Буревестник

За стеной или над потолком Пол и Джон поют "Несчастье", и я подписался бы под каждым словом. Словно эти ребята узнали всю мою жизнь и положили на музыку. Странно, что она весёлая, не Реквием какой-нибудь. Может, они хотят сказать, что отчаиваться не надо?... И я догадываюсь, почему они назвались так. Жуки - это что-то обычное, некрасивое, никому не нужное. И вот они, эти музыканты, не намерены никому угождать, пускать в глаза золотую пыльцу, казаться лучше, чем они есть. Воображаю, какое безнадёжное "ФИ!" отпустила бы в их адрес Миранда. А может, и её сердце забилось бы в такт этой песне? Или этой - "Энн"... Сразу тётя Энни представляется молодой, симпатичной, милой...

Но хватит уже мечтать! Надо заняться видеокамерой: изучить инструкцию, проверить комплектующие, сделать пробный ролик. На это и потратился остаток дня. В десятом часу, позажигав везде свет, просто снял панораму гостиной, посмотрел плёнку - вроде, всё нормально. Только вот незадача - проектора-то у меня нет, чтоб отправить кинишко на белый экран! Что ж, ещё одна строка в списке будущих покупок.

Перед сном вышел во двор - всё небо в звёздах...

Да, ночью здорово подморозило, а с садом случилось что-то неописуемое! Он весь оброс алмазным ворсом инея, словно расцвёл, и розовел под восходящим в дальней дымке солнцем. Красотища - умереть, не встать! Я, конечно, схватил видеокамеру, водрузил её на штатив от фотоаппарата и давай мееедленно так поворачивать, чтоб всё захватить. Вдруг озарение - в фильме же нужна героиня. Вытащил Мэриан из кровати (она снова ночевала в подвале).

– Пойдём скорее в сад!

– Сейчас? В такую холодину!?

– Да не недолго! Я только сниму, как ты ходишь под деревьями.

– Дай хоть твоё пальтишко накинуть, джентльмен фуфельный!

– Нет, ты должна быть в одной сорочке.

– Щас!!! Что ж не голой!!?

– Это чтоб было видно твою красоту, но в рамках приличия...

– В тепле - пожалуйста, гляди, снимай, а сопли морозить другую дуру ищи!

– Ну, Мэриан! Пожалуйста! Это же ради искусства! Оно порой требует жертв...

– Пропади оно пропадом! Сейчас как жахну по твоей камере камнем!...

– Вот ты как, значит!? Ну, тогда... забудь о мотоцикле! На автобусе будешь ездить!

– Изверг!!!! Гестаповец!!!!!!... Ладно!!!

Я подробней объяснил ей, что хочу увидеть, и встал за камеру, заглянул в видоискатель.

Всё сразу преобразилось. По белому саду бродил призрак Возлюбленной. Она была околдована красотой деревьев, но угнетена холодом. Или смертью... Вдруг небо потемнело, подул резкий ветер, и иней с веток стал облетать. Девушка обхватила себя за плечи. Её сорочка окрылилась и затрепетала с одного бока, плотно обтянула другой. И распущенные волосы как будто ожили, вознамерились сорваться с её низко опущенной головы.

А потом она подбежала ко мне, ударила кулаком по ключице и скрылась в доме. Я поставил запись на паузу, но не снял камеру со штатива.

Мэриан закрылась в подвале, накрылась по макушку одеялом и из ватной норы честила меня разными нелестными словами. Я же по-всякоски старался её умаслить.

– Я скоро поеду в город - хочешь, куплю тебе не только шоколада, но и икры?

– Фу! терпеть её не могу! Ты хоть знаешь, чего в неё намешивают?

– Только соль...

– Как же! Там больше половины - лук и гнилые помидоры!

– Ты про какую икру говоришь?

– Про кабачковую.

– А я про рыбную. Её два вида: красная (она похожа на смородину) и чёрная (размером с просо, а стоит в три раза дороже красной). Какой тебе?

– Никакой. Отвали. ...... Ну, разве что красной чуть-чуть, попробовать.

– А шампанского не хочешь?

– Задрал уже, блин, зубы заговаривать! ...Чай тащи! Да погорячей!

Слушаю и повинуюсь. Пока чайник грелся, глянул в окно, а там густой снегопад! Камера! Вот я хватаюсь за неё, но несу под крышу, а снова запускаю запись, прилипаю глазом...

Минут через пять я в гостиной отряхаю аппарат, а по спине течёт тающий на загривке сугроб, рубашку хоть выжимай. А с кухни чайник надрывно свистит. Выключил, заварил, переоделся, понёс музе завтрак, но сидеть с ней не стал: пусть согреется и остынет.

Стал вроде как собираться в дорогу, прежде всего за проектором. Тут попал на глаза "Трамвай", а ведь его надо отдавать, как в библиотеку. Да я и рад бы избавиться от этой дрянной пьески, но только взял книгу, как снова вспомнил о мирандиной сестре, причём не просто так, а, так сказать, навязчиво, с зудом в мозгу. Как её звали? Не помню! В голове как будто дико чешется, а дотянуться, поскрсти никак. Пришлось лезть на чердак, доставать из тайника дневник, листать с фонариком вот рту... Есть! Минни! ... Ну, а полностью как?

Что, если и с ней меня жизнь столкнёт?

Зачем-то унёс блокнот в свою комнату. Окна были цвета разведённой синьки. Я задёрнул шторы, сел под торшер читать, а то уж многое забылось.

Какая же тоска! За что она так!?... Свободы ей хотелось! Да каждая фабричная девчонка, официантка, кассирша была бы счастлива оказаться на её месте. Вон Мэриан - она сегодня в первый раз на меня разозлилась, и заслуженно.