Будьте бдительны! Сборник рассказов
Шрифт:
Но там - там, наверное, будет можно. Главное - сделать всё правильно.
– Перебор, - капитан Мащенко бросил карты на стол.
– Играем ещ… - начал старший лейтенант Полынов. И осекся, удивлённо глядя в дверь. Пятеро других офицеров, лениво наблюдавшие за игрой - трое украинцев, турок и американец-инструктор - обернулись тоже.
– Это что за явление?
– спросил один из украинцев.
В дверях стоял мальчишка. Невысокий, темноволосый, с грязными разводами на лице. Мальчишка улыбался радостно и светло. И сказал, кивая Полынову:
– Во, вы здесь… - обвёл остальных
Мальчишка с натугой держал в руке связку - противотанковую РКГ, два двухсотграммовых брикета тола и две старых РГ-42. Кольцо из одной было выдернуто, и мальчишка второй рукой придерживал скобу предохранителя.
– Вэр из э вотчер?
– спросил, поднимаясь, американец - он, надо отдать ему должное, первым понял, что происходит.
– Тчасовой…
– Я ему бритвой горло перерезал, - охотно пояснил мальчишка. И кивнул на дверь, за которой раздался шум: - Во, бегут уже… Ну ничего… А я за вами, дяденьки. Вам пора.
– Куда?
– ошалело спросил Мащенко, не веря, что это происходит на самом деле.
– Вам в ад, - сказал мальчишка.
– А мне… мне к маме и к Маше…
…Трое успевших взбежать на крыльцо временного барака солдат погибли на месте. Остальные видели, как дюралевые стены раздулись изнутри - и взорвались в бело-рыжей вспышке страшного взрыва.
Сидя на футбольном мяче, Серёжка Лукьянов плакал. Он не хотел этого делать и не собирался этого делать, но слёзы текли и текли по щекам, капали на кроссовки, на пыльные обломки бетона и кирпича. Эти слёзы были такими естественными, что он даже не попытался их вытереть, когда подошедшие "сибиряки" - двое мальчишек и девчонка - постояв рядом молча, спросили - девчонка спросила:
– Мы сегодня не будем играть?
– Почему?
– Серёжка поднял мокрое лицо.
– Будем, - и встал, подбрасывая в руки мяч.
– Пошли канаться.
– Я с вами, - сказал Боже, вставая с каменной тумбы неподалёку…
…- Игра!
Звонко бумкнул хорошо накачанный мяч.
Димка был дома. Сидел за столом и читал растрёпанную пачку листов А4 при свете керосиновой лампы.
– А мамы нет, - объявил он, оглянувшись на вошедшего надсотника.
– У неё педсовет.
– Да?
– немного растерянно спросил Верещагин, ставя на пол американскую поясную сумку.
– Вот как… А она говорила…
– Да его в последний момент назначили, - Димка сел удобнее.
– А когда вы с позиций уходите, вам не влетает?
Надсотник насторожился - ему почудился в вопросе какой-то подвох.
– Ну-у… - начал он.
– Вообще-то увольнительные у нас есть… а я их ещё и сам выписываю… кроме того, активных боевых действий нет, а до позиций тут десять минут бегом… - он понял, что говорит неубедительно и отрезал: - Нет. Не влетает. А тебе не влетает, что ты керосин жжёшь?
– снимая жилет и ремень, он подошёл к столу, присел на расшатанный стул.
– Влетает, - охотно ответил Димка. И опасливо примолк. Потом сказал: - А вы не расскажете? Книжка интересная…
– Какая, если не секрет?
– Верещагин подался чуть вперёд.
– Вот, - мальчишка пододвинул прочитанные листки.
– Ну, вообще это не книжка, а… распечатка из Интернета. Мы новое помещение под штаб расчищали, я нашёл. Только у неё конца нет… - Димка вздохнул.
