб сжимающей меч рукой. Но на долгую передышку надеяться не приходится: дочь Ареса снова переходит в наступление.

Понимание того, что эта схватка не на жизнь, а на смерть, не даёт мне опустить руки от изнурения и заставляет собраться с силами для решающего рывка. При очередной атаке я умело отвожу меч Клариссы в сторону, едва совсем не выбив его из рук противницы, и нахожу прореху в её обороне. Мой меч задевает ей плечо. На мгновение наши лица оказываются так близко, что меня почти опаляет полыхающая в её глазах ярость. Но я не успеваю вовремя отскочить назад, и Кларисса ранит меня в бок. Из моего горла вырывается невольный крик от пронзившей меня невероятно острой боли, рука сама собой разжимается, роняя меч, и я оседаю на землю, не в состоянии больше сражаться. Боль расходится практически по всему телу, будто в кожу мне впились сотни иголок. Мне до безумия хочется сбить её как пламя, но малейшее движение вызывает её новую вспышку.

Тем временем Кларисса, успокоенная тем, что я почти парализован, осторожно касается раненого плеча и тяжело дышит, глядя на окровавленные пальцы. Рана несерьёзная, но, по-хорошему, её следует тотчас перевязать, чтобы остановить кровотечение. Я стискиваю зубы и пытаюсь дотянуться до рукояти своего меча. Только бы получилось!.. Осталось ещё чуть-чуть…

Кларисса, заметив мои действия, подходит и издевательски наступает на него ногой. Но я не прекращаю своих попыток, игнорируя усиливающуюся боль. Вместо страха мной внезапно овладевает злость: неужели я так легко сдамся?! Сквозь полуопущенные веки я замечаю, как дочь Ареса делает шаг по направлению ко мне, заносит меч и… злорадное торжество в её глазах вдруг сменяется полной растерянностью. Выронив оружие из вмиг ослабевших рук, она медленно опускается на колени. И с застывшим взглядом валится вперёд, поперёк меня. В её спине торчит вонзённая стрела со знакомым мне оперением.

Аннабет опускает лук и, окончательно выпутав ноги из коварной сети, подбегает ко мне и помогает освободиться от груза мёртвого тела. Раздавшийся пушечный выстрел звучит погребальным колоколом. Над ареной кружатся серые ошмётки пепла, скорбно венчая нашу победу. Ложатся на одежду, застревают в волосах и назойливо лезут в нос, заставляя задыхаться от и без того прогорклого воздуха. В попытке увернуться я поворачиваю голову к земле - и тут же вздрагиваю: медленно приближающиеся к нам клубки дыма показались мне ползущими змеями. Но, приглядевшись, я понимаю: этот дым возник вовсе не в следствии пожара, до сих пор бушующего на окрестностях. Он мягко стелется по земле, будто перекатывается, целенаправленно двигаясь нам навстречу. Такой же, как и тот, что перед началом Игр перенёс нас на арену.

Аннабет, настороженная моим пристальным вглядыванием куда-то в сторону, быстро оборачивается. Сразу всё поняв, она заметно расслабляется и берёт меня за руку, переплетая наши пальцы. Свивающиеся клубки обступают нас и просачиваются между нами. Вместе с тем я чувствую, как некая неведомая сила мягко, но настойчиво разъединяет наши руки. Я уже с трудом различаю Аннабет, скрытую за дымной занавесью. Она всё больше отдаляется, пока совсем не теряется из виду. Восходящие потоки воздуха отрывают моё тело от земли, но так бережно, что дополнительной боли это не приносит. Перед глазами становится темно, и я уже не нахожу разницы между сгущающимся туманом и моим медленно гаснущим вымученным сознанием.

========== Глава 9. Триумфаторы ==========

Я прихожу в себя в месте, никак не напоминающем арену. Вокруг меня простирается тишина, мягкая и обволакивающая. В ней нет ничего настораживающего, возможно, потому, что я наконец-то чувствую себя комфортно: моя голова утопает в удобной подушке, а руки сжимают край лёгкого одеяла. Вероятно, я в палатах врачевания, отведённых специально для победителей, - это не мысль даже, просто осознание. На полноценные мысли нет ни сил, ни желания. Мной овладевает апатия, от которой хочется снова закрыть глаза и впасть в долгий сон без сновидений, милосердно оттягивающий встречу с реальностью…