BRONZA / БРОНЗА

– Неужели сопляк… этот недочеловек, смог втереться к тебе в доверие настолько, чтобы растопить твое суровое нордическое сердце? Может, ты даже сочувствуешь ему? Или того хуже… влюблен в него?!

О, это был опасный вопрос. Вайсманн мгновенно протрезвел. Ему ли было не знать, как мало надо в этой стране, чтобы потерять все. Рука дрогнула. Очередной шар, стукнувшись о бортик, откатился на середину. С довольной усмешкой достав из пепельницы серебряный, с дубовыми листьями крест, Людвиг протянул его юному шляхтичу.

– Иди, тебя ждет долгий французский поцелуй!
– сказал он, слегка подтолкнув медлившего паренька в сторону дивана.

Оуэн по-прежнему сидел там.

– Я не умею… - отчего-то сильно смутившись, оглянулся на барона паренек.

За все время он впервые что-то произнес и остальные, как по свистку, насторожились на звук его голоса. Изумление Людвига было вполне искренним.

– Ты что-то сказал?
– спросил он.

– Я не умею!
– более твердо ответил юный шляхтич.

«Кажется, мальчуган намерен постоять за себя… Какой отважный… Злить моего кузена я бы не советовал…» - в глазах Оуэна заискрились смешинки. Ему вдруг пришла в голову одна совершено определенная мысль. А барон, в котором уже не осталось ни капли добродушия, со словами «вот и научишься» схватил парня за локоть и швырнул на пол к дивану, ему под ноги.

Наклонившись вперед, Оуэн с любопытством заглянул в побледневшее лицо, но вместо страха увидел на нем лишь выражение оскорбленного самолюбия. «А ты презабавный… - подумал он с каким-то непривычным для себя сожалением.
– Я с удовольствием поиграл бы с тобой подольше… Мы могли бы вместе узнать пределы твоему бесстрашию и цену твоей гордости… Но, увы… тебе предстоит умереть…»

– Шевелись!

Подстегнутый окриком не на шутку разозлившегося Людвига, паренек на коленях неловко потянулся к галифе Оуэна, но тот не позволил ему прикоснуться к себе. Отпихнул носком сапога и встал. Обрывая веселье в самом начале, приказал:

– Иди оденься!

Дважды просить паренька не пришлось, оделся тот намного быстрей, чем раздевался. Послышались возгласы разочарования, но чье-либо мнение, а тем более желания Оуэна волновали мало. Он уже решил для себя, что тело этого мальчика, еще минуту назад жавшееся к его ногам, станет прекрасным сосудом для души Марка. Осталось самое трудное. Уговорить брата, упрямого, как два десятка ослов, переселиться. Повернувшись к Ральфу, не удостоив того даже презрительного взгляда, сказал:

– Ты пьян! Тебе не мешало бы проспаться!

И сразу же стало ясно, кто тут настоящий хозяин.

Вайсманн заторопился домой, стал прощаться. Разочарованные, игроки вернулись за покерный стол. Остальные собрались у бара. Гостей никто не провожал. Уже в дверях юный шляхтич обернулся и вежливо со всеми попрощался. Взглядом, как равный равного, он поблагодарил Оуэна за свое спасение. Тот весело воскликнул:

– Нет, мне нравится этот парень!

Его заразительный смех вернул остальным хорошее настроение. Довольный, что смог угодить другу, Людвиг взял на себя обязанности бармена. Продолжая смешивать коктейли, заметил как бы между прочим:

– Друзья мои, приношу свои извинения за нашего друга Ральфа. Кажется, кое-кто нас неправильно понял. Мы ведь не собирались обижать его зверушку… правда?!
– он посмотрел на племянника, - Ну, если только чуть-чуть…

Присутствующие с особым вниманием уставились на барона. Стало слышно потрескивание поленьев в камине.

А тот продолжил:

– Как все уже успели заметить, Ральф безнадежно ослеп, влюбившись в этого сопляка! Но ничего, мы поможем ему прозреть, верно! Мы не бросим товарища в беде. Если понадобится - купим очки! Непременно!