– Я посмотрел. А мне всего три листа осталось - и на самом интересном месте…
Он ещё что-то говорил. Но Верещагин не слушал, с удивлением глядя на распечатку - "таймсом", 11-й номер - которую кто-то когда-то сделал
с хорошее ему известного сайта "www.zhurnal.lib.ru". Валерич, Отто Макс Люггер, Шепелёв Алексей - гласил заголовок,ГРАНИ
– Дай-ка, - он взял у мальчишки последний лист и прочёл вслух: - "- Слышь, Шустрик, а ты правда на меня больше не злишься?
– За навоз?
– уточнил Серёжка.
– Ага, - смущённо подтвердил Кау. Мальчишка сделал короткую паузу, а потом честно ответил: - Не злюсь. Раз уж мы теперь одна команда, то чего злиться. Тогда уж надо было отказываться. А соглашаться и злобу таить - это нечестно.
– Странный ты какой-то со своей честностью, - признался рыжий." А дальше я знаю, - сказал надсотник, возвращая листки Димке.
– Знаете?
– тот поднял брови.
– Правда?
– Дочитывай, - Верещагин вытянул ноги в серых ботинках и откинулся на спинку стула, - и я расскажу. Это можно и без света. Надо же мне дождаться Ле… твою маму.
К трём утра температура упала до минус тридцати пяти. Одичало светила над заснеженными полями полная луна, белёсая от мороза, в радужном круге. Перемигивались звёзды. Сиял снег - как россыпи бриллиантов.
Всхлипывающий человек брёл через поле по бёдра в снегу. Вспахивал целину, как уставший плуг, оставляя за собой глубокую чёрную борозду. Останавливался через каждые несколько мучительных шагов, тяжело, со свистом дышал - и тогда мокрые волосы, выбившиеся из-под отороченного мехом капюшона белой парки тут же схватывал лёд. Человек хрипел и брёл дальше, по временам падая. Упав, он долго и медленно возился в снегу, вставал. Снег сыпался с него, сухо и враждебно шурша.
Четыре часа назад он ехал в колонне, в тёплом салоне "кугара". А потом… потом… что было потом - он не очень помнил. Взрывы. Крики. Выстрелы. Мелькание теней, вспыхнувший огонь… Он успел вывалиться из машины за несколько секунд до того, как молодой оскаленный парень - с непокрытой головой - с обочины всадил в "кугар" гранату и захохотал.
Человек был солдатом. Но в тот момент испытал такой страх, что бросил винтовку и побежал в поле. Его не заметили. А он бежал, падал, полз, вскакивал, опять бежал - а сзади грохотало, ревело и выло, взрывалось, горело…
Но он уже давно не слышал отзвуков боя на дороге. Вот уже три часа кругом был только снег, только мороз, только смеющаяся над ним - как тот парень на дороге - луна в призрачном небе.
Мороз… Он - родившийся и выросший во флоридском Орландо - никогда не мог представить себе, что может быть такой мороз. Что может быть такая страшная луна. Что может быть такое ужасное белое поле. Что всё это вообще может случиться с ним!!!
– Будьте вы прокляты… будьте прокляты… - шептал он, размазывая рукавицей слёзы (рукавица давно залубенела от льда, щёки и нос у него были отморожены, но он этого не замечал). Он и сам не знал, кого проклинал. Не русских, нет…
Священник говорил, что в аду вечный огонь. Но он теперь знал - знал точно!
– что в аду есть только снежная равнина со смеющейся луной над ней.
Он снова упал и пополз. Пополз, утопая в снегу. Потом заставил себя встать на колени и двигался так, пока не услышал…
Под лыжами пел снег! Люди! Он обернулся и не испытал ничего, кроме радости, увидев, как по полю к нему стремительно приближаются - словно летя над снегом - два человека. Он попытался встать с колен, но не смог и просто замахал руками, сорванно крича. Это могли быть только русские. Но пусть. Пусть они - лишь бы не это кошмарное поле…