Брат на брата. Окаянный XIII век

–На татар собрался? – подал голос Ярослав. Он внимательно слушал старшего брата, кивая в такт словам головой.

–На татар. Но не в Диком поле, не в половецких землях, а в Булгарии.

–Э-э, куда тебя, братец, занесло! – усмехнулся переяславский князь. – Вроде бы татарвя землю булгарскую не воюет, чего нам понапрасну бить ноги, дорога-то до Булгарии не близкая?

–Лучше ворога на чужой земле бить, нежели свою разорять, – нравоучительно произнес Юрий.

–Не лукавь, брат. Думается мне, что время пришло платить за хлеб, привезенный булгарами зимой. Дело то твое: задолжал – расплачивайся. Но сам! Почто нам своей кровушкой долги твои оплачивать? – возвысил голос Ярослав.

Юрий видел, как братья насторожились. Он понимал, что призывать к совести, к долгу перед старшим князем, к родственным чувствам было бесполезно: враг был далеко, голод отступил, а дружины ослабил голод. И хотя угроза нашествия татар была реальной, верить в это не хотелось, как не хотелось и торопить время, приближая кровавую круговерть. И тогда он произнес:

–Долг свой перед булгарами я помню. Ни золотом, ни серебром, ни рухлядью – ничем его покрыть нельзя, ибо привезенный ими хлеб позволил земле володимирской выжить. Тебе, брат Ярослав, не понять этого. Но я тебя не виню. Всяк своим умом силен. Одно хочу сказать: вспомните сказ, что частенько перед смертью сказывал нам батюшка: всяк палец в растопырку, а сожмешь – кулак, кулаком же и бить сподручнее.

Иван, поднявшись со своего места, весомо изрек:

–За других не скажу, но во мне будь в надеже: позовешь – приду!

–Татар воевать я не против, но лишь тогда, когда хан Бату станет у порубежья земли володимирской, – добавил Святослав.

–А что ты скажешь? – обратился Юрий Всеволодович к Ярославу. Тот медленно оглядел каждого, осуждающе покачал головой и сквозь зубы процедил:

–Тебе не вновь молодших дурить, Липица тому пример! Но ноне я учен. Меня не жди, не приду! У меня другая забота: как от Ордена уберечься, а что до татар, то с булгарами рядись на битву супротив них. – Ярослав горделиво расправил плечи, потянулся, а затем, усмехнувшись в бороду, медленно произнес: – Прощай, брат, ноне путь мне в Новугород. Попировал бы еще, да Александр захворал…

Юрий понимающе кивнул:

–Не держу. Одно скажу: хотя ты в воле великого князя и крест целовал на верность, но я прав своих силой утверждать не хочу! Больше того: коли нужда будет, позови, все мы, братья твои, придем к тебе на помощь!

4Не дожидаясь окончания свадебного пира, Роман Федорович покинул стольный город и отправился в Булгарию. Юрий Всеволодович его не удерживал, понимал, что не столько служба при царе Алтынбеке влечет посольского боярина, сколько тревога за семью. Прощаясь, великий князь наказал:

–Ты, Роман, разговоры наши помни! Ошел – он на пути татар стоит первым, тебе первым и бой принимать. Пойдешь мимо Городца, к Устину загляни. Для него у меня грамотка припасена. Передай! Он тебе поможет, коли чего, да и с Андрюшкой повидаешься. Молодец теперь в Городце всем заправляет. И вот еще чего: жену свою с детишками отправь к Дубраве, да и сам, коли татарва нагрянет, голову побереги. Ты мне что брат, помни об этом!

Городец-Радилов встретил Романа настороженно: на башнях караул, ворота на запоре, пристань пуста.

–От кого ворота затворили, не от нас ли? – скаля зубы, подал голос Роман, подойдя к воротам города.

–Никак Роман Федорович? – обрадованно вскричал один из ратников, свесившись из окошка воротной башни. – Каким ветром принесло тебя в нашу глухомань?

–Попутным! Только встречаете неприветливо. По весне ворота нараспашку…

–Так то по весне. А ноне у нас порядки строгие: как солнышко под горку покатилось – ворота на запор. Теперь до утра!

–Кто же порядки такие завел? Неужто Устин Микулич? – удивленно воскликнул Роман.

–Какое! Сынок твой ретив до службы и нам покоя не дает. Может, продержим отца у ворот до утра, и сын проявит к нам милосердие, а то совсем ратной службой извел.

–Зови, Кузьма, – вспомнил имя ратника Роман Федорович, – мучителя вашего, поди, я-то его урезоню.

Вскоре ворота распахнулись и в створе показался Андрей. Сдерживая себя, он не спеша подошел к стоявшим на мосту владимирцам. Увидев Романа Федоровича, смахнул с головы шапку с куньим околышем и поясно поклонился.

–Так-то ты отца встречаешь? – сжимая в медвежьих объятиях Андрея, радостно воскликнул Роман Федорович. – Думал уж на берегу заночевать.

–Не от тебя, от лихих людей ворота на запоре держим.

–Никак булгары за старое взялись?

–Да нет, – боднул головой Андрей, – с булгарами у нас мир. Татарвя: то на лодке кто заплывет, то на лошадях кто объявится.

–Ну, об этом мы еще поговорим, – отмахнулся Роман. – Ты лучше расскажи, как живешь-поживаешь? Как матушка? Хотя постой! Ты в город-то меня пускаешь?

–А не то, – широко развел руки Андрей. – Проходите и вы, – обернулся он к сопровождавшим Романа молодцам, – проходите, желанными гостями будете.

По пути к воеводскому дому, где жили мать с сыном, Андрей поведал, что Дубрава жива-здорова, что Устин Микулич скрипит с утра до вечера, поучая его уму-разуму, что с приходом весны начал углублять ров и укреплять крепостные стены в Городце, что седьмицу тому повстречал в лесу голодного злющего медведя и завалил его, имея при себе лишь засапожный нож. Роман слушал Андрея, улыбаясь своим мыслям: окреп, возмужал, настоящим воеводой становится!

–Ты зазнобу себе не завел, часом? По годам свадьбу пора играть, – обнял за плечи Андрея Роман.

Но тот лишь отшутился:

–Матушка не велит. Говорит, что мал еще.

–Ну-ну, – спрятал улыбку в усы Роман, – Дубраве-то оно виднее.

Встреча с сестрой, с Устином Микуличем была шумной, радостной, долгожданной. Как ни спешил Роман в Булгарию, а провел неделю в Городце, отдыхая в воеводском доме среди близких ему людей. О многом было говорено, немало было и сделано Романом Федоровичем по улучшению ратной службы в крепости, по укреплению стен и башен, по созданию дальних и ближних застав. Даже намечена крепостица между Городцом и Ошелом и обговорено, как соорудить ее. Дело осталось за малым: спросить дозволения у великого князя владимирского и царя Булгарии.

Не менее радостной была встреча и в Ошеле. Но с первых же мгновений Роман прочитал тревогу в глазах Марии.

–Что случилось? – обнимая жену, спросил он.

–Монголы объявились! Их кибитки стоят на порубежье.

5И вновь созвал Юрий Всеволодович братьев-князей на совет во Владимир, ибо царь Алтынбек прислал посольство с нижайшей просьбой выступить всем войском против хана Бату, стоявшего у самых границ Булгарии. В знак величайшего уважения к великому князю владимирскому он прислал соответствующий чину подарок: несколько глыб редкого красного мрамора.