Братья Карамазовы. Том 3. Книга 2

Но я не могу, мне надо знать мнение вашей партии относительно моего письма.

Какого письма, простите?

Я написал письмо ко всем партиям к конференции, которую планирует провести партия эсеров, а точнее я!!!

Владимир Дмитриевич, развернулся и зашел в приемную.

М е ф и с т о ф е л ь

Едва успел до кресла доплестись,

Знакомый гость откуда ни возьмись!

Он – человек формации новейшей

И, следовательно, нахал глупейший.

Б а к а л а в р

(стремительно входя через коридор)

Что я вижу? Сняты скрепы

С двери каменного склепа?

Стало быть, конец гнездовью,

Портившему столько крови

Молодому поколенью

Духом падали и тленья?

Стены этой древней кладки

В разрушенье и упадке.

Лучше не соваться близко,

Чтоб не подвергаться риску.

Можно жертвой стать обвала, —

Этого недоставало.

Узнаю тебя, твердыня!

Мальчиком я, рот разиня,

Слушал в этих же палатах

Одного из бородатых

И за чистую монету

Принимал его советы.

Все они мой ум невинный

Забивали мертвечиной,

Жизнь мою и век свой тратя

На ненужные занятья.

Вот один из них в приемной

Скрылся в нише полутемной.

Ба! Никак он в том же платье?

В этом меховом халате,

Видя, как еще я мал,

Он мне пыль в глаза пускал.

Как глубок его подлог,

Я тогда понять не мог.

В нынешнее время – дудки!

Не пройдут такие шутки.

Милейший! Если Леты муть в разлитье

Вам памяти песком не затянула,

Я ваш студент тех лет, успевший выйти

Из-под академической ферулы.

Я в вас не замечаю перемены,

А я переменился совершенно.

М е ф и с т о ф е л ь

Рад, что пришли вы без заминки.

Я оценил вас в тот приход.

Мы бабочку уже в личинке

Угадываем наперед.

Вы радовались так по-детски

Своим кудрям и кружевам.

Но стрижка без косы, по-шведски,

Идет гораздо больше вам.

Лишь философский абсолют

Не заносите в свой уют.

А, это вы! ‘Гат видеть вас! С каким таким письмом вы пожаловали? – прямо ему на встречу, вышел вождь большевистской партии.

Вот, извольте, – сказал Алексей Федорович и протянул Ленину лист бумаги.

Так-с посмот’гим, посмот’гим, что тут у вас, – сказал Ленин, принимая письмо. – Ага. Да вы п’гисядьте пожалуйста.

Алексей Федорович, послушно сел на ближайший стул.

Инте’гесно, инте’гесно, – пробубнил себе под нос Ленин. – Ну-с! А что за ‘гефо’гмация тут у вас?

Это наше общее дело и тут надобно нам с вами сговориться. У вас есть опыт, а у меня идеи.

Б а к а л а в р

Почтеннейший! Хоть мы на месте старом,

Зато у нас иные времена.

Двусмысленности не пройдут вам даром,

Мне сущность их теперь насквозь ясна.

Над мальчиком вы потешались вволю!

Вы б этих штук теперь не откололи.

Такой прием теперь недопустим.

М е ф и с т о ф е л ь

Как неприятна правда молодым,

Когда ее в лицо мы говорим.

Когда-то нами вбитые начала

Жизнь после подтверждает, что ни шаг,

Им кажется, что тут развитья знак:

«Мы возмужали, мы народ бывалый,

А наш учитель жалкий был дурак».

Эти идеи, – Ленин поднял вверх его письмо, – нам не подходят, батенька!

Как, так?

Не г’ефог’мация, а г’еволюция – вот наша, а’гхиважная цель.

Но…, но…, конференция… И реформация… она же лучше, чем революция. Никого убивать не надо. Нужно просто душегубца призвать к покаянию и созвать Учредительное собрание, и все обойдется без крови. А революция – это кровь. Понимаете?

Б а к а л а в р

Скорей хитер, чем глуп. Где педагог,

Который бы сказать всю правду мог?

Тот лишнее приврет, а тот убавит

И детскую доверчивость обставит.

М е ф и с т о ф е л ь

Как и всему, ученью есть свой срок.

Вы перешли через его порог.

У вас есть опыт, так что вам пора,

По-моему, самим в профессора.

‘геволюция, – сказал Владимир Ильич и заложил большие пальцы обеих рук за жилетку, – это батенька обновление госуда’гственн про реформацияого о’гганизма. Если хотите знать, п’говедем па’галлель с медициной. Когда тело больно, то ему необходимо сделать к’говопускание, чтобы здо’говая к’говь возобладала над по’гаженной болезнью. Понимаете меня?

Но реформация…?

Забудьте про ‘гефо’гмацию. ‘Геволюция и только ‘геволюция спасет ‘Госсию! А для этого необходим опыт, а вы с отк’гытым заб’галом на ‘гужья хотите идти.

Б а к а л а в р

Все опыт, опыт! Опыт – это вздор.

Значенья духа опыт не покроет.

Все что узнать успели до сих пор,

Искать не стоило и знать не стоит.

М е ф и с т о ф е л ь

Я это с незапамятных времен

Подозревал, и сам себе смешон.

Б а к а л а в р

Признать ошибку никогда не поздно.

Вы – первый старец, мыслящий серьезно.

М е ф и с т о ф е л ь

Неутомимо клада я искал

И находил лишь уголь да отвал.

Б а к а л а в р

Теперь ваш лысый череп, на поверку,

Не лучше тех пустых под этажеркой.

М е ф и с т о ф е л ь

Знай только вы, какой вы грубиян!

Б а к а л а в р

Ведь по-немецки вежлив лишь обман.

Но у нас с вами общее дело!!! Потому, прошу вас быть на конференции! – воскликнул Алексей Федорович.

А что это вы со мной официально загово’гили? Нет у нас с вами, никаких общих дел. У нас с вами никаких д’гугих отношений не было и нет, да нав’гяд ли будут. Вы чего, собственно, хотите от меня? – спросил Ленин и в приемную вошел Бонч-Бруевич.

Да как же? Нам с вами, о многом столковаться необходимо, – сказал Алексей Федорович.

Если что-то вам нужно, то вот ‘гекомендую вам: Владими’га Дмит’гиевича, к нему и об’гащайтесь со всеми вашими воп’госами. Он уполномочен и все мне пе’гедаст. И, если будет необходимо я п’гиму участие. А сейчас, я занят. Всего вам, наилучшего, – сказал Ленин и вышел из приемной.