Бывшая принцесса

Провожу тыльной стороной ладони по губам, делаю быстрые шаги к выходу из гардеробной.

— Тебе противно собственное желание? Я? — недобро усмехается, решая преследовать меня — Ты была со своим женихом, Квин?

С Ричардом были неглубокие поцелуи и то успокаивающие. Я не верила, но уверяла себя, что нежный Диккенс заставит забыть.

Именно в этот момент я вижу настоящую злость Николая. Ни в момент нападения итальянцев, не после. Сейчас. Он думает, что я переспала с другим, и то, что мое тело досталось другому выводит его из себя. Это первобытно, но я не испытываю отвращение к его эмоциям…потому что понимаю. Я бы убила Николая, будь он с другой.

Иду в спальню, зная, что этот зверь следует за мной. Я в замешательстве и панике, когда разворачиваюсь и оказываюсь грудь грудью с ним.

— Почему ты такого обо мне мнения?!

— Потому что это было бы, блять, правильно по законом жизни идеальной Квин МакГрат!

— Как я могла позволить другому мужчине прикасаться к себе, пока носила нашего ребенка? — сдерживаю слезы.

— Нет…Ты сделала это…

Минуту назад я видела кромешную злость, сейчас же умопомрачительный страх и осознание.

Удивлена, насколько Громов осведомлен о прежней Квин, до его любви.

— Я не могла и подумать, Николай. — шепчу, смотря в пустое лицо — У нас будут дети. Двое. Я защищу их, чего бы это ни стоило. Отправляясь за тобой в Албанию, я думала, что это мой последний необходимый риск — защитить их отца. Уеду, когда еще никто не будет знать о них. Почти все готово.

Перевожу взгляд на глаза, губы, брови, лоб Николая, желая хоть какой-то реакции. Что я хочу услышать? Что отпускает? Что поможет исчезнуть? Что не позволит уйти?

— Я защищу вас, не ты. — гортанным голосом, смотря на меня так, словно видит впервые.

— Бросишь всё? Потому что я согласна только на это, Николай. Семья не про наш мир.

— Не говори, что тебе это не нравится. Не нравится столько власти, что ты можешь без лишней мысли отбирать жизни. — от слов его грудь вибрирует — Что ты можешь причинять боль любому, кто кажется тебе подозрительным. Ты можешь быть злодейкой или владелицей всех путей Европы…и Востока Америки…мы можем.

Николай прав. Во мне с рождения жажда власти, контроля, организации. Но я вижу, насколько это извращает людей, помню, как пыталась доказать всем, что отсутствие детства — одно из моих преимуществ. Я обогнала сверстников, а затем и наставников на несколько шагов. Детство. Я бы хотела, чтобы кто-то не думал настолько наперед, как заставили мыслить меня с шести лет. Я бы хотела научиться отдавать что-то помимо приказов, дарить не фальшивое прощение, а заботу.

— У нас достаточно ресурсов, чтобы…

Не выдерживаю и падаю ему на грудь, чувствуя сильную руку на спине.

— Чтобы их захотели отнять…Это жестоко…это слишком жестоко с нашей стороны. — прижимаюсь плотнее к его горячей коже — Зачем я тебе рассказала?

— Потому что ты не хочешь бежать и не сделаешь это, Квин.

Николай отходит первый, отворачивается, трет лицо руками.

— Чем ты блять думала, когда летела в Албанию? Тебя нельзя оставлять одну и уж точно не в Ирландии.

Из меня вырывается нервный смех, что я прекращаю крепче держать пояс халата, но быстро запахиваю его. Это не скрывается от глаз мужчины.

— Черт возьми. Ты и я в роли родителей.

Думала, это груда мышц и запутанных эмоций надвигается на меня, чтобы поцеловать, но Николай падает на колени.

— Прекрати. Они еще совсем маленькие.

Но их двое, так что выпуклость заметная.

Он прижимается к моей оголенной коже, я в растерянности запускаю пальцы в его волосы. На этот раз мне не удается сдержать слез.

— Я знаю, как ты этого не хотела.

Сама опускаюсь на ковер, держу его лицо в ладонях.

— Не могу представить, чтобы у меня было дети не от тебя.

Это так. Тогда у зеркала с Ричардом…это не то, чего я хочу.

— Ты скажешь, либо вырву слова с твоим стоном.

— Что именно?

Мы стоим на коленях напротив друг друга, но заставляю его наклонить голову, чтобы поцеловать меня. Руки Николая уже под махровой тканью щекотко поглаживают мой бок.

— Что я не уйду? — мне смешно с его недовольства — Что меня раздражает торшер у окна? Что я думала над именами не наших детей, а Анны и Сергея? Что мне можно заниматься сексом?

Вскрикиваю, когда он быстрым движением подхватывает на руки, но затем до невозможности медленно опускает на кровать.

— Мне плевать на твои степени и статистику в работе, если ты не можешь додуматься до этого.

Он целует мою шею, ключицу, опускается до чуть болезненной увеличившейся груди.

— Ты не должен, если мое тело…

— Львенок. — на меня смотрят настолько строго и понятно, что я чувствую, как краснею — Как только найдешь на этом свете женщину красивее тебя, дай знать, но этого никогда не случится. — он проводит кончиками пальцев по моему животу — Только если.

Только если у нас будет дочь — заканчиваю про себя.

— Я хочу, чтобы ты заставил меня кончить, а не становился плюшевым.

Тогда он берет меня за бедра, раскрывает и притягивает к краю кровати. Он слишком долго не прикасался ко мне, так что несколько поглаживаний, игра с клитером уже могли приблизить меня в оргазму, мне не нужна была подготовка.

— Я тебя прикончу. — ною, когда Николая опускает голову между моих ног — Я хочу, чтобы ты пошел в меня.

Мужчину это не останавливает. Он продолжает истязать меня, доставляя столько удовольствия, что еще пара движений, и я бы взорвалась, но он отстраняется. Наконец.

Николай снимает штаны, через которые уже давно видна эрекция. Я дрожу в ожидании, в острейшем возбуждении. Он пристроился ко мне, и я начинаю двигать бедрами, насаживаясь на несколько дюймов. Мы оба стонем от чувства, которое слишком неожиданно потеряли. Мы зависимы друг от друга. Рядом каждый мать его день.

Николай медленно входит в меня, но это не игра, не приступ нежности, которые иногда так мне нужны.

— Быстрее.

— Не хочу навредить тебе.

— Ты последний человек, который может это сделать.