Брак с летальным исходом

— Милорд?

— Так зовут кота.

— Оригинальное имя, — пробурчала я. Мне вдруг вспомнилось давнее ночное происшествие и некий “милорд”, что пытался проникнуть в мою комнату. Нет, не мог же это действительно быть кот. Коты не носят ножей, а что касается приступов… пока что этот зверь казался мне недружелюбным по умолчанию.

Вернулась горничная в сопровождении кота. Увидев меня в своём кресле, тот утробно заворчал, одним прыжком преодолел разделявшее нас расстояние и вонзил когти в подол моего платья.

— Милорд!

Лорд Кастанелло похлопал по своему колену. Тут же вытащив когти из пострадавшей ткани, кот неторопливо проследовал к хозяину и, разместившись на коленях лорда, заурчал так, что слышно было даже мне. Супруг рассеянно почесал его за ухом, и это отчего-то вызвало у меня невольную улыбку.

Говорят, коты чувствуют дурных людей. Если верить конкретно этому коту, дурным человеком в этой комнате был вовсе не мой таинственный супруг. Можно подумать, это я бродила ночью по темным коридорам, зажав в руке нож.

В подтверждение моих мыслей Милорд поднял голову и, посмотрев мне в глаза, многозначительно сощурился.

Подали ужин. Горничная ловко расставила накрытые крышкой тарелки с тушеным мясом и овощами. Лорд Кастанелло невозмутимо принялся за еду.

Казалось бы, самое время начать разговор, о котором я так давно думала. Но почему-то слова упорно отказывались приходить, а супруг помогать явно не собирался.

Я украдкой поглядывала на лорда и развалившегося на его коленях кота. Супруг, разрезавший мясо, казался совершенно спокойным, движения его были скупыми, четкими, длинные пальцы, сжимавшие приборы, не дрожали. Вспомнилась его равнодушная отстраненность в ратуше, его сухие, обрывистые указания водителю и слугам, когда я слегла с лихорадкой. Лорд Кастанелло не вышел из себя даже тогда, когда настиг меня в лесу после неудачного побега. Я ни разу не слышала, чтобы он повышал голос, кричал или срывался на кого-то из слуг. Так мог ли он, хладнокровный и саркастичный, быть склонен к внезапным вспышкам ослепляющей ярости?

Мог ли убивать своих жен?

— Зачем я вам?

— Миледи? — темная бровь взметнулась вверх.

— Зачем я вам, милорд? — повторила я. — Вы спасли меня от костра, как будто поверили в мою невиновность, но держите взаперти, как преступницу. Не побоялись взять в жены, привести в свой дом, хотя вам, должно быть, известно, что ментальная магия опаснее всего для тех, кто живет с таким человеком бок о бок. Думаете, — я взмахнула рукой, затянутой в тонкую выдубленную кожу, — что перчатки — это гарантия абсолютной защиты? Ваши слуги ни во что меня не ставят, как будто я не жена, а бесправная пленница. Сколько раз вам передавали мою просьбу о разговоре? Ни одного, я полагаю? И ваше поведение… Скажите, если для вас я убийца, за которой требуется неусыпный надзор, зачем это благодеяние? Зачем было меня спасать?

Лорд Кастанелло окинул меня внимательным взглядом.

— А вам, можно подумать, очень хотелось на костер? Да?

Он смотрел так, словно действительно ожидал ответа на свое безумное предположение. Будто бы взвешивал, могу ли я и правда предпочесть смертную казнь пребыванию в его поместье. Отведя взгляд, я с трудом выдавила:

— Нет, — и чувствуя, как тает первоначальный запал под пристальным взглядом лорда, торопливо добавила, — но и быть запертой в четырех стенах — без связи с внешним миром, без права выхода, безо всякого полезного занятия и даже без света — это совершенно невыносимо. Это практически тюрьма с дорогим столовым фарфором.

— Что вы знаете о тюрьме, миледи?

— Не уходите от ответа, милорд!

Кот на коленях супруга встрепенулся, недовольный излишне резким возгласом.

