Брак по расчету

Верно, такую обстановку мы сами домом не назовем, но мы же гости, поэтому вежливость должна быть превыше любых предубеждений.

Джемма и Карли возвращаются в гостиную с большой пиалой.

– Все за стол! – приглашает моя теща и с этими словами ставит блюдо на низенький столик, вокруг которого разбросаны подушки всех видов.

Джемма с родителями тут же садятся прямо на них, и Ванс приглашает нас присоединиться.

– Ну же, вы же не хотите, чтобы мы все сами съели!

Я сажусь между Джеммой и Вансом, а Карли притягивает мою мать к себе, точно сестру.

– Дельфина, садись здесь! Эта подушка поудобнее. Из самого Казахстана! – А потом она начинает накладывать еду ей на тарелку: – Ну вот! Поешь как следует.

Джемма с Вансом тоже кладут себе щедрые порции и глазом не моргнув.

– Что это? – подозрительно спрашивает моя мать, водя вилкой по деревянному блюду.

– Табуле, – объясняет Джемма. – Традиционное ливанское блюдо на основе булгура, цельного злака. Приправлен смесью специй и зеленью!

Моя мать слегка отталкивает тарелку от себя:

– У меня может быть аллергия.

Уже второй раз мама ведет себя грубо, и в ответ я беру ложку и накладываю себе более чем обильную порцию.

– Что ж, нам больше достанется. – В армии, когда мы базировались в Кандагаре, я ел блюда и более странные. Думаю, цельные злаки как-нибудь переживу.

21 Джемма

Я думала, что мне будет комфортно, в конце концов, это мой дом, но все вышло совсем не так, и причины прекрасно ясны, будто кто-то зажег в голове слова неоновыми лампочками: во-первых, я боюсь, что Дельфина выкинет что-то в своем стиле. Мои родители добрые и милые, но неглупые, и если испытывать их терпение, то даже у него обнаружится предел. Во-вторых, меня пугает, что родители могут поставить меня в неловкое положение, начав обсуждать интимные подробности нашей с Эшфордом жизни, что для них, ветеранов сексуальной революции, так же естественно, как и обсудить прогноз погоды. И, в-третьих, мне непостижимым образом хочется произвести на Эшфорда хорошее впечатление.

Не могу понять почему, но я готовлюсь уловить любой сигнал, раскрывший бы его мысли.

И из-за этого последнего пункта мне крайне не по себе. Наш герцог, эта открытая книга, в которой я научилась различать все оттенки ненависти, отвращения, неприязни и раздражения, этим вечером не проявляет никакой реакции.

Сидит себе тут, осматривается, вежливо отвечает моему папе, хвалит блюда моей мамы (серьезно, что ли?), и никаких тебе привычных язвительных замечаний. Он почти что расслаблен.

За ужином родители рассказывают о своих путешествиях в молодости, о концертах, на которых бывали, о жизни в общинах и кибуцах, а Эшфорд заинтересованно слушает. Потом, так как Дельфина к еде едва прикоснулась, моя мама диагностировала у нее нарушение частоты колебаний ауры и отвела на террасу показать свои растения по системе Баха [24] , из которых собралась приготовить ей экстракт.

Эшфорд же остался за столом, подкладывая себе ржаного хлеба с рисовым сыром.

24

Цветочная терапия Эдварда Баха (1886–1936) – метод альтернативной медицины, разработанный в 1930-х гг. Главным образом воздействует на психику человека, оказывая помощь при стрессах и негативных эмоциях.

Беспокоясь, что все это обман, связанный с моим присутствием (потому что Эшфорд знает, что в случае чего я заставлю его пережить худшие четверть часа в своей жизни), я ухожу на кухню под предлогом помыть посуду и встаю у двери послушать.

Слышу я голос своего отца, четкий и чистый:

– Знаешь, Эшфорд, ты так не похож на мужчин, которые обычно нравятся Джемме.

– Не сомневаюсь.

– Обычно ее тянет к типам ненадежным и патологическим врунам, которые исчезают за пару недель.

