Братство

– Странно. Отец не говорил, что Чезаре вернулся.

Погруженная в мысли, она вышла из комнаты.

Оставшись в одиночестве, слуга начал уборку, переставляя столы и стулья и что-то ворча себе под нос.

Эцио думал, что он скажет хоть что-то полезное, но тот проговорил только:

– От этой женщины столько хлопот... Почему я не остался в конюшне, там было хорошо! Продвижение по службе? У меня сердце останавливается при каждом приказе. И мне приходится пробовать ее еду, прежде чем она сама сядет есть.
– Он помолчал.

– Чертова семейка!
– добавил он.

ГЛАВА 43

Но Эцио ушел раньше, чем услышал эти слова. Он через сад прокрался в покои Папы. Единственный вход в них охранялся, и Эцио, не желая привлекать к себе внимания, - тела стражников, которых убил на лестнице, уже должны были обнаружить, - нашел место, откуда он легко мог подобраться к окну. Его догадка, что окно это окажется окном в покои Папы, оправдалась, и к тому же у окна снаружи был широкий подоконник, на котором он мог устроиться, не боясь, что его заметят. С помощью кинжала он вынул боковое окошко, чтобы слышать, что происходит в комнате.

Родриго - Папа Александр VI - в одиночестве стоял у стола, на котором стояла огромная чаша с красными и желтыми яблоками, и явно нервничал. Дверь без предупреждения распахнулась, и в комнату влетел Чезаре. Он был зол и без предисловий язвительно начал:

– Что, черт возьми, происходит?

– Не понимаю о чем ты, - холодно ответил ему отец.

– Нет, понимаешь! У меня кончились средства, войска разбегаются.

– Ну, ты же знаешь, что после трагической... гибели твоего банкира, Агостино Киджи взял на себя все его дела...

Чезаре невесело рассмеялся.

– Твой банкир! Стоило догадаться! А мои люди?

– У всех нас иногда бывают финансовые трудности, сынок, даже у тех, кто обладает армиями и чрезмерным тщеславием.

– Ты собирался попросить Киджи выдать мне деньги или нет?

– Нет.

– Еще посмотрим, кто кого!
– в бешенстве Чезаре схватил из чаши яблоко. Эцио увидел, как внимательно Папа посмотрел на сына.

– Киджи тебе не поможет, - спокойно произнес Папа.
– И он не подчинится тебе.

– В таком случае я воспользуюсь Частицей Эдема, чтобы получить то, что хочу. И твоя помощь мне не понадобится!
– С улыбкой он укусил яблоко.

– Я этого ожидал, - сухо кивнул Папа.
– Кстати, ты уже слышал о гибели генерала Валуа?

Улыбка исчезла с лица Чезаре.

– Нет. Я только что вернулся в Рим.
– Внезапно его тон стал угрожающим.
– Это ты..?

Папа развел руками.

– И зачем, по-твоему, я стал бы его убивать? Или он замыслил против меня заговор, возможно, вместе с моим собственным, дорогим, блестящим, коварным генерал-капитаном?

Чезаре еще раз укусил яблоко.

– Я не собираюсь это выслушивать!
– прожевав, прорычал он.

– Если хочешь знать, его убили Ассассины.

Чезаре сглотнул, глаза его расширились. А потом лицо потемнело от ярости.

– Почему ты их не остановил?

– А я мог? Это ты решил атаковать Монтериджони, а не я. Пора тебе отвечать за свои поступки, - если, конечно, еще не слишком поздно.

– За мои действия, - гордо ответил Чезаре.
– И это несмотря на постоянное вмешательство таких неудачников как ты!

Парень повернулся, чтобы уйти, но Папа поспешил его остановить, преградив путь.

– Ты никуда не пойдешь, - прорычал он.
– И ты ошибаешься. Частица Эдема у меня!

– Лжец! Убирайся с дороги, старый дурак!

Папа только покачал головой.

– Я дал тебе все, что имел, но тебе все равно мало.

И тут Эцио увидел, как в комнату ворвалась Лукреция, глаза у нее яростно сверкали.

– Чезаре!
– крикнула она.
– Осторожнее! Он хочет тебя отравить!

Чезаре замер. Он посмотрел на яблоко в руке, выплюнул кусок, лицо его окаменело. На лице Родриго торжество сменилось страхом. Он отошел от сына, встав так, что между ними был стол.

– Ты отравил меня?
– произнес Чезаре, сверля отца взглядом.

– Ты не хотел слышать голос разума, - пробормотал папа.

Чезаре улыбнулся и подошел к Родриго ближе.

– Отец, дорогой отец. Разве ты не понял? Я контролирую все. Все это. Если я хочу жить, то, не смотря на все твои усилия, буду жить. Если я чего-то хочу, я это получаю!
– Чезаре схватил Папу за шиворот, в другой руке он держал отравленное яблоко. – И, например, если я захочу, чтобы ты умер, ты умрешь!

С этими словами он запихнул в рот отца яблоко, прежде чем тот успел отстраниться и, схватив за голову, заставил его сомкнуть зубы. Родриго пытался вырваться, яблоко застряло у него в горле, он задыхался. Папа упал на пол, корчась в конвульсиях, а двое его детей хладнокровно смотрели, как он умирает.

Чезаре, не теряя времени, опустился на колени и обыскал мертвого отца.

Ничего не было. Он поднялся и подошел к сестре, которая отчаянно пыталась стать незаметной.

– Тебе нужно к доктору. Тебя отравили, - воскликнула она.

– Все нормально, - хрипло огрызнулся он.
– Ты думаешь, я был настолько глуп, чтобы не принять в качестве профилактики противоядие еще до возвращения в замок? Я знаю, каким старым куском дерьма был наш отец, и как он поступит, осознав, что реальная власть уходит из его рук в мои. Он сказал, что Частица Эдема у него.

– Он... он... сказал правду.

Чезаре ударил ее наотмашь.

– Почему я об этом не знаю?

– Ты уехал... он решил действовать... он боялся Ассассинов...

Чезаре еще раз ударил сестру.

– Ты заодно с ним!

– Нет! Нет! Я думала, он сообщил тебе!

– Лгунья!

– Я говорю правду. Я, правда, думала, что ты знаешь или, по крайней мере, узнаешь довольно скоро о том, что сделал отец.

Чезаре еще раз ударил ее, так сильно, что девушка упала.

– Чезаре!
– воскликнула она, задыхаясь, в ее глазах смешались страх и паника.
– Ты сошел с ума? Это же я, Лукреция! Твоя сестра! Твой друг! Твоя любовница! Твоя королева!
– Она поднялась и робко коснулась его щеки. В ответ Чезаре схватил ее за горло и стал трясти.

– Ты сука!
– он наклонился к ней ближе.
– А теперь скажи, - продолжил Чезаре, в голосе его звучала угроза.
– Где. Яблоко?

Когда Лукреция ответила, борясь с тошнотой, в ее голосе звучало недоверие.

– Ты... никогда меня не любил?

Чезаре отпустил ее горло и ударил сестру кулаком в лицо.

– Где Яблоко? Яблоко!
– заорал он.
– Говори!

Она плюнула ему в лицо, Чезаре схватил ее за руку и швырнул на пол, а потом принялся грубо пинать ногами, раз за разом повторяя свой вопрос. Эцио силой заставил себя не вмешиваться, он был сильно потрясен увиденным. Но Ассассин хотел услышать ответ.