Будьте бдительны! Сборник рассказов
Шрифт:
– Это я, - сказал Верещагин, ощупью садясь в кресло.
– Да, это я.
– Я рисовала по памяти, - сказала Елена.
– Через год.
– Муж… видел?
– Да. Но он был не ревнивый, и потом… это же смешно было - ревновать к мальчишке. Я сказала, что это мой знакомый. Со школьных времён. И он больше не спрашивал.
– Лена, - сказал Верещагин, вставая.
– Послушай… я голодный. У тебя ничего нет поесть?
Он хотел добавить, что потом занесёт паёк. Но не стал.
Несколько секунд женщина молчала. Потом кивнул и вышла.
Какое-то время офицер смотрел на портрет. Потом обернулся, почувствовав
Мальчишка Димка - босиком, в спортивных трусах и рубашке, на которой по-прежнему был повязан галстук - стоял в дверях. Не меньше полуминуты мальчишка и офицер смотрели друг другу в глаза.
– Послушай… - сказал Верещагин.
– Ты не думай. Я не навязываюсь тебе в отцы… - лицо мальчишки дрогнуло.
– Просто… можно я буду приходить… иногда? Не только к маме. К тебе тоже. Можно?
Димка молчал долго. Слышно было, как на кухне что-то постукивает и звякает. Потом, глядя на портрет, он тихо ответил:
– Приходите… ладно.
Командир 9-й интернациональной роты капитан Киров был смущён, как школьник, застуканный за списыванием. Он даже смотрел в пол, чтобы не встречаться взглядом с генералом Ромашовым. А тот, глядя на болгарина, продолжал говорить:
– Ну так у вас рота или гайдуцкая чета под романтическим названием типа "Црвена смрт"?
– Рота, - голосом примерного школьника, осознавшего ошибку, ответил капитан.
– Да что вы говорите?!
– нехорошо восхитился генерал-майор. 2 сентября, - он пододвинул к себе листок.
– Боец вашей роты Хадитуды Купи-оглы… что это?!
– Ромашов побагровел и грохнул ладонью по столу так, что запищал будильник на электронных часах, и генерал отключил его.
– Это что?!
– Богом клянусь, его зовут Хадитуды Купи-оглы и он помак(1.), - горячо заверил Киров. Болгарский акцент делал его речь подкупающе-мягкой.
– Да?
– недоверчиво проворчал генерал.
– Ладно… ну так вот, этот Купи-оглы затеял с казаками религиозный диспут о пользе обрезания. У вас что, рота или медресе?
– Да у меня мусульман-то всего трое!
– возмутился Киров.
– И закончилось же всё благополучно, ведь так, товарищ генерал?
– Если исключить то, что он залез, спасаясь от оппонентов, на остатки билайновской вышки около Дома Культуры имени Девятого января и оттуда призывал правоверных - на той стороне - покинуть ряды сторонников джаханнама и переходить в ряды войска праведников, результатом чего был пятиминутный обстрел из миномётов, - заметил Ромашов.
– Он был пьян, - признался Киров.
– Мусульманин?
– уточнил генерал. Болгарин развёл руками в беспалых перчатках:
– Ну… это же наш мусульманин.
– Ладно, - проворчал Ромашов. Хмыкнул: - Казаки-то не обратились?
– Они тверды в вере, - серьёзно ответил Киров.
– Хотя, должен признаться, что в момент, когда Хадитуды закричал туркам на той стороне: "А кто не перейдёт, тому я сам сделаю второе обрезание, но уже под корень!", - кое-кто из казаков стал говорить, что ислам - штука неплохая…
– Ладно, хватит!
– посуровел генерал вновь.
– Далее… 3 сентября. Бойцы вашей роты Славомир Бунашич и Бадри Лакоба, сняв штаны, на спор четыре минуты торчали в таком виде задом к противнику под ураганным
– Дети, - покачал головой Киров.
– Славомиру семнадцать, Бадри шестнадцать, в головах ветер. Поспорили… Как только я это увидел, я стащил их в укрытие. Кроме того, особой опасности не было, снайперов у турок нет…
– Но ведь этот Бадри ещё и намёки делал, - генерал заглянул в бумагу.
– "Осман гомик, иди суда, кито дабэжыт дават буду за так, не высо дыварнага брадачый е…" - генерал поперхнулся.
– Горячая кровь, - вздохнул Киров.
– Честное слово, я на эти крики и прибежал… Сррразу пресёк.
1. Этнические болгары, во времена владычества османов принявшие мусульманство суннитского толка.
– И ещё, - Ромашов склонил голову на плечо.
– Снайпер вашей роты Боже Васоевич, числящийся погибшим уже тому как две недели, гуляет по тылам врага в компании каких-то несовершеннолетних, которые имеют непонятные дела с моим начальником разведки. Я в эти дела не вмешиваюсь, но вы бы не могли мне объяснить, капитан, почему ваш человек вместо пребывания на позициях занялся индивидуальной партизанской войной?
– После того, как выдернешь эту проволоку - обратно вставить уже нельзя. Подшипник блокирует отверстие, дальше только взрыв при нажатии. Понял?
Вовка шмыгнул носом, вытер его рукавом куртки и кивнул:
– Понял. Боже, - он поднял глаза на черногорца, - а вот это что?
– Рубашка, - Боже подкинул на ладони туго свёрнутую проволочную спираль, надкусанную плоскогубцами. Это на гранату. Вот так. Видишь?
С утра светило яркое солнце, и постоянные обитатели "Факела" - Вовка Гоблин и Вовка Просто, Дю, Машута, Змейс, Леди Ди, Тугрик, Лавэ, Лёшка, Тонна, да и сам Серёжка - извели Боже своим нытьём, в результате чего он скрепя сердце решил провести лекцию снаружи - конечно, выставив часовых. И в самом деле - сентябрь, сколько ещё осталось погожих дней?
– А ты сколько таких наделал?
– спросил Змейс, валявшийся рядом на куске пенки.
– Кла-а-ассс - идёт мутант, ногой дёрг, чик, щёлк - он думает, что ещё типа упасть или там отскочить успеет, а тут сразу - бумц! И лохмотья по стенам.
– Ещё четыре штуки, - ответил Боже.
– Ставьте с умом.
– Тогда Тугрику не давайте, - сказал Лёшка, самый мелкий в компании (ему недавно исполнилось девять лет). Смуглый (и от того не такой грязный, как остальные) Тугрик потянулся было отвесить обнаглевшему мальку щелбан, но узрел солидный кулак Тонны, колючий взгляд Серёжки - и увял, что-то пробормотав - угрожающе, но под нос.
– Дадим Просто, Дю и две Машуте, - подал голос Серёжка, щурившийся на солнце, как котёнок - как будто и не он только что заморозил взглядом Тугрика.
– Маш, слышишь?
– Слышу, - кивнул послушно похожая даже сейчас на куколку одиннадцатилетняя девочка.
– Только можно я не буду около украинского штаба ставить? Там правда хорошие люди. Никогда не лезут и всегда по-доброму. Серёжка, можно?
– Не ставь, - хмуро ответил Серёжка.
– Я поставлю, - спокойно вызвался Дю - высокий, похожий на мальчишку-викинга из книжки, парень 13-14 лет.