Брак без выхода. Мне не нужна умная жена

Вспыхиваю и резко распахиваю глаза. Он этого не сделает…или…сделает?

Будто в подтверждение своим словам, Малик разгибается плавно и с ухмылкой, так что я оказываюсь лицом к лицу с его ширинкой.

– Так как? Перейдем к делу или ты уже начнешь быть мудрой женщиной? Учти, учить тебя быть ей, мне тоже понравится.

Отвожу глаза и упираю их в свои колени. Противно от самой себя и своей слабости, но, к сожалению, выхода другого у меня нет. Он это сделает. Он сделает…я точно знаю. И ему доставит удовольствие ломать меня, а я? Тут уж прямая дорога на крышу вниз головой, если честно. Ведь на его члене до сих пор остались следы от помады этой шлюхи…

– Хорошая девочка. Вернусь поздно, не жди меня.

Он уходит, а я смотрю ему в спину и когда дверь захлопывается — из меня будто выдирают чеку, как из гранаты.

Часто, сухо дышу. Внутри шпарит огнем. На губах привкус этой самой помады, и мне хочется содрать себе кожу с лица ногтями, но я наклоняюсь вперед и истошно вою. Может быть, потом перейду и к сдиранию кожи, а пока так. Пока мне нужно выпустить тот ужас, который сейчас происходит в моей груди…

«Абонемент»

«Выход всегда есть, ведь есть же?…»

Лили

Не думаю, что у меня есть много времени на жалость к себе. Я стараюсь успокоиться, как можно скорее, а потом начинаю думать. Слова Малика прозвучали сродни жестокому приговору, но это же только теория. Точнее, только в плоскости, когда я зажата с ним в тесном пространстве, правильно? Правильно.

Да, мой муж принадлежит к другой национальности. Да, в его вере развод — это неприемлемо. И да, в его стране действует именно такая практика. НО! Мы не в его стране, а в России, а значит, я могу рассчитывать на справедливость.

Не знаю, но внутренне я начинаю истерично смеяться, хотя изо всех сил стараюсь отодвинуть припадок на задний план. Почему? Потому что это моя последняя надежда. Уцепиться за благоразумие — последний вариант.

Нужно действовать.

Больше я не жду. Начинаю быстро собирать вещи, точнее, продолжаю это делать. Потом бегу в спальню к дочери. Она уже проснулась, с ней сидит няня, которую я отпускаю, чтобы она, не дай бог! Не позвонила Малику. Я в хороших отношениях с персоналом в доме, но все-таки, деньги им плачу не я. Он. А как говорится? Кто платит, тот и музыку заказывает — нужно быть осмотрительней.

Выдыхаю, когда небольшой рюкзак моей девочки собран, второй наполнен ее игрушками. Нельзя так говорить, конечно, но хотя бы что-то хорошее в ее болезни есть. Надия все еще квелая немного, поэтому мне удается снова уложить ее спать примерно к половине одиннадцатого, потом я аккуратно перемещаю ее в автомобильное кресло и выхожу из комнаты. Дважды бегать до машины — это слишком подозрительно, но пришлось рискнуть минут пятнадцать назад. Меня поймали лишь раз, но я вовремя сообразила и сослалась на забытые в салоне ноты. А теперь — самый главный фокус.

Я надела спортивные брюки, кофту и кеды с мягкой подошвой, чтобы не шуметь, взяла дочу и выглянула из нашей с мужем, точнее уже, надеюсь, бывшим мужем, спальни. Дом встретил меня, как обычно, тишиной. Холодом и тишиной…

Раньше меня это не сильно волновало, скажу честно. Точнее, я умело закрывала глаза. Наверно, в этом и кроется мудрость, да? Ну та, о которой меня «просит» Малик. Закрывать глаза, когда это нужно, как и рот. Ну, или открывать пошире, в зависимости от ситуации — как посмотреть.

