Бруно, начальник полиции

«Я все еще впечатлен. Это напоминает мне, что англичане полны сюрпризов, особенно для нас, французов».

Бруно чувствовал себя более чем немного неловко, не зная, чего ожидать от этого вечера или чего от него ожидают. Это был первый раз, когда он обедал в английском доме, и первый раз, когда он ужинал наедине с двумя красивыми женщинами.

Поужинать наедине с любым из них было бы проще на знакомой территории флирта и открытий. Двое против одного заставляли его чувствовать себя не столько в меньшинстве, сколько неуравновешенным, а ритуальных шуток об англичанах и французах едва ли хватило бы на целый вечер. Но это был их повод, сказал он себе, и они сами должны руководить процессом. И вечер уже более чем оправдал себя, благодаря новостям об исследованиях Кристин.

Женщины провели его в дом, и Бруно с интересом огляделся, желая посмотреть, что англичане будут делать с французским фермерским домом. Он находился в большой, длинной комнате с высоким потолком, доходившим до самой крыши, и небольшой галереей с балюстрадами на верхнем этаже. В дальнем конце комнаты был огромный старый камин, два ряда французских окон, целая стена, заставленная книгами, и полдюжины больших и явно удобных кресел, некоторые из которых были кожаными, а некоторые обтянуты ситцем.

«Мне нравится эта комната», — сказал он. «Но, полагаю, когда вы сюда приехали, здесь все было по-другому?»

«Нет. Мне нужно было отремонтировать крышу и некоторые балки, поэтому я решил убрать половину верхнего этажа и сделать этот высокий потолок. Проходите в столовую».

Это была небольшая, более уютная комната, выкрашенная в цвет где-то между золотым и оранжевым, с большим овальным столом из темного и старинного на вид дерева и восемью стульями. В одном конце были установлены три столика с бокалами как для красного, так и для белого вина. На одной стене были аккуратно расставлены старые гравюры. Цветы, которые он принес, стояли в большой керамической вазе на столе. Как и в большой гостиной, пол был выложен терракотовой плиткой, устланной коврами насыщенных красных и золотых тонов, которые переливались в мягком свете настольных ламп и двух канделябров на столе. На длинной стене висел большой портрет маслом женщины с каштановыми волосами и поразительно белыми плечами, одетой в вечернее платье более ранней эпохи. Она была очень похожа на Памелу. «Моя бабушка», — сказала Памела. «Она была из Шотландии, что помогает объяснить ту часть ужина, где я немного сжульничал. Я объясню позже, но, пожалуйста, садитесь, и мы начнем».

Она сходила на кухню и вернулась с большой белой миской дымящегося супа.

«Суп из лука-порея и картофеля, — объявила она». С моим собственным хлебом и бокалом другого английского вина, Рислинга из местечка под названием Тентерден.

Хлеб был толстым и коричневым, с плотной, жевательной текстурой, которая, как решил Бруно, ему понравилась, и он хорошо сочетался с сытным супом. Вино по вкусу напоминало эльзасское, поэтому он снова заявил, что впечатлен.

«Теперь начинается тот момент, когда я схитрила», — сказала Памела. «Рыбное блюдо — копченый лосось из Шотландии, так что оно не совсем английское, но мы с Кристин согласились, что это все равно имеет значение. Масло и лимоны французские, а черный перец взят бог знает откуда.»

«Это очень хороший сомон фумэ, более светлый, чем тот, который мы обычно здесь пьем, и с нежнейшим вкусом. Восхитительно!» Бруно поднял свой бокал за женщин.

Памела убрала со стола, затем внесла большой поднос, на котором стояли подогретые тарелки, графин красного вина, два блюда с овощами и дымящийся горячий пирог с золотистым тестом.

«Вот ты где, Бруно. Великая классика английской кухни: стейк и пирог с почками. Молодой горошек и морковь с грядки, а красное вино из долины Кэмел в Корнуолле. Раньше говорили, что в английском климате невозможно приготовить хорошее красное вино, но это доказывает, что они ошибались. А теперь приготовьтесь насладиться самым божественным кулинарным ароматом, который я знаю. Давай, наклонись вперед и приготовься ждать, когда я разрежу пирог.»

Бруно послушно подчинился, и когда Памела взяла первый ломтик печенья, он глубоко вдохнул, наслаждаясь насыщенным мясным ароматом. «Великолепно», — сказал он, вглядываясь в пирог. «Почему так темно?»