— Это для вашего блага, — негромко произнес лорд Кастанелло. — Чтобы вы не могли себе навредить.

— Можно повеситься и на разорванных простынях, — огрызнулась я. — Их вы тоже заберете?

— Если придется. Впрочем, я рассчитываю на ваше благоразумие. Иногда вы кажетесь вполне здравомыслящей женщиной.

— Иногда?

— Когда не пытаетесь покончить с жизнью с помощью брачного браслета, не рветесь на ночные прогулки по лесу и не устраиваете голодовки.

— Осмелюсь сказать, что в иные моменты мы с вами и не встречались. Большую часть времени вы предпочитаете попросту не замечать моего существования.

— И вас это задевает?

Меня удивил его вопрос. В тоне лорда мне почудилась едва различимая пренебрежительная усмешка, причину которой я не могла понять.

— Да, — честно ответила я.

— А вы думали, — лорд подался вперед, — что наш брак заключен по большой любви, миледи? Ждете, что я приду требовать исполнения супружеского долга? Спою серенаду под вашими окнами? Опустошу розарий, чтобы одарить вас букетом лучших в Аллегранце роз? — он коротко, но крайне выразительно фыркнул. — Отбросим притворство. Вы собирались замуж за другого, не правда ли? По расчету или нет, мне неизвестно, но даже если и так, простите уж, во внезапно возникшие чувства ко мне я не поверю. Тем не менее, мы с вами связаны брачной клятвой, о неразрывности которой денно и нощно пекутся господа законники. И нарушать ее условия, согласитесь, по меньшей мере, неразумно.

Супружеский долг, законники, брачные клятвы, любовь… Что вообще имел в виду лорд Кастанелло? Недоумевая по поводу сказанного, я уцепилась за то единственное, что, как мне казалось, имело сейчас для меня смысл.

— Какие условия? Вы продолжаете держать меня в неведении. Скажите прямо, чего вы ждете от нашего брака, милорд?

— Уж точно не того, что буду гоняться за супругой по проселочным дорогам или ломать двери, чтобы не позволить ей уморить себя голодом.

— Не уходите от ответа, милорд, — повторила я уже тише, и кот, вновь услышавший свое имя, на этот раз лишь дернул ухом.

Лорд Кастанелло молчал. Положив приборы крест-накрест, он отодвинул в сторону тарелку и неторопливо промокнул губы салфеткой. Я ждала, не отрывая от него напряженного взгляда.

— Хорошо, — наконец, сказал он. — Что вы хотели бы получить от меня, миледи?

— Свет, — тут же ответила я. Раздражение от того, что лорд опять ловко ушел от ответа, смешивалось с радостью, что он оказался готов пойти хоть на какие-то уступки, способные улучшить мое положение. Надо было с чего-то начинать.

Я услышала щелчок открывающейся двери, спиной ощутив чей-то быстрый взгляд. Повернув голову в сторону кого-то, стоящего на пороге, лорд Кастанелло коротко кивнул и жестом приказал неизвестному человеку удалиться. Дверь затворилась прежде, чем я успела обернуться и увидеть того, кто только что заглядывал в гостиную.

— Я распоряжусь, чтобы в вашу комнату принесли свечи, — лорд вернулся к прерванной беседе. — Еще что-нибудь?

— Мне хотелось бы свободно перемещаться, — осторожно произнесла я. Несколько секунд лорд размышлял над ответом.

— Готов показать вам поместье, если вы согласны умерить свое любопытство относительно тех частей дома, куда запрещен вход посторонним.

— Хотите сказать, что если я спущусь в подвал, я обнаружу там залитый кровью пол и тела всех убиенных вами предыдущих жен? — не удержалась я от подколки.

Уголки губ лорда дернулись, но в следующее мгновение к нему вновь вернулось его обычное невозмутимое выражение лица.

— Разве что тушки крыс, которых госпожа Лене потравила вчера вечером. И, несомненно, никакой крови на полу. Я не терплю беспорядка. Если бы мне, как вы изволили выразиться, пришло в голову убивать своих жен, я приложил бы все усилия, чтобы не оставлять улик.