Да, я умею вовремя закрыть рот. Очевидно. Но то ли это мой максимум, то ли граница, где заканчивается мудрость, и начинается откровенное пренебрежение к себе, пересечена, так или иначе, на большее меня не осталось. Нет, я не собираюсь это терпеть. И знаете? Дело даже не во мне, как таковой. Ну, правда. У меня маленькая дочь, и я должна показывать ей пример! По-хорошему, конечно, мы должны, но остаюсь только я. Малик не сильно привязан к ребенку. Да и ко мне, как показала практика, тоже. Будь это мальчик, может быть, он не стал бы трахать шлюху под одной крышей с нами? А может быть, и нет. Слава богу, мы этого никогда не узнаем, и я не позволю, чтобы мой ребенок жил в блядюшнике. Не хочу. Нет-нет-нет, не хочу! Чтобы Надия думала, что это нормально. Такое отношение к женщине…неадекватное, потребительское, неуважительное! Она не должна этого знать. Я хочу, чтобы когда моя маленькая крошка вырастит и встретит мужчину, он любил ее, уважал и ценил. Как мой папа любил, уважал и ценил маму. Их отношения — мечта; и это правда. Она никогда даже не плакала из-за него, не то что выла — о чем мы вообще говорим?! Не могу себе представить, чтобы мой отец поступил так же по-свински с ней. Даже если напьюсь или ударюсь головой, всегда на подкорке у меня сохранится то трепетное чувство, которое всегда витало в воздухе, когда они были вместе.

Надо признать, у меня этого чувства нет. Теперь-то оно понятно почему. Раньше я сбрасывала все на природную холодность Малика, и очень много дорисовывала себе сама. Мне же не с потолка казалось, что он меня любит…хотя, теперь, очевидно, с потолка, конечно же…и все равно!

Черт, не могу понять, как влипла в такое дерьмо…

Пока крадусь по коридору, стараюсь не отвлекаться, конечно, но мысли преследуют. Как я попала в эту ситуацию?! Боже! Должна сбегать из собственного дома под покровом ночи, после того как узнала об измене. Не одной. О целой системе измен, которые должны считаться нормой, а меня тошнит. Тошнит, и этого не изменишь. Но как? В чем же дело? У меня была перед глазами модель отношений — да, и почему тогда я молюсь, чтобы меня никто не услышал?

Наверно, ты все-таки никогда не сможешь предугадать, как все будет в процессе. Жизнь многогранна. А может, я сама в этом во всем виновата. слишком высокие замки, слишком многое совпало. Малик предстал передо мной принцом в сверкающих латах. Тем, кто меня спас. А на деле он — это тот самый дракон, от которого и нужно спасать принцессе. Только ничего не вышло. Дракон сжег заживо принца (точнее, даже потенциальный его образ), а потом захватил город и стал там править. Устанавливать свои чокнутые, драконьи правила. Заставлять меня «терпеть», но как это вытерпеть? Как? Меня даже сейчас на клочья рвет, когда я думаю о том, что в данный, конкретный момент он развлекается со своей проклятой сукой.

Господи.

Надеюсь, она подавится его членом, когда будет брать глубже. Пожалуйста, если ты существуешь, Боже, пусть она им подавиться!

Прикрываю глаза. Последний рывок до финиша — открыть без скрипа входную дверь. Не знаю, смазали ли на ней петли, потому что сегодня с утра я посмеялась, когда прощалась с Мелком. Мол, теперь наш дом — это истинное пристанище Дракулы. Вон! Как дверь скрипит! На весь элитный поселок гомон стоит.

Пожалуйста, пусть их смазали. Умоляю.

Малик не любит, когда что-то выходит из-под контроля. Он любит, когда все вокруг идеально и по-царски. Пусть. Пусть он приказал смазать гребаные петли! Умоляю!

Тяну на себя огромную, тяжелую дверь. Она реально весит тонну! И раньше мне казалось, что это забавно. Опять же, истинный замок Дракулы, где есть тяжелая дверь и все такое. Сейчас же мне не так смешно, как было раньше. Дверь тяжелая, чтобы не выйти мне — глупой, наивной малышке, которая была ослеплена юношеским максимализмом, и не понимала, в какое дерьмо полезла.

Но отец понимал…

Когда дверь удается открыть бесшумно, и я выскальзываю наружу, осознание бьет рикошетом. Ведь, а действительно…он наверняка знал…