«Черный стаут», — сказала Памела. «Обычно я бы использовала «Гиннесс», но это ирландский напиток, поэтому я использовала английскую версию. И бифштекс с рогнонами, немного лука и чеснока. — Она доверху наполнила тарелку Бруно, затем Кристина подала горошек и морковь. Памела разлила вино и откинулась на спинку стула, наблюдая за его реакцией.

Он вынул маленький кусочек мяса из густого соуса, а затем попробовал кусочек почек. Превосходно. Тесто было легким, рассыпчатым и подчеркивало вкус мяса. Молодой горошек в стручках был приготовлен идеально, и морковь была такой же вкусной. Это было великолепное блюдо, плотное, вкусное и традиционное, как то, что могла бы приготовить бабушка-француженка. Теперь о вине. Он принюхался, наслаждаясь фруктовым букетом, и покрутил бокал в свете свечи, наблюдая за тем, как вино стекает с бокалов, выравниваясь. Он сделал глоток. Вино оказалось более густым, чем тот сорт красного Гаме с Луары, который он ожидал, поскольку он единственный раз пробовал красное вино, выращенное так далеко на севере, и у него было приятное крепкое послевкусие. Хорошее вино, слегка напоминающее ему бургундское, и с телом, чтобы сбалансировать мясо на его тарелке. Он отложил нож и вилку, взял свой стакан, снова отхлебнул, а затем посмотрел на двух женщин.

«Я беру назад все, что сказал об английской кухне. Пока ты готовишь это, Памела, я буду есть любую английскую еду, которую ты поставишь передо мной. И этот пирог, ты должна рассказать мне, как его приготовить. Это не то блюдо, которое мы знаем во французской кухне. В следующий раз ты должен прийти ко мне домой и позволить мне приготовить для тебя».

«Да!» — воскликнула Кристин, и, к его удивлению, англичанки подняли правые руки ладонями вперед и хлопнули ими друг о друга в знак торжества. Любопытный английский обычай, предположил он, улыбнувшись им и еще раз потягивая свое корнуоллское вино. Корнуолл, напомнил он себе, был известен по-французски как Корнуайль, и он знал со школьной скамьи, что традиционный язык очень похож на бретонский, на котором говорят на французском полуострове Бретань, поэтому они действительно были французскими по происхождению. Это объясняло происхождение вина. Даже название страны Памелы, Grande Bretagne, просто означало «большая Бретань».

Салат, ингредиенты которого были опять же из сада Памелы, был превосходным и свежим, хотя хрустящий салат-латук, смешанный с рокетт, показался Бруно не совсем английским. Но сыр, толстый цилиндрик «Стилтон», привезенный Кристин из Англии, был сочным и великолепным. Наконец, Памела подала домашнее мороженое, приготовленное из собственной клубники, и Бруно признался, что наелся и полностью перешел на английскую кухню.

«Так почему же вы держите это в секрете?» спросил он. «Почему у вас в Англии большую часть времени подают такую плохую еду и почему у нее такая ужасная репутация?»

Каждая из женщин заговорила одновременно. «Промышленная революция», — сказала Кристин. «Война и нормирование», — сказала Памела, и они обе рассмеялись.

«Ты объяснишь свою теорию, Кристина, пока я приготовлю последнее угощение».

«На самом деле это довольно очевидно», — объяснила Кристин. «Британия была первой страной, пережившей одновременно сельскохозяйственную и промышленную революции восемнадцатого века, и они почти уничтожили крестьянство. Мелкое фермерство было заменено овцеводством, потому что овцы нуждались в меньшем уходе, точно так же, как более совершенные плуги и методы ведения сельского хозяйства требовали меньше труда и больше инвестиций.

Таким образом, мелкие фермеры и батраки были вытеснены с земли, в то время как новые фабрики нуждались в рабочих. Британия очень быстро превратилась в городскую индустриальную страну, и массовым городским рынкам требовались продукты, которые можно было бы легко транспортировать, хранить и быстро готовить, потому что на фабриках работало так много женщин. Затем были открыты новые сельскохозяйственные угодья в Северной Америке и Аргентине, и благодаря своей доктрине свободной торговли Британия обнаружила, что ее собственные фермеры проиграли в цене, и стала крупным импортером дешевого иностранного продовольствия. Это было в виде мясных консервов и хлеба массового производства. И это произошло как раз в тот момент, когда старые традиции крестьянской кухни, передававшиеся из поколения в поколение, стали исчезать, потому что семьи переселились в новое промышленное жилье».