Бросок Венеры

– Да, я и забыл, что тебе довелось видеть его голым, - Экон повёл бровью.

Я предпочёл оставить этот намёк без внимания.

– Когномен этой ветви рода Клавдиев – Pulcher, то есть «красивый». Полное имя Клодия – Публий Клодий Пульхр, а его сестра – Клодия Пульхра. Уж не знаю, насколько далеко этот когномен уходит в прошлое, и кому из их предков хватило тщеславия так назваться, но нынешнему поколению Клодиев это имя подходит как нельзя лучше. Вот уж действительно – Пульхр! Можешь мне поверить, ведь я только что видел их обоих голыми или почти голыми. Это именно факт, а не сплетня. И знаешь, я могу понять тех, кто, видя их обоих, стремится представить их любовниками – безотносительно к тому, правда ли это.

– Папа, мне кажется, твои глаза всё же ослабели.

– Вряд ли. Впрочем, не бери в голову. Все знают, что Клодии красивы, и их красота вполне доступна. А что ещё о них известно? Пожалуй, впервые я услышал о Клодии во время того скандала с весталкой.

– Ах, да. Он ведь обвинял Катилину в соблазнении весталки Фабии.

– Но весталку и Катилину оправдали. Тогда в Риме стало слишком жарко для Клодия, и он сбежал в Байи, пока страсти не улягутся. На этом деле он крепко обжёгся. Если не ошибаюсь, тогда Клодию не было и двадцати. Я так и не смог понять, в чём состояла его цель, кроме как вызвать скандал. Возможно, он этого не знал и сам – просто испытывал свои способности.

– А следующая связанная с ним история произошла, насколько я помню, несколько лет спустя, - заметил Экон. – Что-то, связанное с мятежом в войсках.

– Да, именно. Он тогда отправился на Восток служить военным трибуном у своего зятя Лукулла. Там Клодий предстал как защитник интересов солдат. Они уже тогда были недовольны, что Лукулл заставляет их без конца сражаться, даже не обещая какой-либо награды. А тем временем легионеры Помпея получили землю и вознаграждение, отслужив при этом меньший срок. Клодий выступил перед солдатами и заявил, что они достойны большего, чем закрывать своими телами Лукуллов караван верблюдов, гружённых золотом. «Если мы должны сражаться, не видя конца бою – разве не стоит нам избрать такого полководца, который видит свою славу в богатстве воинов?».

– Папа, я всегда поражался твоей способности запоминать речи, даже если ты услышал их только в пересказе.

– Такая память, Экон – и благословение, и проклятие. Но обрати внимание: уже в то время Клодий выступал как защитник масс против власть имущих, и всегда старался сломать существующий порядок. Неудивительно, что со временем он переделал своё имя на плебейский лад.

– А затем произошёл новый скандал, куда больший, - напомнил Экон. – Дело о празднике Доброй Богини.

– Действительно. Это ведь было всего шесть лет назад. Поистине, парадоксально, что человек, преследовавший в суде жрицу Весты и её предполагаемого любовника, сам оказался обвинённым в святотатстве. Тогда ходили слухи – слухи, не более – о связи Клодия с Помпеей, женой Цезаря. Но Цезарь встревожился и заставил свою мать неотступно следить за Помпеей, так что встреча для любовников стала практически невозможной. И Клодий, снедаемый страстью, придумал хитрую уловку для свидания с женой Цезаря. Он решил тайком пробраться на чисто женское празднество Доброй Богини Фауны, которое в тот год проводилось в доме Цезаря. Мужчинам, конечно, запрещалось там присутствовать. Так как же Клодий мог проникнуть в дом? Разумеется, нарядившись женщиной! Могу себе представить его в виде девушки в шафрановом платье и пурпурных сандалиях! Интересно, помогали ли ему сёстры переодеться?

– Возможно, тогда он далеко не в первый раз надевал женскую одежду, - заметил Экон.

– Вряд ли Клодий мог устоять перед соблазном овладеть Помпеей в собственной постели Цезаря – и чтобы в соседней комнате мать Цезаря вместе с другими женщинами жгла благовония и распевала гимны. Интересно, собирался ли он при этом остаться в женском платье?

– Папа, стой! Ты дал слишком много воли своему разнузданном воображению – и вот уже позволяешь себе принимать на веру сплетни.

– Виноват, Экон. Вернёмся к фактам. Известно, что Клодий почти осуществил своё намерение. В дыме курений, в суматохе танцев – кто, впрочем, знает, какие обряды творят в эту ночь женщины за закрытыми дверями? – он пробрался в дом и встретил рабыню Помпеи, которая ожидала его. Она пошла за госпожой, но Клодий, не дождавшись их, в нетерпении сам стал разыскивать свою возлюбленную, по возможности, прячась в тени.

– Тебе наверняка интересно, что же он увидел?

