Будьте бдительны! Сборник рассказов

–  Дочищай норму и свободен. Зайдёшь ко мне за барахлом.

–  Я всего три дня отсидел, - напомнил Димка.

–  А больше и не надо, - ответил Верещагин.
– "Солардъ" вернулся.

–  Вернулись?!
– Димка приоткрыл рот.
– А они…

–  Вывезли сто семнадцать человек, потерь нет, - сказал Верещагин, встал и, не оглядываясь, вышел.

Димка засмеялся. Подбросил картошку, поймал её на кончик ножа. Вздохнул. Начал чистить, стараясь срезать кожуру так же, как надсотник.

И, чертыхнувшись, сунул в рот порезанный палец.

***

–  Сержант уже не вернётся.

Димка промолчал, ощущая, как сами собой набухают губы. Потом спросил у Верещагина, неотрывно глядящего в проём окна:

–  Я не знал, что его посылали… А он один ходил?

–  Нет, - надсотник пошевелился, сел удобнее на опрокинутом шкафу.
– Я не знаю, если честно, кто с ним был. Ещё двое ребят из его отряда.

–  Может, они просто… задержались?
– безнадёжно спросил Димка.

–  Нет, - надсотник вздохнул.
– Они… они висят на пересечении Острогожской и Херсонской, Дим.

–  Как… - Димка подавился - Как висят, Олег Николаевич?

–  За ребро, - тихо ответил надсотник.
– За ребро на фонарных столбах они висят, Дим… Одно хорошо - кажется, их повесили уже мертвыми.

Димка отвернулся в угол. Верещагин продолжал смотреть в окно.

Где-то там, на юго-западе, в придонских плавнях, лесах и одичавших садах, ждали проводников и плана действий почти три тысячи бойцов, подошедших на помощь блокированному гарнизону Воронежа. Чэзэбэшники, сводный отряд из старших суворовцев и кадетов, кубанцы - тащившие на себе боеприпасы, немало продуктов, медикаменты. Войти в город с боями они не могли, слишком неравными были силы. Ромашов со штабом выбрал место для возможного прорыва, составил план. Оставалось одно - связаться с командованием отряда.

И при попытках установить эту связь погибли уже две группы. Первая - разведчики-десантники. Вторая - мальчишки Сержанта во главе с ним самим.

–  Скоро янки опомнятся, - сказал Димка, глядя всё туда же - в угол, - и перепашут участок самолётами. Я те места знаю, там глушь, но со всех сторон дороги. Олег Николаевич, я пойду, а?

–  Придётся, - Верещагин не отворачивался от окна.
– Один пойдёшь?

–  Нет… Зидана возьму… ой, Альку Зиянутдинова. Он в Малышево родился, всё там исползал.

–  Не ходи сам, - предложил надсотник.
– Пошли Альку и ещё кого-нибудь. Ты всё время сам ходишь.

–  Все ходят, - возразил Димка и встал со шкафа. Поправил куртку, ремень.
– Дел много. А тут такое… в общем, сам пойду. Сержант, наверное, на Песчаном Логу сгорел. Там вроде маленькое пространство, а всё открытое. Наверное, решил - перебежим. И забыл, что там пожаров-то нет, фона нет, в ночники всё видно. А мы вдоль речки пойдём, она в Дон впадает. Там дольше, зато рощи, а потом сразу садовые участки. Нырь - и на месте. Всё нормально будет. Я пойду готовиться.

–  Да, - Верещагин кивнул.
– Иди, потом зайдёте ко мне, я всё расскажу, как следует… Погоди, Дим!
– надсотник встал. Мальчишка остановился у порога.
– Это очень важно. Надо дойти. Надо, чтобы они прошли в город.

–  Ой, да всё сделаем!
– сказал Димка. И улыбнулся. Потом улыбка исчезла, он тихо добавил: - Сержанта жалко. Очень.

Круто повернулся и вышел из комнаты.

***

–  Всё, - прошептал Зидан и, повернувшись на бок, вытер лицо, перепачканное болотной жижей. Подмигнул Димке. Димка подмигнул ему. Зидан подмигнул снова (он был совсем не похож на татарина, синеглазый и белобрысый), и мальчишки синхронно хихикнули.

До рассвета оставалось полчаса. Но они лежали в полусотне метров от сожжённого полевого стана, за которым начиналась садовая глушь. Оставался последний бросок, и они законно переводили дыхание после четырёх часов ползанья на животах по болоту, траве, щебню и прочим милым местам.

–  Пошли, - Димка приподнялся. Но тут же присел на корточки.
– Вот что… - он покусал губу, посмотрел на развалины.
– Я сейчас пойду. Если позову - иди следом. А если что-то… - он покрутил ладонью.
– Не вздумай лезть. Сразу уходи в обход.

–  Да нет там никого, - сказал Зидан недовольно.

–  На всякий случай, - строго ответил Димка.
– И помни - я тебе приказал. Если что-то - сразу уходи.

–  Ладно, понял, - буркнул татарчонок.

Димка поднялся и пошёл, чуть пригнувшись, к стану. Вообще-то он тоже был уверен, что там пусто (тыловой рубеж обороны интервентов остался на городских окраинах, и его они обошли по реке). Но всё-таки. Ну, просто на всякий случай.

Ему оставалось пройти метров пять, не больше, когда из чёрного широкого проёма дверей вышли сразу двое. Димка не различил ни лиц, ни каких-то знаков различия. Но угловатое снаряжение, матовый мутный блеск на шлемах - не оставляли сомнений в том, кто это такие.

Вот и всё, очень спокойно подумал Димка. И рванулся в сторону, выдёргивая из кобуры кольт.

Очевидно, встреча была неожиданной и для этих двоих. Грохнула, раскатилась запоздалая очередь. Димка, согнувшись, метнулся в темноту - с пистолетом в руке, но не стреляя. Потом - обернулся, упал на колено, выстрелил - раз, другой, третий - не целясь, отдача рвала руки.

Он мог уйти. Во всяком случае - попытаться уйти в темноте. Но сейчас важно было, чтобы Зидан понял, что к чему и тоже ушёл - незамеченный совсем, в другую сторону.

Димка перебежал и выстрелил снова. Ему ответили несколько автоматов и крики - неразборчивые, казалось, отовсюду. По развалинам сбегались люди. Мельтешили тени, и мальчишка выстрелил по этим теням - ещё, ещё, ещё! Сменил магазин, щёлкнул затворной задержкой, перебежал. Залег, отполз. Нет, прятаться нельзя… Выстрелил снова, ещё раз - и попал, возникший было слева среди развалин чёрный силуэт молча сложился пополам и исчез. Пять патрон. Можно выстрелить ещё четыре раза - и попытаться убежать, Зидан наверняка уже чешет в другую сторону и уже далеко…

Выстрел. Ещё выстрел - и мальчишка опять попал, но на этот раз подстреленный закричал, падая.

Ещё два раза. Димка вскинул кольт в обеих руках, прицелился, закусив губу - и в тот же миг на него навалилась страшная живая тяжесть. Мальчишка попытался вдохнуть - и не смог…

***

–  Ну привет, Димка-невидимка.

Облегчение, которое Димка испытал при этих словах, было ни с чем не сравнимым. Рассвело. На него смотрело улыбающееся - совершенно своё, родное!
– лицо. Человек, улыбаясь, держал в руке несколько листовок - вынутых из кармана Димкиной куртки.