Будет больно, моя девочка

Родителей сегодня не будет допоздна, поэтому у меня в запасе куча времени. Вызываю такси и еду к Мейхеру. Звоню ему уже в пути. На этот раз Арс отвечает. Голос у него сонный. Быстро сообщаю, что минут через двадцать буду у него, и отключаюсь. Я сейчас должна всем видом показать, что знаю. Каждым взглядом, фразой, но не говорить напрямую. Он должен сам мне сказать. Должен ведь!

В доме Мейхеров прохожу уже через знакомую анфиладу комнат. Поднимаюсь на третий этаж. Толкаю дверь. Арс у себя. Валяется на кровати в одних шортах. Весь взъерошенный. И правда спал.

— Привет, — произношу без улыбки.

Мейхер приподнимается на локтях, рассматривает меня. Кивает, а потом встает с кровати. Делает шаг в мою сторону, еще немного — и коснется меня. Замираю, зажмуриваюсь на мгновения. Если он коснется, я взорвусь. С ума сойду. Делаю шаг назад. Демонстративно. Арс сжимаю пальцы вытянутой руки в кулак, а потом прячет его в карман шорт.

— Что-то случилось? — проходится пятерней по волосам.

— Я это хотела спросить у тебя. Ты в последнее время очень странно себя ведешь. Постоянно загруженный, задумчивый. Все нормально?

— Ты об этом, — Арс расплывается в улыбке, подходит ближе, обнимает одной рукой.

Вздрагиваю. Зажмуриваюсь. Вдыхаю его запах и покрываюсь мурашками. Сердце заходится в бешеном ритме.

— Все нормально. Дома траблы. Марат опять…

— Ты мне ничего не рассказывал.

— Не хотел грузить.

— Мы же договаривались…делиться. Так легче. Так проще…

— Помню. Просто к слову не пришлось.

— К слову?! Понятно. Это все? — запрокидываю голову. Смотрю Арсу в глаза. Зачем он врет? Ну зачем же?!

— Конечно.

Его фальшивая улыбка бесит. Уровень злости повышается, меня вот-вот затопит негативными эмоциями.

Сглатываю. Отворачиваюсь и делаю глубокий вдох. Нервная система по швам трещит. Он мне врет. Стоит сейчас и прямо в глаза врет! Не понимаю, как это случается, но я теряю контроль, а весь мой план тут же идет по одному месту.

— Я все знаю, — произношу спокойно, насколько это вообще сейчас возможно.

— Что знаешь?

Арс отступает на шаг. Выглядит растерянным, а щеки у него краснеют.

— Про спор.

— Все не так, — шепчет.

— Спора не было?

— Был, но я отказался. Я признал себя проигравшим. Скинул деньги. Закрыл этот вопрос.

— Деньги? А…я…боже…

Резко разворачиваюсь, отхожу к окну, обнимаю свои плечи, нервно постукивая носком туфли по полу.

— Зачем? — бросаю на Мейхера злобный взгляд. — Зачем ты спорил?

— Ты меня раздражала, но уже тогда у меня были чувства. Я просто этого не знал. Я…прости, Майя.

Киваю. Чувствую его присутствие за своей спиной. Он подошел. Стоит на расстоянии пары сантиметров, не касаясь меня.

— Это же все? Только спор? — смотрю на него в упор. — Все?

— Все. Правда.

Он пытается взять меня за руку, а я не хочу, чтобы он этого делал. Не сейчас. Мне нужно остыть. Переварить.

— Не сегодня, — вскидываю ладони. — Не сегодня. Я не могу сейчас нормально разговаривать, воспринимать. Ничего не могу. Мне нужно успокоиться, Арс. Подумать.

— Май, я хотел рассказать, но этот фильм, твои слова и…

— Врать было проще, да, чем сознаться? — улыбаюсь. Это нервное.

— Это шутка была. Несерьезно. Мы сразу все отменили.

— Когда? Когда отменили?

— Май...

— Когда? — кричу, не сдерживая слез.

— Когда я понял, что влюбился

— Когда это было, Арс?

— Я…

— Когда?!

— Май, пожалуйста, ты же...

— До нашего первого поцелуя?

— Майя…

— До?

Мейхер молчит. Отворачивается.

— Уже тогда был спор? Ты меня целовал на спор, да? Мой первый поцелуй был для тебя игрой?

— Все сложно. Все было не так!

Арс злится. Голос не повышает, но он у него становится металлическим.

— Одна ложь всегда ведет за собой другую. Ты хоть это понимаешь, Мейхер?

— Это не повод все рушить, Майя.

— А я разве сказала, что хочу что-то рушить? Я просто хочу понять, кто ты, потому что, кажется, я до сих пор тебя не знаю. Ты врешь, манипулируешь, проявляешь агрессию ко всем, кто просто на меня смотрит. Знаешь, что самое ужасное во всем этом?

— Что?

— Я все это знала. Знала и видела, кто ты. Получается, сама виновата…

Делаю шаг в сторону двери, и тут же чувствую захват. Арс сжимает мое запястье.

— Не уходи. Давай все обсудим.

— Что именно? И так все ясно. Я хочу побыть одна. И видеть тебя, пока тоже не хочу.

— Это все?

— Я не знаю, — жму плечами, а по щекам снова слезы. Арс вытирает их своими пальцами.

— Я тебя люблю, — произносит очень тихо.

Его слова попадают в самое сердце. Я ведь тоже его люблю. Я хочу с ним всю жизнь прожить, как бы высокопарно это не звучало в восемнадцать лет.

Он же во всем у меня первый. Есть и будет. Только он.

Первая симпатия. Любовь. Поцелуй. Близость. Все!

— Я тоже тебя люблю, — бормочу, впиваясь пальцами в материал своего платья на предплечьях.

Арс тут же обнимает. Притискивает к себе.

Он обнимает, а меня трясет. Касаюсь его в ответ. Дышу им. Эти объятия купируют боль. Они возрождают. Они доказывают ценность этих отношений.

— Скажи, что это все неправда, — всхлипываю. — Скажи, что всего этого не было. Ладно? Пусть ничего этого не будет. Только ты и я.

— Не было, — проговаривает с хрипотцой. — Для меня ничего этого не было никогда, Майя.

— Хорошо. Хорошо, — вытираю слезы, — и для меня.

Часто киваю. Хочу поверить. Очень хочу поверить его словам. Хочу, чтобы они стали правдой. А если сильно верить, то так и будет.

— У нас все хорошо. Было и будет, — улыбаюсь сквозь все еще проступающие слезы.

Арс подцепляет пальцами мой подбородок, касается губами губ. Мягко, без напора. Мы не целуемся, просто чувствуем друг друга. Обнимаемся. Дышим в унисон.