– Всякому мужчине было бы интересно. Но Клодию не повезло: он наткнулся на другую прислужницу, которая, видя его неуверенность, спросила без всякой задней мысли, кого он ищет. Он ответил, что разыскивает служанку Помпеи – но, увы, не смог подделаться под женский голос. Девчонка, разумеется, подняла визг. Клодий успел скрыться в чулане, но женщины, похватав факелы, обшарили весь дом – и наконец отыскали его и вывели на улицу.

– В конце концов, - медленно проговорил Экон, - Клодий, по крайней мере, опроверг старое суеверие. Ведь все мы ещё в детстве слышали: каждый мужчина, который попытается подглядеть за таинствами Доброй Богини, немедленно ослепнет.

– Да, Клодий сохранил зрение. Но, возможно, он бы предпочёл потерять слух, чтобы не слышать поднявшегося шума. Вернувшись по домам, женщины, конечно, рассказали всё мужьям – и слух пошёл гулять по Риму. Наутро и в тавернах, и на улицах было только и разговору, что об этом скандале. Набожные люди были потрясены, нечестивцы – удивлены, и я не сомневаюсь, что среди тех и других многие втайне завидовали Клодию. Об этом говорили долгое время, а потом дело на несколько месяцев затихло – пока враги Клодия не решили привлечь его к суду за святотатство.

На суде Клодий всё отрицал и настаивал, что женщины обознались – он-де в ночь праздника был за пятьдесят миль от Рима. Тогда он ещё сохранял добрые отношения с Цицероном, и когда последнего вызвали для дачи показаний, все ожидали, что тот подтвердит алиби Клодия. Цицерон же, напротив, заявил, что видел его в Риме накануне. Клодий, конечно, пришёл в ярость – с этого-то и началась вражда между ними.

– И, тем не менее, Клодия оправдали, - напомнил Экон.

– Да, малым перевесом голосов среди пятидесяти одного присяжного. Одни говорят, что на этом суде обе стороны замарали себя подкупом, другие считают, что присяжные голосовали в соответствии со своими политическими взглядами. Так или иначе, Клодий вышел из воды сухим, и стал сильнее, чем когда-либо. Теперь он уже активнее использовал уличные шайки для увеличения своей свиты и запугивания врагов. Что до Цезаря, оказавшегося в роли обманутого мужа, то он не замедлил развестись с женой, хотя и продолжал настаивать, что между нею и Клодием ничего не было. Когда же его спросили, почему он развёлся с Помпеей, если она была ему верна, Цезарь ответил: «Я не сомневаюсь в её верности, но на жену Цезаря не должна упасть даже тень подозрения!». При этом обиды на Клодия он вовсе не держал – напротив, вскоре они оказались союзниками в политике.

– Это видно хотя бы по тому, что именно Цезарь помог Клодию стать народным трибуном.

– Да-да. Клодий давно мечтал об этой должности, но занять её не мог – она предназначена исключительно для плебеев, а он был патрицием. Но выход нашёлся: Цезарь предоставил необходимые документы, Клодий подобрал плебея, который по возрасту почти что годился ему в отцы – и после усыновления официально стал плебеем. Как и следовало ожидать, патриции восприняли этот шаг как плевок в лицо, зато плебеи были в восторге – и избрали Клодия трибуном. Теперь Клодий стал простым римским гражданином, и по сути, и по имени.

– Кажется, в его действиях прослеживается система, - заметил Экон. – Мужчина не может попасть на праздник Доброй Богини – и Клодий превращается в женщину. Патриций не может быть народным трибуном – и Клодий, который родовитее большинства римских патрициев, становится плебеем.

– Да, это не тот человек, которого легко загнать в угол. За год своего трибуната он успел сделать немало: увеличил раздачи зерна, вызвав ликование толпы; организовал переход египетского Кипра под власть Рима – это и позволило ему оплатить хлебные раздачи; а также добился принятия закона об изгнании Цицерона.

Экон кивнул.

– Но теперь Цицерон снова в Риме. А Цезарь, союзник Клодия, занят покорением Галлии. На повестке дня – пресловутый «египетский вопрос», который и привёл к посольству несчастного Диона. Если Клодия говорит правду, то Дион незадолго до гибели свёл дружбу с её братом. И они хотят, чтобы ты отыскал улики, доказывающие причастность любовника Клодии Марка Целия к этому убийству.

– Замечательно точный разбор, - сказал я. – Полагаю, мы с тобой сумели хотя бы в некоторых случаях отделить правду от сплетен, и сделать кое-какие выводы о характере Клодия. Я, впрочем, ещё не знаю, что это нам даёт. Нет, я не отказываюсь от дела – в прошлом мне случалось работать на людей с не менее сомнительной репутацией. Не вижу смысла отклонять заказ Клодия, если он приведёт меня к убийце Диона.