– Она их распугивает?

Ну вот! Я знала, что рано или поздно эта его жгучая язвительность вернется.

– Вероятно.

Я прикусываю язык, сдерживаясь, чтобы не ворваться в комнату и не выпалить: «Папа, ты что говоришь?!»

– С нашей дочерью никогда не было просто. Мы с Карли это хорошо знаем, потому что это также и наша вина, ведь мы ее так воспитали. Она стремительна, инстинктивна, и, стоит ей выбрать направление, она уже с него не сворачивает и не смотрит по сторонам. Джемма доверяет с первого момента и безоговорочно, но часто не получает того же в ответ.

– Это не секрет, мы два очень разных человека, из совершенно разных семей, – уклончиво отвечает Эшфорд.

– Во всем мире нет ни одного человека – точной копии другого. Прошлое не имеет значения, важно будущее, которое нужно строить вместе – вот что создает из вас настоящую пару. Постоянно оглядываться назад, на прошлое – самый верный способ врезаться в стену, не видя, куда идешь. У нас с Карли никогда не было будущего. Я это говорю положа руку на сердце: когда мы с ней познакомились, Карли устала от жизни, полной формальностей и требований семьи, но она не знала, как сбежать от ожиданий, которые все возлагали на нее с самого детства. Не стану скрывать, у нас были свои взлеты и падения и не всегда все шло хорошо, но в конце концов Карли пришлось выбирать: жить прошлым, ожиданиями своей семьи, или пойти своим путем. Я был рабочим, а по вечерам играл в гараже со своей группой. Что я мог предложить девушке из Мейфэра [25] ?

25

Мейфэр (англ. Mayfair) – район в центральном Лондоне рядом с Гайд-парком, в «сити» Вестминстер. В настоящее время – торговый район, многие здания занимают корпорации, посольства, отели и магазины, арендная плата одна из самых высоких в Великобритании.

– Концерт, – в шутку отвечает Эшфорд.

– Это я и сделал. Вот видишь, ты меня понимаешь.

– Не уверен, – нерешительно замечает Эшфорд.

– Сейчас, возможно, нет, но через пару лет поймешь. Если ты женился на Джемме вот так неожиданно, значит, это понимание уже есть внутри тебя, а тебе нужно лишь дать ему созреть.

– Надеюсь, мне выпадет такая честь.

– А теперь я должен тебе сказать кое-что как отец: если из-за тебя Джемма будет страдать, ты за это поплатишься. Ты же видишь, где мы живем? Я знаю кучу людей, которые бесплатно готовы сделать так, что в лучшем случае тебя найдут в контейнере с консервированным тунцом. Если подумать, банок будет немало.

– Я не собираюсь заставлять Джемму страдать.

– Поначалу никто не собирается.

Я решаю, что разговор уже достаточно затянулся, и возвращаюсь в гостиную.

– Вы по мне скучали?

– Ты женщина нашей жизни, конечно, мы скучали по тебе, – с ослепительной улыбкой отвечает Эшфорд.

Сволочь. Если бы он не был настолько фальшивым, прямо насквозь, кто-то мог бы и поверить.

– Так что? Папа показал тебе свою коллекцию пластинок? – Я пытаюсь увести разговор в сторону, чтобы никто не понял, что я подслушивала.

– Пластинки? – переспрашивает Эшфорд.

– И за всю жизнь не переслушать. – Папа встает, и мы с Эшфордом идем за ним на чердак, где стоят ящики и ящики с виниловыми пластинками. – Ты только посмотри. Здесь лучшая музыка, когда-либо звучавшая на земле.

– Их же тут сотни. – Эшфорд пораженно оглядывается.

– Три тысячи четыреста семьдесят две, – отвечаю я.

– Семьдесят три, – поправляет меня папа. – На той неделе мне удалось заполучить вот эту малышку, – говорит он, помахивая пластинкой Space Oddity Дэвида Боуи на сорок пять оборотов. – Сингл с Wild Eyed Boy.