Буревестник

И поставил Вариации Гольдберга. ........................................................................

– И тебе это нравился?

– Дало не в том, что нравится или нет. Как культурные и одушевлённые существа мы обязаны слушать именно такое... Это только сначала трудно, потом привыкнешь.

– А давай вот как: будем по очереди крутить классику и рок, чтоб и культурно, и весело...

Кто сказал, что компромисс - это плохо? Да отрежут лжецу его гнусный язык!

Задробили ударные, вступили гитары, и моё сердце раскрылось от "Прошу, меня порадуй". Как он, этот дружбан, старается казаться весёлым и спокойным, словно ему вообще по фигу, а в душе он тоскует: "Не думай, что я ною и скорблю, но почему только я говорю, что люблю?". Я хотел бы спеть это Миранде. И, пожалуй, смог бы. Голосов же у них, что у Пола, что у Джона, нету никаких, горланят, как с перепоя.

– Уууу!
– Мэриан прыгает и рукоплещет, - Врубай теперь своего Моцарта.

"Маленькая ночная серенада" не уступила ни на дюйм ливерпульскому квартету, мне и впрямь понравилось, подружке тоже.

Потом мы качались плечом к плачу, хлопали в ладоши, подпевая "Полюби, полюби же меня!".

Потом медитировали под "Цветочный дуэт", и я почему-то вспомнил, что у Миранды есть сестра...

Потом лихо топтали ковер под "Парней".

Потом Бах-бабах на оргАне и следом - "Шалалалала"! Вакханалия!

Мы то считали ворон под сен-сансова "Лебедя", то крутились и кричали под "Крутись и кричи", то истекали слезами под "Реквием" или тряслись от страха под "Фортуну".

Когда "Я увидел её стоящей там" заиграла в седьмой раз, даже у Мэриан подкашивались ноги.

После полуночи я запустил "Послеполуденный отдых Фавна", и мы с первым же аккордом уснули, как убитые.

И вот я иду по району новостроек, задираю голову, а с застеклённого балкона на пятом этаже мне машут молодые и весёлые Шуберт, Шуман, Лист и ещё какой-то Глюк.

Мой ранний воскресный завтрак состоял преимущественно из аспирина. Дожидаясь, чтоб прошла голова, разложил свои вчерашние трофеи, думал сначала освоить видеокамеру, но погода стояла нелётная: изморось, туман. Решил не откладывать в долгий ящик "Трамвай", ведь его возвращать надо...

Сразу прочитал, чем закончится. Стэнли отправил Бланш в психушку. Полистал там и сям - и что? Джонни, которого стащили с мотоцикла, заставили работать и жениться, и дамочка (она мне виделась как Манипени в белесом парике) шпыняют друг друга. Она тайком пьёт хлеще любого мужика. Он, как баба, собирает про неё сплетни. Вначале писатель сравнил Бланш с мотыльком, но описал как пальцекрылку. Жальче всех Стеллу, которая любит обоих, а у них война...

В общем, книжка мне не понравилась. В то же время от неё у меня зароились разные мысли. Пришлось ещё таблетку глотать. А мысли вот такие:

1. У Бланш с самого начала не все дома: дёргается, врёт, живёт, как потаскушка, а считает себя высокородной дамой. Миранда отчасти тоже... Но в молодости человек может себя ещё путью не знать, а у когда под тридцать-то, то пора. И врачи бы не упекли её просто по прихоти какого-то вахлака. Так вот спрашивается: по кой пёс обычным, нормальным людям, читать или смотреть про сумасшедших? Это уж не искусство, а медицина, одним мозгоправам интересная.

2. Ладно, от тяжёлой жизни и утрат у кого угодно поедет крыша, человек тут не виноват. И не грех обывателям отличать простую стерву от больной. Только мистер Уильямс - он что, дипломированный и практикующий психиатр? Что-то я сомневаюсь. Опять очковтирательство одно!

3. Да, поклёп, как со шпионом и тарантулом, а за причиной далеко ходить не надо. В силу некой своей особенности автор совсем не знает и, главное, не любит женщин. Он, может, даже рад, что Стелла получила оплеуху, а Бланш всю жизнь "зависит от доброты первого встречного". Во всяком случае, Стэнли он мерзавцем не выставляет, куда там! Он им даже любуется! И у кого тут мозги небекрень?

4. А если бы моя доверчивая, всё так близко к сердцу принимавшая Миранда прочитала это? Я, пожалуй, здорово бы выиграл в её глазах на фоне Ковальского. Но если бы она всё время ждала, что я начну ТАК себя вести?... А может, я и начал? Пал, что называться, ниже плинтуса? Ведь, пожалуй!...

5. Но мы же люди простые. Нас учить надо. А тут!... Если Брандо - такой хороший человек, почему не отказался изображать хама и подавать дурной пример молодёжи? За сколько тысяч баксов он загнал своё джентльменство и прилюдно ударил женщину? А за сколько актриса согласилась, чтоб её били по щекам?

6. Это - искусство? Это - прекрасно? Этим мы должны восхищаться!? Нет, Миранда, искусство бывает похуже ночного кошмара!

– С кем ты там болтаешь, Ферди? Тебе привидение, что ли явилось?

Это Мэриан наконец встала.

– Я думал вслух... про книжку. Ты завтракай.

– Уж обед скоро. Гороховый суп любишь?

Я только рукой махнул, сходил в ванную, посидел у открытого окна - голова посвежела. За обедом раскрыл Дориана. Мэриан мажет масло на хлеб и воркует:

– Зря я сперва решила, что ты чисто понтуешься. Ты впрямь реальный заучка, из книжки носа не вытаскиваешь.

В одиннадцатой главе ничего не происходит, только перечислены разные хобби зажравшегося хлыща, который оказался тем ещё коллекционером, прожжённым, заядлым, неуёмным! Только тем, как и что он собирал, он оказался ещё дальше от меня. Мне стало вдруг предельно ясно, почему я занимался бабочками. Ведь они бесплатные! Не то что картины, жемчуга, парча, фарфоры, самоцветы! Но как хороши! Веласкес с Рембрандтом из кожи вон вылезут, чтоб подобное нарисовать. Женщина выкинет целое состояние в косметическом салоне и бутике с тряпками, чтоб радовать глаз. А бабочкам ни полгроша не стоит их убранство. Чудо!...