Бремя Могущества

— А больше ничего тебе странным не показалось? — осведомился он у Рольфа.

Рольф замялся. На его бульдожьей морде трудно было заметить какие–либо эмоции, в особенности в полутьме каюты, но мне показалось, что что–то продолжает его беспокоить.

— Ну так как? — еще раз спросил его Говард.

— Откуда мне знать? — пробурчал Рольф. — Может, это и ерунда, но…

— Но? — Говард зажег спичку и, прищурившись, стал смотреть на пламя.

— Странные дела происходили там за последние два дня, — сказал Рольф и нерешительно улыбнулся. — Я тут зашел в один паб пивка попить и малость послушал, о чем люди говорят.

— И о чем же? — спросил Говард, и только теперь я заметил, сколько же сил требовалось ему, чтобы разыграть это внешнее безразличие. — Что же ты услышал, Рольф?

— Да так, ничего особенного, — уклончиво ответил Рольф. — Странные истории, и все тут. Короче, то, о чем люди болтают за кружкой пива.

— За кружкой пива, говоришь? — Говард глубоко затянулся сигарой и тут же разразился кашлем, невольно бросив угрюмый взгляд на меня.

— Надо бы пороки поздоровее для себя выбирать, — дружески посоветовал я.

Говард сделал вид, что не заметил язвительности и, едва откашлявшись, снова намеренно глубоко затянулся.

— Знаете, а я бы тоже не прочь пива выпить. — неожиданно объявил он. — Как вы на это смотрите, если нам сейчас отправиться в какой–нибудь паб и отведать знаменитого английского пива? За мой счет, разумеется.

— Не очень–то меня туда тянет, — откровенно заявил Рольф.

— Он прав, — высказался я, обратившись к Говарду. — Два дня мы проторчали здесь, носа не высовывая, и вдруг тебе захотелось тащиться в какой- то паб лишь потому, что твой Рольф наслушался каких–то там странных историй! Так вот, — продолжал я, — крайне глупо сейчас мозолить глаза в городе. Не избежать нам общения с идиотами и ответов на их идиотские вопросы.

— Не думаю, чтобы мы привлекли меньше внимания, сидя на этом корыте, — возразил Говард. — Дэрнесс — не Лондон, мой мальчик. Они уже и так задают свои идиотские вопросы относительно нас и….

— Тогда какого дьявола мы все еще торчим здесь? — поинтересовался я, хотя прекрасно понимал, что никакого вразумительного ответа не получу.

— Вот именно, — усмехнулся Говард. — Ты уловил мысль, Роберт. Так что, давай–ка дойдем до паба, угостимся там кружечкой пива, а то и двумя. Понимаешь, истосковались мои ноги по твердой почве.

— Я и на этот раз покорился. Не впервые я убеждался, насколько последователен был Говард в своем умении не замечать того, чего, по его мнению, замечать не следовало. Покачав головой, я взял свой пыльник, валявшийся на узкой койке, попытался его разгладить и, накидывая на ходу, стал подниматься по узкой лесенке наверх.

— Уже начинало темнеть. Город огромным темным полукругом нависал над портом, там и здесь зажигались первые огоньки. Небо было, как и на протяжении всех последних дней, облачным, но сейчас хоть не шел дождь, да и ветер оказался не таким холодным, вопреки моим опасениям.

— Было тихо. Море в последние дни было неспокойным, и немногочисленные рыбацкие лодчонки, которые, не убоявшись дурной погоды, все же отважились выйти в море, давным–давно возвратились и одиноко торчали у причала на приколе. Наше корыто покачивалось на волнах последним в этой неравномерной цепочке судов различного класса и водоизмещения, так что нам эта дневная сутолока не докучала, а теперь, когда порт обезлюдел, и вовсе. Порт был плохо освещен, светилось лишь оконце в дощатой будке сладко похрапывавшего ночного сторожа.

— И все же эта кажущаяся безмятежность казалась мне ох какой подозрительной. Ведь не слепцы же жители Дэрнесса, в конце–то концов. Не могла же им не броситься в глаза троица странных людей, приезжих, которые облюбовали себе для житья отдаленный уголок порта и лишь с наступлением темноты отваживались покидать свое временное обиталище на воде. Вполне вероятно, что только об этом и чесали языками в пабах.

— Я постоял на палубе, дожидаясь, пока Говард с Рольфом нагонят меня, запахнул пыльник и, бодро перескочив на каменное ограждение набережной, чуть не плюхнулся в воду.

— Два дня на штормовом море свое дело сделали — я уже плохо стоял на ногах, если палуба не качалась подо мной. А твердая почва, наоборот, начинала ходит ходуном, едва я ступал на нее.

— Заметив мою неловкость, Рольф прыснул, но из соображений такта все же воздержался от язвительных комментариев и, желая сгладить неловкость, обвел рукой панораму Дэрнесса.

— Лучше пойти туда, где нас никто не знает, — очень резонно предложил он. — А то эти добрые люди явно не в себе.

— Говард не протестовал, лишь глубже надвинул шляпу, когда внезапно откуда–то с моря налетел холодный порыв вечернего бриза. Где–то очень далеко послышались раскаты грома — видимо, эта начавшаяся три дня назад гроза все еще продолжалась. Время от времени она проливалась довольно сильным ливнем, и практически через равные промежутки изредка сверкали молнии, и гремел гром. Но все равно, близкое наступление зимы чувствовалось буквально во всем, хотя она явно не торопилась.

— Мы медленно поднимались в город по узкой, мощеной брусчаткой улице. В коричнево–черной темноте зажигались огоньки, быстро темнело. Обернувшись, я увидел, что море превратилось в темный фон, сливавшийся далеко на севере с горизонтом.

Говард остановился сразу же у первых домов. Я хотел было обратиться к нему с каким–то вопросом, но он сделал предостерегающий жест, и я замолк.

Мы уже были не одни. Я не заметил, как опустился туман, светло–серый туман, клочьями поплывший по улицам, который, казалось, пульсировал в слабом свете вечерних огней.

И в этом тумане вырисовались силуэты четверых, может быть, пятерых человек.

Человек?..

А вот в этом я не был уверен. Что–то в них было странным, ложным, я не мог определить точно, что. Они неподвижно застыли и, похоже, уставились на нас. В то же время они двигались, очень странно, жутко, снуя туда–сюда, как тени или размытые изображения в зеркале…

Я невольно стал протирать глаза, пытаясь избавиться от этой картины, приняв ее за очередное видение, внушая себе, что все это — плод моей разгоряченной фантазии и расшалившихся нервов, но, мельком взглянув на Говарда, убедился, что и он тоже видит их.

Но следующий порыв ветра уже разогнал туман, и вместе с ним исчезли и призрачные силуэты, а перед нами снова лежала опустевшая улица.

— Что… что это было? — пробормотал я, ощущая непонятный страх от увиденного.

— Не знаю, — ответил Говард. — Понятия не имею.

Разумеется, он и на этот раз лгал, но что–то удержало меня от того, чтобы устроить ему допрос. Я вдруг начисто утратил интерес к этому инциденту в тумане.

— Давай двигаться дальше, — призвал он нас. — А то становится холоднее.