Бродяги Хроноленда

Салон самолёта напоминал опочивальню шейха. Ковры, шикарные диваны, на столике – вазы с фруктами и кальян. Девушки в газовых полупрозрачных одеждах, сверкая пупками, предлагали напитки и восточные яства. В динамиках ненавязчиво звучала арабская музыка.

Обстановка располагала к разврату и гашишу. Павел развалился на софе, потягивая коктейль. Подозвав одну из стюардесс, он усадил её рядом с собой и стал шептать ей на ухо всякие сальности и гладить по бедру. Девушка сконфужено похихикала, но твёрдо дала понять, что она здесь совсем не для ублажения похоти пассажиров. Павел извинился и попросил принести ему пару шариков опиума.

Да, давненько он не отдыхал по-барски. И женщины у него не было уже давненько. Всё не досуг. Вечно какие-то дела, спешка, головоломки, поиски, разборки и сомнительные компании. Для любви и секса в его графике места совсем не оставалось. Зато для пьянки, стрельбы и нанесения увечий он находил время и силы всегда. Нет, нужно менять образ жизни, остепениться, завести себе даму сердца; сколько можно бродить, шляться по землям в поисках приключений. Несмотря на то, что у хранителей есть обязанности, которые следует выполнять, но многие уже обзавелись гнёздышком и выезжают, когда нужно, в командировки, даже выбили себе суточные, оплату проживания и дороги. И возвращаются потом домой, где их ждёт тарелка борща, рюмка домашнего самогона и сладкие, мягкие телеса жены.

– Держите, – стюардесса протянула ему трубку, в которой лежал коричневый шарик. – Вам раскурить?

– Нет, спасибо я сам. – Павел не мог глаз оторвать от лица девушки, настолько заворожила она его своим ликом. Та смущённо потупила взгляд. – А выходи за меня замуж, а?

– А можно?

– Наверное. А почему нет?

– Я согласна. Только до свадьбы ни-ни. Береги честь смолоду.

– Ну и ладно, не хочешь – как хочешь, раз так – предложение отзывается.

– Ой, – девушка выглядела так, словно у неё из рук вырывали лотерейный билет, выигравший миллион. – Ладно, я согласна, только вы меня не обманете?

– Слово офицера. Только сначала покурю, а потом уже свататься пойдём.

Опиумный дурман унёс его далеко и надолго. Он вернулся в детство, увидел отца, толстого, лысого мужика с жиденькой бородкой, тяжело сопящего над козой Манькой, которую Павлик вырастил с самого её рождения. Кормил её почти с рук, а она отвечала преданностью и бегала за ним, словно собачонка. В селе сначала смеялись, но потом, когда Манька насмерть забодала заблудшего в их глухие края извращенца, попытавшегося затащить Павлика в кусты малины, к козе стали относиться с уважением и называть Мария Павловна. И вот, Павлик приник к щели в стене овина и смотрит, как его родной отец насилует самое дорогое для мальчика существо на свете. Сердце мальчика сжалось от боли, страха и отвращения. Решение пришло само собой. Через пять минут он уже стоял перед красным комиссаром и давал показания против отца. И где самогонный аппарат спрятан, и сколько налогов не заплатил, и под какой вишней закопан новенький пулемёт «Максим». От волнения Павлику стало плохо и он свалился в обморок. Очнулся он уже зрелым мужиком на этих странных землях, к тому же с удостоверением Хранителя в кармане. Вот с тех пор он и скитается, словно вечный жид, неприкаянный, легендарный и никому на хрен не нужный.

Забытое, загнанное в самые тёмные углы подсознания, воспоминание о детстве разбудило в нём что-то тревожащее, будоражащее, машущее перед лицом ключиком от самого важного секрета. Но это чувств было настолько эфемерно и неуловимо, что Павел просто махнул рукой, пытаясь отогнать наваждение.

Придя в себя, он смахнул со щёк слезинки, отпил из бокала уже тёплый коктейль и вдруг увидел клоуна, сидящего на диванчике напротив. Клоун улыбался беззубым ртом, по подбородку стекала струйка крови, смешанной со слюной. На одной руке был протез в виде крюка.

