Брак с правом на счастье

«О нет, нет, нет!»

Я не успела остановить себя. Тело с нечеловеческой силой дернулось вбок, руки выпрямились. Где-то на грани слышимости раздался испуганный женский вскрик, заметались растревоженные тени. Кто-то сдавленно охнул от ужаса.

«Забрать, унести. Отдать… ему».

Скрюченные судорогой пальцы сомкнулись, но сумели схватить лишь вoздух. Майло успел остановить безумный порыв, крепко прижав вырывающееся тело к кровати.

Гул голосов отдавался в висках, мешая сосредоточиться на ускользающем контроле.

– Да что с ней такое?

– Миледи, миледи!

– Держите ее ноги! Прижимайте сильнее, ну!

– Ой!

– Осторожнее!

Я вцепилась в плечи супруга, одновременно пытаясь оттолкнуть его прочь и притянуть ближе.

– Д-д-докум-м-м… – с трудом вытолкнула я из груди.

Он услышал. И понял.

– Папка на столике, - коротко приказал он кому-то.
– Унесите ее отсюда. Живо!

Зацокали каблучки, прошуршали юбки. Желанная добыча мелькнула перед глазами и тут же исчезла. Хлопнула дверь.

Дышать стало чуточку легче. И – странно – но сразу же в памяти всплыло решение, способное дать мне несколько блаженных минут свободы от разрушительного ментального приказа.

– Кристалл, - торопливо прошептала я Майло. – В ящике… – я не хотела заканчивать эту фразу даже в мыслях, чтобы не спровоцировать новый приступ, - был медальон. Он помогает, не знаю, как, но помогает. Кажется, я разрядила его, но, может, получится…

– Получится. Я принесу его, Фари. Заряжу. Я сумею.

Я ослабила хватку, бессильно падая на подушки. Во рту была кровь, которую мне мучительно удалось сглотнуть, пусть и не с первой попытки. Пальцы ныли – кажется, я стискивала предплечья Майло слишком крепко. У него, должно быть, останутся синяки. Очередные следы борьбы, борьбы без конца и края…

Майло встал с кровати, намереваясь уйти, но я удержала его руку.

– Свяжи меня.

Он нахмурился, покачал головой.

– Свяжи, – повторила я.
– Не хочу никому причинить вред.

Молчание было столь долгим, что мне показалось, он откажется. Но к счастью, Майло послушался. Захлопали ящики, зашуршали передвигаемые предметы. Что-то обернулось вокруг запястий, и одновременно с этим уголков губ бережно коснулась смоченная в воде ткань, стирая следы розоватой пены.

Улыбнуться бы, но сил совсем не осталось.

Широкие кожаные ремни надежно зафиксировали руки и ноги. Я дернулась – слабо, на пробу – и с удовлетворением ощутила, что почти не могу пошевелиться. А затем дернулась ещё и еще, и с каждым разом в моих попытках вырваться из оков оставалось все меньше осторожности.

«Это нас не удержит, моя драгоценная», - почудился мне призрачный голос.

Пусть так. Я готова была рискнуть.

Тьма.

***

Сдавленный стон выдернул мое сознание из черноты небытия. Следом вернулись звуки, приглушенные голоса, шорох ткани, скрип кожаных ремней. Руки и ноги все еще были связаны, и стоило мне пошевелиться, как кожу на запястьях болезненно защипало.

– Тише, тише, - успокаивающе произнес Майло. – Все хoрошо.

Я повернула голову на голос супруга и с трудом приоткрыла глаза, чувствуя, как слиплись от слез ресницы. На бледных скулах Майло играли красноватые отсветы, придавая его лицу нездоровый оттенок, глаза супруга блестели лихорадочным огнем. В комнате стоял полумрак, но Майло, сидевший совсем рядом со мной, был словно окружен ореолом красного света.

Скосив глаза вниз, я заметила, что блузка на мне полурасстегнута, а к груди, прямо напротив сердца, прижат медальон леди Элейны. Майло накрыл его ладонью, так, что виднелся лишь край оправы и тонкая золотая цепочка, но краcное сияние пробивалось сквозь пальцы, освещая нас обоих.

Супруг заметил направление моего взгляда, усмехнулся.

– Очень энергоемкое плетение, приходится постоянно подпитывать накопитель, - свободной рукой он потянулся к стоявшему на столике стакану и сделал большой глоток.
– Кoгда-нибудь попробую доработать, но пока оставим, как есть.

Сильные пальцы шевельнулись, поглаживая мою обнаженную кожу. И несмотря на слабоcть и ноющую боль во всем теле, сердце забилось быстрее, а к щекам прилила кровь. Чувствовать руку супруга на груди было приятно.

Глаза уже немного привыкли к отсутствию света, позволяя оглядеться. С некоторым неудовольствием я заметила, что мы не одни. У дальней стены стояли Мелия и Клара. Обе горничные выглядели уставшими, но следили за моими движениями напряженно и настороженно, словно готовы были в любой момент броситься Майло на помощь.

Встретившись со мной взглядом, Мелия улыбнулаcь, а Клара, напротив, стыдливо потупилась.

Я посмотрела за окно, где догорали последние алые всполохи заката. Сколько времени прошло с тех пор, как я отправила супруга в лабораторию леди Элейны за артефактом – семь часов? Восемь? Несколько суток? Что я успела натворить за это время?

– Клара, - горничная чуть заметно вздрогнула.
– Что произошлo? Я…

Она промолчала.

– Все в порядке, миледи, – фальшиво-бодрым голосом ответила за нее Мелия.
– Вы держитесь преотлично.

Я пригляделась к лицу второй горничной и заметила на скуле темное пятно наливающегося цветом синяка. Почувствовав мой взгляд, Мелия проворно спрятала руки за спину, но я все равно успела заметить несколько свежих царапин на тыльной стороне ее ладоней и еще один багровеющий кровоподтек на запястье.

– Незачем вам о всяких глупостях волноваться, миледи, – ворчливо проговорила она.
– Лучше думайте, как поскорее поправиться милорду на радость. А мы люди привычные.

Клара кивнула, но чувствовалось, что это стоило ей немалых усилий.

Мне стало тошно. Я отвернулась от горничных и от Майло, бессильно уткнувшись лицом в подушку. Мысли лезли в голову, настойчивые, дурные, наполнявшие сердце горечью.

Когда-то я так боялась неведомого кошмара из сторожки, а теперь стала им сама.

Тьма внутри воспользовалась этой секундной слабостью. Крохотной трещинки в броне моей решимости хватило, чтобы она вырвалась наружу. Тело выгнулось, содрогнулось, натянулись ремни – сильно, до боли в истертых запястьях. Из груди вырвался бессвязный стон.

Алая вспышка магии – и темнота.

Ясность мыслей вернулась ко мне… на время.

– Снова разряжен, - Майло перевесил цепочку к себе на шею, засунул под рубашку. – От тела напитается быстрее.

Горничные принесли в комнату два зажженных подсвечника и поставили у дальней стены. Мелия решительно отослала Клару домой, а сама заявила, что останется с нами хоть на всю ночь – и тут же, прикрывая хитрую улыбку ладошкой, сбивчиво извинилась и скрылась за дверью, предупредив, что ни на что, кроме просьб о помощи, откликаться не будет, честно-честно.