Будущая королева

— Биологическая мать? Такое разделение существует, когда есть настоящая! Господи, прости…мне нужно собираться.

Начинаю носиться по комнате, но Лили, которая на полголовы ниже меня, ловит и заключает в стальные объятия.

— Нет. Ты сейчас будешь плакать на моем плече, Квин МакГрат. — по щекам уже текут слезы — Тебя хотели все, серьезно. Коул, я, Чейз, де Гиры, твой дед. Я видела этого сухаря один раз на твоем втором дне рождения. Он обожает тебя, как никого. Этот чистокровный идиот любит тебя. Я буду повторять, пока не поверишь.

— Я вер-ю-ю… — рыдаю — сюда может прийти папа. Мне нужно привести себя в порядок.

Когда меня опускают из объятий, я тру глаза, размазывая макияж. Лили выглядит не лучше.

— Тебе не нужно вечно держать себя в порядке, чтобы ему понравится, Квин.

Раньше мне казалось, что папа все скрывает ради красивой истории об отце одиночке для СМИ. Но теперь понимаю, что если бы он назвал имя, то пришлось бы назвать и цифру. Я рада, что она прозвучала.

Когда роюсь в сумке, чтобы заменить эту тушь на водостойкую, которую привезла с собой, нахожу несколько протеиновых батончиков. Наверное, Адам подкинул их, когда я читала книгу в самолете. Я улыбаюсь, закрываю рот рукой и заливаюсь новой порцией рыданий.

Мне были рады все, кроме собственной матери, и мне должно быть плевать. Сейчас у нее есть дети, дом, но не я. Стоит быть благодарной за это, потому что иначе, мне не оказаться в статусе МакГрат. И Лили, акцентирующая внимание на дедушке, права. Он человек самой старой из закалок, но любит внебрачную дочь своего сына. Может, потому что я единственная внучка — не знаю.

Когда я выхожу из комнаты, то чувствую, будто ничего не изменилось, но не когда мое место на трибуне на Юнайтед-Центре занято женщиной с замашкой на анорексию, короткими темными волосами и оливковой кожей.

Торможу, изгибаю бровь.

— Мисс, это не ваше место, проверьте пригласительное. — сообщаю скучающе.

— Квин, это моя знакомая, Белла. Займи место правее. — штатно.

Оборачиваюсь к папе. За беседой наблюдают де Гиры и Фелтоны.

— Не думаю, что это уместно.

Мне нельзя перечить папе, как бы он ни был лоялен. Получаю чуть удивленный, но серьезный взгляд. Белла поджимает губы. Как она сме…

— Мисс МакГрат, присоединись к нам? — Адам.

У Фелтонов более удачное место, что очевидно. У них едва ли не высший статус в Chicago Bulls, выше только у владельца — Роланда Прайса.

— Я буду сидеть либо здесь, пап, либо с другой семьей. — не хватало топнуть ногой, молодчина, блять, Квин.

— Будь умнее.

Так и поступаю.

Кажется, Винкри успел захватить мой разум, потому что я прохожу дальше, спускаюсь на ярус ниже. Поднимаю руку, щелкая пальцами. Еще больше камер окружают Фелтонов. Не оборачиваюсь на папу.

— Спасибо. — чуть улыбаюсь им, сидящим в первом ряду.

Занимаю место Бена.

— Это Белла Чейз. Я писал тебе.

Небольшая заметка:

1. уничтожила личное дело Агаты Чейз

2. занималась непонятно чем с ублюдком Адамом Фелтоном

3. поймала подруг на лжи

4. оказалось, что парень, который мне нравится — одержимый сталкер

5. отец купил меня у матери, которая пыталась два раза избавиться от ребенка

6. у папы отношения с матерью Агаты

Около суток — столько понадобилось для этих пунктов.

— Ты знаешь как?

Пока игра не началась, я достаю телефон и отправляю имя Беллы Чейз детективу. Мне пригодился бы Ричард. Я раздумываю, а затем пишу ему. Адам замечает мое сообщение.

— Ты серьезно?

— Он способен накопать больше, чем другие. — пускай и обещала, что ситуация с Агатой — первый и последний раз.

Представление игроков заканчивается, я отключаю телефон. На секунду оборачиваюсь, чтобы увидеть, как мисс Чейз (или миссис, я без понятия на родительском дне говорили только о матери Агаты) наклоняется и шепчет что-то отцу на ухо.

Баскетбол заставляет отключить голову, хлопать, радоваться, снова ощутить перемирие между мной и Рыцарем, кричащих в поддержку Быков.

На тайм-ауте останавливают камеру на родителях Адама, а затем переводят на меня, захватив лишь половину лица парня.

— Квин МакГрат, меняющая парней-баскетболистов, как Савио Кур клубы. — говорит развлекательная комментаторша.

Я делаю вид, что удивлена съемкой с верхней камеры, чуть качаю ногой и улыбаюсь.

— И пока Быки бодаются с Оленями, — так называют игроков Милуоки — наша любимая рубрика. Болельщики, дайте шума!

Экран заполняет рамка сердца, в которой появляемся мы с Адамом.

— Нет. — отклоняюсь назад, одновременно с этим понимая, что пути отступления нет.

Парень смиряется первым. Я успеваю только положить руку ему на щеку, когда он накрывает мои губы своими.

Поцелуи на публике на камеру мне не в новинку, но сейчас чувствую жар неловкости на щеках. Рука баскетболиста лежит на юбке, касаясь пальцами оголенной части бедра. Он приоткрывает мои губы, но не стремится проникнуть внутрь — останавливается.

Только сейчас понимаю, что держу Адама рядом со своим лицом, впившись ногтями в мощную шею. Ослабляю хватку, он возвращает меня в первоначальное положение, чуть потянув на себя.

Зрители визжат, я играю на камеру. Обмахиваясь ладонью, прячу лицо в плечо парня, словно мне до жути неловко.

— Здесь действительно стало жарко, Квин!

— И нам пора продолжать не менее горячий матч! По записи присуждают фол Третьему, который отправляется на скамью.

— Ты все подстроил. — говорю сквозь зубы, отталкиваясь от Адама.

Он усмехается.

— Увы, я не додумался, что так можно присвоить тебя себе.

Мне хочется вытереть губы, оказаться подальше, но только меняю перекинутую ногу на другую. Замечаю хищный взгляд парня.

— Мне хочется тебя уничтожить.

— Вновь? — пшикает смехом.

— Не прикасайся, или будет хуже.

— Знакомые слова. — уже без тени улыбки.

Мы смотрим матч до следующего фола, когда я спрашиваю:

— Ты хотел меня?

— Ты издеваешься? — в голосе улыбка.

— Ты бы хотел, чтобы я существовала? В принципе появилась. Хотел бы видеть меня? — хлопаю отличному трехочковому нового снайпера Chicago Bulls — Ответь, вспомнив историю наших отношений.

Мне впервые хочется уйти с игры и забрать слова назад.