– Ты кто? – спросил Павел.

– Я ответ на вопрос.

– У меня нет вопросов.

– У меня есть. Вопрос первый – где твои друзья?

– Они в грузовом отсеке. – предчувствие непоправимой беды зашевелилось в душе Павла.

– Неправильный ответ.Павел вскочил и бросился к двери, ведущей в хвост самолёта. Из салона он попал в узкий тёмный коридор, слишком длинный для самолёта. В полумраке Павел увидел два тела, лежащих на полу в лужах крови. Это были стюардессы. Мёртвые стюардессы. Павел переступил через них, и пошёл по тоннелю, постепенно переходя на бег. Следующая дверь упорно отказывалась открываться и Павел вышиб её плечом. От того, что он увидел за дверью, у него перехватило дыхание. Грузового отсека не было. Не было ничего. От самолёта осталась всего половина. Вся задняя часть отсутствовала. Завихрение ветра чуть не швырнуло Павла в зияющую дыру с рваными краями искорёженного металла. Сзади Павел услышал зловещий хохот. С трудом закрыв дверь, он бросился обратно. Трупов стюардесс уже не было, в салон через разбитый иллюминатор врывался ледяной ветер, творя хаос и разруху. Дышать было тяжело из-за разреженного воздуха, голова закружилась, и он из последних сил добрался до кабины самолёта.

Сначала Павел ничего не понял. Пилот сидел в кресле, держа в руках штурвал, но чего-то не хватало. Чего-то важного. С ужасом Павел осознал, что у пилота не было головы. Из обрубка на плечах ещё толками выливалась кровь. Во втором кресле сидел клоун и весело, даже как-то по– детски смеялся. Так смеются над удачным розыгрышем.

– Ну, как? Где твои дружки? – сквозь смех спросил клоун. – И теперь второй вопрос – чего ты Хранитель? Что ты хранишь? Что? Что? Что? Что? Что? Давайте выясним вместе? Давайте! Давайте! Давайте! Давайте! – голос его менялся, становился выше и нежнее, даже можно сказать, сексуальнее.

Внезапно кто-то схватил Павла сзади и из-за спины вторил клоуну:

– Давайте! В самом деле! Давайте! Прилетели! Вставайте, прилетели! Ну, вставайте же! Пожалуйста! – настойчиво трясли за плечо.

Павел открыл глаза и увидел лицо стюардессы.

– Слава богу, – облегчённо вздохнула она. – А то я уже испугалась. Вы как себя чувствуете?

– Нормально.

– С вас пот льётся градом.

– Жарко было. А где мои приятели? – сон ещё не совсем отпустил, осталось ещё ощущение его реальности. Не весь ужас выветрился и, казалось, что просто вырвался на секунду из лап кошмара, передохнуть, и сейчас снова прийдётся возвращаться.

– Они уже высадились, ждут вас в аэропорту. А вы… обещали… замуж меня взять. И всё проспали.

– Лучше бы я взял тебя, чем такое пережить. Ладно, оставь телефончик, позвоню.

– Врёте вы всё. – заранее обиженно сказала девушка, но визитку протянула.

Павел в знак того, что всё без обмана, поцеловал её в засос, и отправился к трапу.

Здание аэропорта напоминало симбиоз мечети, синагоги, пагоды и египетской пирамиды, выполненный из стекла и бетона. В зале ожидания, кроме Максима, Бориса, Литы и белка никого не было. То есть, не только отсутствовали пассажиры, но и персонал тоже. В зале не было касс, стоек с администраторами, кафе, киосков с сувенирами, пропускных пунктов и даже туалета. Только высокий витражный купол над головами, бросающий на пол и стены причудливые разноцветные узоры. Эхо от шагов звенело в воздухе так громко, что казалось, ещё немного, и оно станет осязаемым.

– Где мы? – спросил Максим, задрав голову и рассматривая рисунки на потолке. – Какое странное место.

– Мы на острове Баунти. Райское наслаждение. Слыхали?

– Не только слыхали, а даже ели. И что здесь?

– Вы всё равно не поверите.

