Брат, Брат-2 и другие фильмы
Шрифт:
— Эх, была бы лодка, подплыли бы по речке… Посмотрели издали, — сказал Грегорей.
— Давай сошьем тунгусскую берестянку… — неуверенно предложил Джанга.
— Корья-то откуда возьмем? Пусть лучше Анка пойдет к князю, о скоте похлопочет, — предложил Грегорей. — Не убьют ведь… А так помрем все.
Анка тоскливо взглянула на мужа и промолчала.
Джанга с Грегореем пугали медведя.
Они шли вдоль озера, били палками о кастрюли и глядели на крошечный остров посередине, над которым вился сизый дымок.
— Да, хорошо выбрала! Всюду близко, — сказал Джанга.
— Ладно,
— Сознайся, Грегорей! Бросишь меня, если он выскочит? — спросил Джанга.
— Должно быть, брошу, — сознался Грегорей. — Уж больно я медведя боюсь…
— Тогда он съест меня. Куда я денусь на моих ногах… Даже на дерево не влезть мне.
Они подошли к городьбе. Медведя не было.
— Вот гадина! — воскликнул Джанга, осматривая ловушки на городьбе. — Смотри, ножом порезала! Чего она хочет, а?
— Ты же говорил, что медведь! Ты… пустая башка! Людей голодом морил! — вспылил Грегорей.
— Черное было… — оправдывался Джанга. — Туман… Казалось, большое… Нагнулось вот так… Смотри! Наша морда! В тальниках застряла! Даже рыбу не взяла… Вот баба!.. Чего ей надо?..
Орал патефон. Жители юрты весь день проводили за чисткой рыбы и заготовке ее впрок. Каждую рыбу взрезывали вдоль на две половины, очищали от костей и вялили на воздухе или коптили в дыме.
Даже Кутуяхсыт приползла на речку и наперебой с Бытерхай жарила на угольях и ела жирные внутренности рыб.
— Боюсь я, Грегорей, — говорила Анка, разделывая рыбу. — Помню, я была маленькая, пришел к нам в юрту однажды такой, как мы, хотел войти в юрту, отец поймал его за шею вилами и не пускал; он ревел и бился…
— А ты не входи! — убеждал ее Грегорей. — Так, кричи издали. Ведь твой скот! Тебе общество присудило! Или ты Петручану обещала? — вдруг спросил он.
— Нет! Не обещала ничего! Мой скот! — уверенно сказала Анка.
— Будет у нас скот — проживем, — сказал Грегорей.
— А в старости будут нас дети беречь, как у… людей. Я долго еще останусь здорова. А может, и дети наши будут здоровыми… Наполнятся жилища, построятся юрты, размножится народ… Даже если он будет умирать нашей смертью — все лучше, чем теперь. Старость везде скверна, а молодость веселится. Очень я, Грегорей, детей хочу…
— Пошто нам теперь они? — проворчал Грегорей. — Без скота не будет народу.
— Тебе караулить сегодня! — крикнул Джанга, вываливая очередную корзину рыбы.
Грегорей остался караулить городьбу. Для защиты от комаров он развел большой венок огней, сам сел в середину и принялся варить ужин, тихонько напевая.
Вдруг треснула поблизости ветка. Грегорей испуганно схватился за нож, напряженно вглядываясь в серый полумрак полярной ночи. Там стояла Мергень и смотрела на него.
— Убить меня собираешься, Грегорей, — спокойно сказала она и шагнула к кольцу огня. — Забыл уже, как ласкал меня, любил…
— Ты тогда не такая была… Зачем пришла? Зачем губишь нас зря, зачем пакостишь?
— Не вам одним. Вы так, слабые черви. Что с вас взять? Просто хотела, чтобы ты пришел… Пусти, хочу посидеть с тобой, как раньше. Не бойся, оружия у меня нет. Смотри! — Она сбросила кафтан, шагнула
сквозь огонь и нагая села рядом на оленью шкуру.Грегорей нервничал. Он опасливо поглядывал на Мергень, не зная, чего ждать.
— Помнишь, год тому сидели мы так же, — глядя на огонь спокойно говорила она. — Тогда ты хотел меня, Грегорей. А я стала жирнее, тело мое выровнялось, наполнилось кровью. Смотри! — Она вдруг повернулась, встала на колени и заговорила быстро, возбужденно: — Ты еще здоров, Грегорей, тело у тебя чистое — брось ее! Заживем! Поставим на острове земляную урасу. Будешь сидеть в прохладе, в сухости… Я промышлять буду… Пищи у меня пропасть… Я утащила все сети в округе… В меха дорогие одену тебя… Петли, западни, луки по всему лесу устрою… Каждый день мясо есть будешь, лучшие куски жира отдам тебе, мозг костей… Добрая стану, послушная… Стану ходить тихо, говорить медленно… Иди ко мне!.. — страстно шептала она.
Она прижималась к нему все сильнее, а потом порывисто обняла.
— Уйди! Уйди, ты, дьявол! — испуганно воскликнул Грегорей, инстинктивно закрываясь руками.
Лицо Мергень налилось кровью. Она резко вскочила на ноги.
— Ах ты мерзляк, ледяное чучело! — закричала она и ударом ноги опрокинула котелок с пищей. — Сыт ты от нашего бабьего тела. Прибежала к нему сумасшедшая Анка, так он вообразил, что стоит чего-то. А гнилушка, она и есть гнилушка! Язви тебя проказа по всему телу! — в исступлении кричала она. — Теперь уж я вам ничего не прощу! Всех вас изведу! С голоду подохнете! Очищу от вас округу и уйду далеко, туда, где меня не знают! — Глаза ее сверкали диким огнем.
Грегорей вскочил и предусмотрительно наступил ногой на топор, а рукою коснулся рукоятки ножа.
Женщина заметила его движение и перепрыгнула на другую сторону костра.
— Испугался?! Ух-сиэ! Богатырь! — весело сказала она, нагнулась, бросила в него головешкой и исчезла.
Грегорей настороженно прислушался, а потом стал доставать из огня остатки недоваренной рыбы.
— Испугался… И вовсе я не испугался… — бормотал он.
Джанга с корзиной, весело напевая, шел к городьбе очищать морды. Подойдя, он резко остановился.
На мостике стояла Мергень и чистила морду.
— Эй! Ты чего?! — закричал Джанга. — Ну-ка, оставь мои морды!
Она лишь взглянула в его сторону, продолжая доставать рыбу.
— Эй ты, бесстыжая! — крикнул Джанга, испугавшись ее спокойствия, и от бессилия начал кидать в нее палками.
— Ну-ка брось! А то сойду сейчас на берег, — сказала она.
— Не стыдно тебе? Женщина! Не твое ведь! — кричал Джанга.
— Мое! — сказала она, выпрямляясь. — И не смейте трогать. А если ты, безногий, здесь будешь путаться, я твои копыта сломаю! Понял?!
Она спокойно перешла в лодку и оттолкнулась.
— Нет, больше я один не пойду! — возбужденно говорил Джанга. — Ноги ей мои мешают теперь! Пусть Грегорей ходит со мной! Или ты, Анка.
— Нет, я лучше к князю пойду… Только ветер подует… После Петрова дня и пойду… — задумчиво говорила Анка. — Только я Бытерхай возьму. Когда маленькая со мной будет, не убьют.
Дул ветер.
— Направо — озеро, налево — лес. Дальше болото. Затем опять озеро налево, а направо — лес… березняк. Поняла? Пойдешь по тропинке… — в который раз учил Джанга.