Бывшая принцесса

— Она прикончит нас. — говорит долговязый, переглядываясь не с напарником, а со мной.

Во мне почти просыпается гордость, что за…не знаю сколько времени, репутация Квин закрепилась среди ее людей. Как же я скучал по этой бестии.

Она сидит чуть подавшись вперед, опирается здоровой рукой о колено, трет лицо. Я никогда не видел ее такой вне интимной обстановки.

Три месяца назад я был другим человеком, Мы были другими, а сейчас пытаемся вернуться в прошлый темп. Вела ли она себя так до Атлантик-Сити?

Для всех в Братве Квин мертва, подразумевают иное только Павел и Сергей. Им уже сообщили, что я жив. Павел улаживает дела дистанционно из Майями, Сергей поддерживает безопасность в России. Но совсем скоро нам предстоит вернуться в Атлантик-Сити.

— Скольких мы потеряли? — останавливаюсь от звука ее голоса.

Мы.

Я не скрываю имена семи человек в том числе парней, погибших здесь, в Албании, границу которой мы вот-вот покинем. На самом деле, потеряно восемь, но я не называю ее имени.

Квин оглядывает мое лицо, наслаждаюсь ее беспокойными голубо-серыми глазами.

— Раненый зверь. — произносит одними губами, а затем смотрит с вызовом — Я обещала Бранковичу, обещаю и тебе, что больше не приближусь к Братве.

— Ты Громова. — голос больше похожий на рык.

— Уже нет. Наш брак официально расторгнут.

— Нихрена подобного. Мы обвенчались, и у тебя семейное кольцо.

Она так и не знает, что из всех вариантов выбрала именно то, что принадлежало маме.

— Я не ношу его.

— Но возишь с собой.

— Должно быть оно затерялось в подкладке сумки.

— Квин Громова не носит одну и ту же сумку каждый день.

В кольце маячок, и Павел отслеживал, как Квин исполосовала Европу вместе с ним.

— Я уезжаю в Великобританию, но ты можешь говорить, что угодно моим людям.

— Как давно они твои?

— Официально — сутки.

Она неожиданно горько усмехается.

— Я вижу — ты хочешь все забыть, но, Николай, — от того, как жалобно Квин произносит мое имя, становится больнее, чем от пыток — не надо…Я могу пережить твою ненависть, но не обман Братвы.

Я последний человек на планете, который ненавидит ее, как бы она ни поступала. Хочу сесть, но Квин отстраняется, говоря еще более слабо:

— Не делай этого. Я действительно наиграюсь в преступницу и уйду. — что-то не так — Я дала слово Бранковичу и тебе, что ты меня больше не увидишь. А я держу слово.

Я что-то упускаю в тоне человека, который “ненавидит меня”.

— Как обещала Нерри, что принесу им достаточно информации взамен на побег.

— Это был не побег. — произношу сквозь зубы — Ты не была пленницей.

— Конечно. — опускает глаза, едва заметно улыбаясь — А теперь вали с моего вертолета, Николай.

Не понимаю, тело ломит от ее наигранного тона или ран.

— Почему ты здесь? Вук сказал, что ты его наняла, так что же ты здесь делаешь, принимая за меня пули.

Я едва помню ее слова, когда она нашла меня под землей.

— О, это было пиздец какой ошибкой.

Квин никогда не прячет лицо, но теперь отворачивается, не рискую прикасаться к ней, словно женщина может рассыпаться.

— Я не последняя сука, так что узнала, что спасение нескольких русских будет стоить какую-то сотню миллионов, и пошла на это. Своего рода покупка искупления твоих семи людей.

— Осталось еще двое.

— Да…целых двое…

***

КВИН

Это выше моих сил сидеть в метре от него, чувствовать запах пота и крови, видеть либо злые, либо игривые темные глаза, слипшиеся волосы.

Я невольно приняла пулю за этого человека вопреки или нет материнским инстинктам. Ненавижу себя за это, мои двойняшки могли пострадать. Полевая медсестра сказала, что задеты мягкие ткани, артерию пережали, переливание не требуется. Не стала спрашивать ее дальше, интуитивно чувствуя, что все в норме…Боже. Я думала, что буду относиться к самой себе, как к хрустальной, а не…так.

— Я клянусь, что застрелю тебя, пока ты некрепко держишься на ногах. — начинаю злиться — Джек, помоги мистеру Громову спуститься по трапу.

Унизить его, возненавидеть, прогнать. Мне хочется это примерно настолько же сильно, насколько обнять, поцеловать, впитаться в крупное тело, и мне плевать сколько на нем пластырей, бинтов, грязи, крови.

Николай стискивает зубы, я не знаю, что он собирается сделать, но только смотрю за его плечо, чуть выше и киваю.

Вук легко погружает иглу в шею моего бывшего мужа, тот, как по щелчку пальцев, обмякает, вот-вот навалившись на меня.

— Я держу слово, он сам пришел.

Вук хватает его по руки.

— Знаю.

— Деньги уже на твоем счете.

Серб не без труда закидывает руку Николая себе на плечо. Обгоревшая кожа лица, слои повязок на запястьях…

— Поверь, мне ничего от тебя не нужно, Королева.

Его усмешка ядовитее многих.

— Срочно. Вылетаем. — смотрю на Ларри, смотрящего с долбанным сочувствием — Поднимай эту штуку в воздух, мне нужно через восемь часов быть в Соудж-холле.

— Вам нужно принять антибиотики и поспать.

Вскоре его слова заглушает вертушка вертолета.

— Ты не похож на наседку.

Ларри неплохой, даже отличный. Я чувствую людей, и в некотором роде мы на одной волне. Если не правая рука, то он моя опора, пока Джек подобие кулака и глаз.

И кажется, у меня есть два помощника, но я одна. Каждую смертельно болезненную ночь.

ГЛАВА 15

КВИН

Я в неплохом положении. Во всех смыслах. Мне есть зачем жить, я привезла доктора в Соудж-холл под надежным предлогом и теперь уверена, что с малышами все в порядке, а понижение выносливости — обычное дело. Только мне не с кем поговорить, потому что я не доверяю психотерапевтам, подругам, Ричарду, перед которым мне только предстоит объясниться.

Потягиваюсь на лужайке, составляющую несколько акров земли. Это семейный особняк, где реже всего проходят встречи ирландского Дома. Здание заметно отличается от Соудж-холла, который представляет по своей природе замок.

Я меняю позицию на розовом ковре, прогибая спину. Растяжка успокаивает забитые от напряжения мышцы.

— Мисс. — не пугаюсь негромкому обращению слуги.

Переворачиваюсь, затягивая хвост. Я знаю, зачем он пришел.

— Мистер МакГрат ожидает вас.

Парень сглатывает, обводя глазами мое тело в свободной майке и леггинсах.