Это означало лишь одно, что с этой минуты Ральф Вайсманн для хозяина клуба - персона нон грата и дни его членства в «Эдельвейсе» сочтены.

Все понимающе захмыкали.

– Друзья! Друзья мои, не расслабляйтесь!
– продолжая дирижировать ситуацией, взмахнул руками Людвиг, закончив готовить коктейли.

– Игра в фанты была лишь небольшой увертюрой! Настоящий праздник только начинается! Прошу всех спуститься этажом ниже. Там нас ждут зверушки на любой вкус, на все согласные! И, что удивительно… - он цинично усмехнулся, - эти уже никуда не торопятся! Заключительные слова барона были встречены с большим энтузиазмом. Один за другим остальные стали спускаться вниз, в расположенный под домом когда-то винный погреб.

Оуэн направился к телефону, он собрался покинуть клуб. Надевая плащ, глянул на Людвига. У того в глазах был какой-то вопрос. Он кивнул. Но барон не стал спрашивать, почему друг уезжает.
– Я хотел бы познакомиться с ним… мне не нравится, что он огорчает тебя, Генрих! Может, если бы я поговорил с ним, объяснил ему… Тебе не пришлось бы грустить из-за него!

Оуэн в ответ смешливо хмыкнул.

– Виго, ты идиот! Он же святоша, как я могу познакомить вас?

Людвиг не понял.

– Монашек… что ли?
– переспросил он.

Дружески толкнув его в плечо, Оуэн обнял барона.

– Святоша, понимаешь! Пять минут общения с ним, и ты озвереешь. Тебе захочется задушить его голыми руками!

Оба расхохотались.

– Ты не поверишь… Это маленькое чудовище выжило из дома не только меня одного. Мальчики тоже сбежали в Берлин, сторожат отчий дом и в Обитель ни ногой! Разговаривая, они дошли до дверей. Людвиг вышел проводить друга до машины. Они обнялись. Открыв дверцу, Оуэн внимательно, более того, задумчиво посмотрел на кузена. «Mein Liebe» - организация барона, такая же тайная, как и клуб, последние полгода наводила «мосты» в Центральную Америку и Африку. Капитал, недвижимость и другие ценности Германии незаметно превращались в слитки золота и алмазы, чтобы, исчезнув здесь, объявиться в каком-нибудь хранилище в банках Эквадора или ЮАР. Фальшивые имена, фальшивые документы, фальшивые компании - готовился «плацдарм» для отправки отборных частей эсэсовских штурмовиков. Задачей организации было спасти сокровище нации - генофонд истинных арийцев.

Садясь в машину, Оуэн заметил на прощание:

– А ты знаешь, как мне сейчас нужна твоя светлая голова и твое здравомыслие. Вокруг и так достаточно параноиков! Но обещаю, когда мы уберемся из этой больной страны, я обязательно познакомлю вас. В настоящее время терпения на него хватает только у Оливера.

Хлопнула дверца, взревел мотор. Людвиг постоял немного, подождал, пока рванувший с места автомобиль не скроется за углом. Почему-то он не поверил обещаниям друга. С Генрихом что-то происходило в последнее время. Он изменился, весь светился изнутри и вместе с тем был каким-то отчужденным, словно закован в ледяные доспехи. Нездешний. Не из этого мира. Звериное чутье подсказывало барону, что друг собрался в путешествие, в которое его, Людвига, с собой не позовет…

Вернувшись обратно в дом, стряхивая перед зеркалом запутавшиеся в волосах снежинки, барон Вебер впервые задумался о том, что его жизнь, да и любая другая человеческая жизнь - до абсурда коротка.

26 глава

Марк лежал в темноте с открытыми глазами, проснувшись задолго до того момента, когда, постучавшись, войдет дворецкий и скажет, что пора завтракать или что-то в этом роде. А все так хорошо начиналось.

Обнаружив, что Ивама, этот домашний деспот, наконец-то свалил куда-то, оставив его в покое, он даже обрадовался. Ни тебе тотального надзора, ни приказов «здесь не стой, туда не ходи», никаких коварных улыбочек и бессовестно тискающих тебя рук.