Бродяги

— Окончательно и бесповоротно. — Лейн достал печатку. — Но вот что уцелело.

Кедар подобрался, как хищная птица перед тем, как спикировать на жертву.

— Сколько?

— Приятно иметь дело с деловым человеком. — Лейн подкинул перстень. — Сто монет. Золотом.

— В эту цену входит ваше молчание?

— Разумеется.

— Я правильно понял, что от уже взятой работы вы не отказываетесь?

— Правильно, — сказала Дилла.

— Хорошо. Тогда пройдёмте в мой кабинет.

Дилла ожидала, что Кедар начнёт торговаться, но он даже не попытался сбить запрошенную цену. Зато потребовал от них клятву молчания — на крови. Вполне разумная предосторожность, на взгляд Диллы. Клятва не столько ограничивала свободу действий, сколько защищала их самих от искушения ввязаться в местные интриги. По крайней мере, Дилла надеялась, что Лейна это остановит. Сама она совершенно не желала увязнуть в чужих политических дрязгах. Что-то очень неладное творится в этом мире. Бежать бы отсюда, пока не поздно…

— О чём задумалась? — Лейн ткнул её в бок пальцем.

Они оставили за спиной ворота дворца и остановились на перекрестке.

— Обо всём сразу. — Дилла посмотрела на небо. — Вечереет уже.

— Ага. Пора снаряжаться.

По дороге к дому Лейн то и дело оглядывался.

— Ждешь кого-то? — не выдержала Дилла.

— Не понимаю, почему Бор исчез, — недовольно сказал Лейн. — Я хотел ему дерево показать.

— Может, он не хочет его видеть, чтобы не пришлось потом Кедару докладывать? Ты лучше подумай вот о чём: вдруг единорог сбежит из леса, пока мы воюем с нежитью?

— Каким образом? Мы ведь не откроем границу навсегда. Как только выманим стаю, я отзову плющ. А искать единорога мы сегодня не будем. Сначала нужно как следует подготовиться.

— Насколько я знаю, единороги практически не подвержены магии. Изловить их может только девственница. А ни одна местная девица не сможет перейти через охранную гарь. Тебя не настораживает это противоречие?

Лейн покосился на нее.

— Дилла, ты только не обижайся… А ты не девственница?

— Нет, конечно.

Он задумчиво надул губы.

— Придется мне прогуляться по Дороге.

— А если тебя поймают?

— На Землю я не пойду. Спрошу у Бора, он должен знать, где поблизости есть подходящий мир. Главное, чтобы там были боги, требующие от своих жриц целебат.

— Вот только со жрицами не надо связываться! Лучше найди сиротку лет десяти, которая никому не нужна.

— Девочку единорог порвет. На детей они охотятся.

Дилла не нашлась, что ответить. Одно ясно — за девицей Лейна одного отпускать нельзя. Знает она этих жриц! Ежу понятно, как они с голодухи на фэйри среагируют. Впрочем, об этом еще будет время подумать, а пока надо сосредоточиться на первостепенной задаче.

К двум своим кинжалам Дилла добавила засапожный нож из холодного железа и привязала к поясу мешочек с солью. Для битвы с нежитью хорош меч, но мечом она владела настолько плохо, что покупать его нет смысла. Ничего, длинные кинжалы — не менее грозное оружие, особенно в умелых руках.

Дилла прислонилась к стене в коридоре, наблюдая, как Лейн мечется по дому, собирая разбросанные повсюду вещи.

— Ты куда мой лук положила?! — донесся вопль из кухни.

— Он здесь, в прихожей! — крикнула в ответ Дилла. Последним из лука стрелял Лейн, но Дилла воздержалась от комментариев. Лейн и так с каждой минутой становился всё более нервным. — Только зачем он тебе? Нежить железом не проймешь.

— У меня две дюжины стрел с серебряными наконечниками. — Лейн попытался приладить за спину колчан и налуч, но мешала набитая доверху сумка. — Ты готова? Тогда пошли.

— Сначала посмотри на себя в зеркало.

— Примета такая? — Он покрутился по прихожей. — А где зеркало?

— Великий Хаос, ты ещё и суеверный?! — Дилла всплеснула руками. — Я имею в виду, что ты выглядишь, как барахольщик. Зачем тебе всё сразу?

— Мало ли, как дело обернётся. — Лейн справился с ремнями, подпрыгнул, проверяя, прочно ли закреплено снаряжение. — Всё, выходим.

Золотой плющ прощально зашелестел им вслед.

***

Бор неподвижно сидел на кровати в своей комнатушке, обнимая сонно мурлыкающего Живоглота. Глаза старого гоблина неотрывно смотрели в угол, где паук пеленал попавшую в сеть муху. Время от времени Бор конвульсивно вздрагивал. Злость булькала в нём, перекипала, не находя выхода. Какого растреклятого дьявола Кедар не следит за своим ублюдком?! Вот сучёныш! И ведь ни намеком не выдал себя за три года! А теперь нате вам — раскомандовался. Лейн ему потребовался! И Диллу убрать, чтобы не мешала.

Ради интереса Бор прикинул, как именно можно убить банши-полукровку. Получалось, что пятью гарантированными способами и еще тремя — с непредсказуемым исходом. Другое дело, что убивать ее нельзя. И предавать Лейна тоже нельзя. Он свой, а гоблины не предают своих. Есть предел, за которым никакие оправдания не помогут. И так уже от себя с души воротит.

— Тиви, Диви, Лиик… — пробормотал Бор. — Раз, два, три, четыре, пять, вышел никкен погулять.

Кто из троих выжил? Разум подсказывал — Тиви. Он самый приспособленный к лесу. А вдруг все уцелели? Или тот, о ком болит сердце? Надейся, глупый старый гоблин, надейся. Что тебе ещё остаётся? Скоро узнаешь правду.

Бор мягко оттянул крыло Живоглота. Зашитая мелкими стежками перепонка почти зажила.

— Прости меня, малыш. — Бор чмокнул любимца между ушей. — Тебе больно летать, я знаю. Но придется потерпеть. Давай-ка еще раз намажем эликсиром.

Живоглот вывернул шею, удивленно уставившись на хозяина мерцающими в темноте глазами. Недовольно заурчал и дёрнул крылом. Эликсир щипался, вонял и от него тошнило, если налижешься. И вообще, никуда он сегодня не полетит!

— Крысака куплю, — заискивающе пообещал Бор.

— Живу-ова? — заинтересовался котоящер. Он не любил выговаривать слова, но промолчать во время торга с хозяином — значит остаться в голодных дураках.

— Живого.

— Мало-оу…

— Трех крысаков!

— Лау-одна…

***

Золотой плющ свернулся в клубок за муравейником и никак не желал разворачиваться. Лейн сидел над ним уже полчаса — гладил, уговаривал, напевал что-то успокаивающее.

Дилле надоело ждать и она присела рядом с Лейном. Ткнула пальцем в подрагивающую плеть плюща.