– Я слышал, что этот остров забросали атомными бомбами.

– Какая чушь. Атомные бомбы ещё не изобрели.

– Я уже ничему не удивляюсь. Могу чертёжик набросать. – Максим постучал себя по карманам в поисках карандаша. – Есть, чем рисовать?

Павел нахмурился:

– Отставить разговорчики. Мы сюда прибыли за машиной времени, на которой вы улетите туда, откуда припёрлись. Или хоть куда-нибудь, отсюда подальше. За мной, шагом марш.

Компания вышла на улицу, ослепнув на мгновение от яркого солнца после мягкого полумрака терминала. От здания безукоризненно ровной линией уходила вдаль трасса, с обеих сторон окаймлённая стройными рядами кокосовых пальм. Буквально спустя несколько секунд, как они вышли на улицу, к ним подъехал ярко-фиолетовый кабриолет со странным номером «ХАРОН». Водитель – сухенький старичок в гавайской рубашке и пробковом шлеме показал на сиденья, приглашая воспользоваться его услугами.

– Здесь никто, кроме меня не ездит на авто. Так что, выбор у вас небогатый. Я тут главный и единственный бомбила. Нет на меня антимонопольных антиглобалистов. Ну, чего мнётесь, садитесь. Поедем с ветерком.

Ехали действительно быстро. Стволы пальм слились в одну сплошную стену, похожую на частокол, Борис прижал к груди несчастного белка, которого чуть не сдуло. Пассажиров прижало к спинкам сидений и встречный ветер надувал им щёки, как парашютистам в свободном полете, одежда распласталась и прилипла к животам, воротники хлестали по шее. Через несколько минут они остановились возле огромных кованых ворот, тонувших в кустах роз. Над створками огромными золотыми буквами сияла вывеска «Пансионат Божья Коровка».

– Приехали. – сказал довольный водила. – Надеюсь, вы не слишком замёрзли. Какой бог не любит быстрой езды.

– Что с нас? – Павел полез в карман за бумажником.

– Как всегда. По монетке с лица. Кошка бесплатно.

– Какая я тебе кошка? – возмутился белк.

– Так ты говорящая! Тогда и с тебя монетка.

– А я тебе говорил – иногда полезно не трындеть, – проворчал Борис.

Павел положил в руку шофёру горсть монет.

– Вы к кому? – поинтересовался водитель.

– К Яхве.

– К Яшке? Так он сейчас на процедурах. Клизма, массаж простаты, электрофорез. Ну, вы проходите, не стесняйтесь. Я его сейчас позову.

Водитель постучал в ворота висевшим на цепочке ржавым гаечным ключом. Из сторожки вышел дедок в балахоне до земли, недовольный, бородатый и нечёсаный и долго возился с засовом.

– Петя, ну давай уже просыпайся, что ты там копаешься? Как ни приеду, вечно ты спишь.

– Харончик, отвали, ты же знаешь, сколько у меня ключей на связке. Сейчас, а, вот он.

Наконец, ворота открылись. Сторож побрёл к себе досыпать. За воротами был настоящий рай.

Деревья, кусты и клумбы тонули в цветах, над которыми порхали невиданной красоты бабочки. Слева бил фонтан, в брызгах которого жила радуга. На газонах паслись лани, лоси, жирафы, кролики и прочая дичь. На мгновение животные подняли головы, чтобы посмотреть на гостей и снова принялись щипать траву и обгрызать листья с кустарников.

– Ты видел их глаза? – прошептал Максиму Борис. – Теперь я понял, что значит «исполненный очей». Эх, сюда бы мою двустволку.

Они шли и, разинув рты, рассматривали небольшие, но гламурненькие коттеджи, тянувшиеся вдоль аллеи. Разнообразие красок, архитектурных изысков, если не сказать извращений, радовали глаз своей неординарностью. В нишах из виноградных лоз стояли скамейки, на некоторых мирно сидели старички, кто в полосатых пижамах, кто в халатах, а кто и в странных богатых одеяниях, украшенных камнями и вышитых золотом. На гостей никто особо не обращал внимания. Издали слышался стук теннисного мячика на корте.