Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма

— Как он выглядел?! — выкрикнула я. Мои глаза горели от гнева, мои руки дрожали.

Воспитательница всё ещё не понимала, но дала краткое описание мужчины. Я покопалась в телефоне и показала ей одну фотографию, понимая, кто подходит под описание. Она радостно закивала, а я всхлипнула и убрала смартфон в сумку.

— Что-то случилось? — обеспокоилась она.

— Криса похитили, — сухо процедила я сквозь зубы.

Ни о каком спокойствие не может быть и речи.

Криса увели за руку. Миранда, конечно, не согласилась бы пойти ни с кем. Поэтому, наверное, её поймали на улице около школы и запихнули в машину без разговоров. От этих мыслей всё во мне сжалось. Господи, за что?!

За что?! Почему?!

Я осталась одна.

Лучше бы меня похитили, лучше бы меня пытали. Да лучше бы убили. Но не их. Не надо трогать их… оставьте Стефана и детей в покое.

Крис уже видел этого мужчину, и вправду. У нас стоит фоторамка в гостиной. Стефан всё не может убрать её. Как-то Крис спрашивал, кто это, а Стефан ответил: «а это мой бывший лучший друг. Он — хороший человек».

***

Я валялась на диване, под покрывалом.

Рядом со мной сидел Себастьян. Стивен бродил рядом с телефоном у уха. Он не прекращает телефонных разговоров, постоянно разговаривая то с одними, то с другими.

Поиски Стефана. Поиски детей.

Сначала я порывалась пойти обратно в камеру к Селесте и вцепиться ей в глотку. Стивен остановил меня, и правильно. Иначе я бы убила её.

Не шучу. Я бы убила её. Она посмела украсть их!

Это была она, даже сомневаться не стоит.

Ни Миранды, ни Криса, ни Изабель… ни Стефана… как же пусто в этой квартире теперь.

Так плохо мне ещё не было. Я постоянно рыдаю, дрожу и не могу ни о чём думать. Я уже вообразила, что она смогла бы сделать с ними со всеми. Находясь за решёткой, она всё ещё вытворяет это! Я ненавижу её! Ненавижу!

Я зашлась в очередной истерике. Себастьян вновь подал мне кружку горячего кофе.

— Слезами горю не поможешь, особенно сейчас. Когда ещё «горя» не случилось. Пей, кому сказал.

— Она… — продолжала я рыдать. — Как она смела…

— Может, ей дать успокоительного? Снотворного? — обратился Себастьян к Стивену, который всё ещё продолжал говорить по телефону.

Я яростно продолжала вытирать слёзы на щеках, и они вновь появлялись. Я не могла остановиться.

— Боюсь, ей даже лекарства не могут, — отвлёкся Стивен от телефона и подошёл ко мне. — Елена, — присел он на корточки рядом со мной. — Послушай, мы делаем всё возможное. Не надо так убиваться…

— А когда мне убиваться, скажи мне! — я уже начала икать от долгого рыдания. — Когда найдёте их всех мёртвыми?!

Стивен склонил голову. Говорить было нечего. Себастьян встал с дивана, не в силах больше терпеть мою истерику.

— Она убьёт их! Она безжалостная… психопатка! — завывала я. Желание плакать не пропадало. Оставалось лишь удивляться, откуда в моём организме столько воды. — Она… она… она…

Я начинала уже бормотать что-то невнятное, постоянно вскрикивая от боли в груди, воя, как животное.

Резко я захлебнулась. И на мгновение позабыла об истерике.

— Успокойся, — процедил Себастьян. Он подошёл и выплеснул мне в лицо стакан холодной воды. — Действенно, — пожал плечами Себастьян, заметив брошенный на него взгляд Стивена.

Да, я успокоилась. Не рыдаю, лишь пытаюсь восстановить сильно участившееся дыхание и протираю лицо от воды. Нужно поменять промокшую одежду на мне.

Стивен улыбнулся мне, я ему в ответ. Он пытается меня поддержать.

Они о чём-то заговорили, а я отправилась в спальню. Быстро переоделась в шкафу и вернулась в комнату, присев на постель. В голове лишь воспоминания, те воспоминания, такие приятные, что теперь вызывают у меня боль в груди… моя семья… её… нет.

В спальню вошёл Себастьян.

— Стивен боится оставлять тебя одну, — пояснил мужчина. — Сейчас он работает изо всех сил. Тем более занят поисками. Поэтому с тобой посижу я, — уселся Себастьян рядом со мной. Не совсем близко, так, чтобы мне было комфортно.

— Да, тем более ты умеешь успокаивать, — фыркнула я.

— О, да. Я сначала подумал о пощёчине, но…

Я кинула на него взгляд, полный недоумения.

— Но потом вспомнил, что можно освежить тебя водой, — смотрит он в стену впереди себя. — Елена, нельзя так изводить себя сейчас.

— А ты был на моём месте? — смотрю я том же направлении, что и он.

Мы сидим в темноте. На улице поздний вечер, а включить свет у меня нет ни настроения, ни желания.

— Нет. Не был. Но, похоже, уже побывал.

— В смысле?

— Ты выглядишь достаточно убедительно. Можно почувствовать твою боль.

Я взглянула на профиль Себастьяна в темноте.

— Хотя бы сейчас не ломай комедию. Я… меня уже ничто не поколебит. Можешь не стараться играть.

— Снова этот разговор? — прозвучал его голос недовольным.

— Да. Потому что ты продолжаешь это делать.

— А ты всё не признаешь, что питаешь ко мне слабость, — повернулся он ко мне лицом, теперь вглядывается в меня. Хорошо, что свет не включен.

— Не время и не место для такого разговора, — лишь прошептала я.

— Ты слабая, Елена, — неожиданно произнёс Себастьян. Я не понимала, к чему это.

— Что?

— Ты была слабачкой и такой осталась. Десять лет не изменили тебя.

Я разозлись. Зачем это сейчас… зачем?

— Ну же, — неожиданно я почувствовала, как его руки сжимают мои. — Борись. Со мной, с моей матерью, борись за тех, кого ты любишь, борись за себя, — Себастьян оказался совсем близко ко мне. Его лицо слишком близко. Так близко, что я чувствую его дыхание на своих губах, когда он раскрывает рот, произнося слова.