Бродяги Хроноленда

– Телефон отдела жалоб – двенадцать сорок двадцать шесть.

– А!!! – заорал Мэнсон. – Ты! Старая кобыла, я сейчас узнаю твой адрес и выпотрошу тебя, как…, как…Ты, вообще, знаешь, с кем разговариваешь?

– Мне насрать. До свидания, спасибо за звонок.

Мэнсон не зная, что делать, спрятал в карман телефон, достал пистолет и выстрелил в проезжающего мимо велосипедиста. Но промазал.

– Факфакфак!!! – крикнул Мэнсон, и обессиленный сел на бордюр, обхватив голову руками.

– Дай телефон, – протянула руку Рииль.

– Бесполезно, там сидит сумасшедшая Шапокляк.

– Дай телефон.

Он протянул ей трубку.

– Поздороваться не забудь.

– Алло, – Мэнсон только сейчас услышал, какой у девушки мягкий, бархатный голос. – Добрый день, как здоровье? Уважаемая, помогите. У меня неразрешимая проблема. Только в ваших силах мне помочь. Понимаете, я работаю…как бы это сказать…девушкой по вызову. Меня заказал сам Чаплин! Тот самый! Великий и неповторимый. Но я, совершенная кретинка, потеряла его адрес. Теперь, если я не попаду к нему, меня изобьёт мой сутенёр и заберёт всю недельную зарплату. Но, даже не это главное. Главное то, что я никогда не увижу Чаплина так близко. Вы меня понимаете? Да, это звонил мой водитель. Да, я знаю, он полное ничтожество. Необразованный, невоспитанный олух деревенский. Да. Ну, что вы хотите? Три класса образования, и те на двойки учился. Ну, что? Выручите меня? Ой, спасибочки! Говорите, я запомню. Так. Так. Век не забуду. Всего хорошего.

– Поехали, – сказала Рииль Мэнсону. – Улица Чарли Чаплина, дом один.

Они остановили такси, вытащили на тротуар сопротивляющегося водителя, сели в машину и поехали на улицу Чаплина. Благо, в бардачке нашлась карта города.

Ехать, оказалось, всего два квартала, пять минут пешком идти. Водитель, гнавшийся за машиной, догнал их уже через пару минут, но подходить близко опасался и издали ругался и грозился кулаком.

Чарли и Рииль вышли из автомобиля.

Мэнсон направился к дому, но навстречу ему вышел конопатый лопоухий пионер с белкой на плече. Мальчик остановился, совсем не по-детски посмотрев на Чарли.

– Дядя, не ходите туда – сказал он, – Там уже всё кончено.

– Пацан, а ну, отойди с дороги. – Чарли попытался отодвинуть паренька в сторону, но тот внезапно схватил Мэнсона за запястье и каким-то хитрым приёмом его на землю, сев сверху, не отпуская заломанную руку.

– Чарли, тебе сказали – не ходи туда, – пробасил пионер.

– Откуда ты меня знаешь? Кто ты такой? Отпусти руку.

Мальчик освободил Мэнсона, встал, смахнул с колен пыль.

– Чарли, ты – ходячий порок. Тебе нужно избавиться от греха, тогда ты выживешь.

Мэнсон тоже поднялся с земли, размял руку.

– Как вы меня все достали! Вам мало того, что у меня пороки, мало того, что моя совесть постоянно напоминает, что я убийца, насильник и маньяк…

– Насчёт насильника ты, конечно, загнул… – усмехнулся мальчик.

– Не важно. Вам мало, что я не сплю ночами, что мне снятся мои жертвы. Они тянут ко мне руки, у них внутренности выпадают, и кровь хлещет отовсюду. Вам этого мало? Мало того, что у меня есть пороки! Так вы ещё хотите, чтобы я от них избавился! Не слишком ли много требуете? А? Не слишком ли жестоко?

– Чарли, – мальчик, казалось, и не слушал Мэнсона, – зачем ты связался с темнотой?

– Ты о чём?

– Сам знаешь. Знаешь, почему ты мог так безнаказанно убивать людей? Потому что, ты дешёвка, вонючка. Трус и подонок. Ты – дорожная пыль, сопля на асфальте. Все, кого ты убил – такие же пешки. Вы играли на своём поле, и поэтому, нам плевать, на то, что происходит на вашей территории. Но, связавшись с темнотой, ты выходишь за рамки. Ты уже способен залезть в чужой сад и украсть немного яблок. За это убивают. Сразу и наповал. Так что, мой тебе совет – остановись или сдохни сам.

Мэнсон хотел что-то сказать, но понял, что в данной ситуации ему остаётся только слушать. Он вспомнил учителя физкультуры из школы, в которой учился. Бывший с широченными плечами, с низким лбом и кулаками, похожими на наковальни, не любил тщедушного прыщавого паренька, неспособного даже подтянуться на перекладине. Он оставлял Чарли после уроков и читал ему морали о важности спорта, живописно расписывал дальнейшую судьбу мальчика, если он не возьмётся за ум, вернее, за гантели и гири. С ехидной улыбкой обзывал сморчком, хиляком и дистрофиком, давал подзатыльники и однажды даже двинул под дых, да так, что у Чарли неделю не сходил синяк на животе. Брызжа слюной красочно расписывал, сколько боли и унижений ждёт Мэнсона в жизни. И говорил: «займись спортом или сдохни сам». А Чарли стоял, опустив голову, чтобы не смотреть в глаза и молча слушал, боясь вымолвить хоть слово. Точно так же, как сейчас перед этим пацаном в красном галстуке.

Но учитель не угадал. Боль и унижения получил он сам от бывшего ученика, не любившего уроки физкультуры. Чарли неделю пытал его на заброшенной ферме. Когда учитель умер, из конечностей него осталось только ухо. Конечно, двухметровый питекантроп даже в подмётки не годился этому рассудительному пионеру. Но Мэнсон знал, что наступит час, когда он пройдётся по всем пионерам, хранителям, динозаврам, велосипедистам, справочным и прочим уродам гигантской газонокосилкой. Дай только время, и он найдёт этого пионера-героя, чтобы показать, кто на самом деле пыль и сопля.

Пионер смачно плюнул под ноги Мэнсону и, как ни в чём не бывало, пошёл прочь. Белка, сидящая у него на плече, развернулась и смотрела на Мэнсона презрительно и иронично.

«А из тебя я стельки сделаю», – подумал Мэнсон, на что белка, словно прочитав мысли, захохотала и показала ему средний палец.

Рииль наблюдала за этой абсурдной сценой, усевшись на капот машины и покуривая сигарету. Мэнсон подошёл к ней, посмотрел укоризненно.

– Ты чего не помогла мне? – процедил он сквозь зубы. – Сучка.

– Прости, но это твои друзья. Сам с ними и разбирайся. Сопля. – хихикнула девушка.

Мэнсон размахнулся единственной рукой, но Рииль ловко увернулась, и кулак врезался в лобовое стекло, украсив его паутиной трещин. Чарли взвыл от боли. Таксист, стоящий невдалеке, взвыл от возмущения. Рииль нагло улыбнулась.

– Никогда не поднимай на меня руку. Сегодня просто не твой день. Но я верю в тебя, я чую твою силу и хочу быть с тобой. Но для этого нужно, чтобы ты никогда не поднимал на меня руку. А то лишишься последней грабли. Ясно? Забыли. Куда дальше?

– В больницу. Я, кажется, палец себе выбил. А потом в Германию. Наводить порядок.

Фюрер проснулся от шума за окном. Гитлер встал, снял сеточку для волос, уже без особой надежды посмотрел в зеркало, не прорезались ли усы, и только после этого отодвинул штору и выглянул на улицу. Прямо под окнами гудела демонстрация. Шли люди с транспарантами, с воздушными шариками и флагами Третьего Рейха. Закрытые окна глушили звук, и поэтому, разобрать, что там кричат, было сложно.

Гитлер заглянул в спальню в Еве. Там было пусто. Ева опять шлялась всю ночь по притонам. Опять водила шашни с богемой и всякими жиголо.