Ц-5

Понедельник, 15 марта. Утро

Первомайск, улица Дзержинского

Лидия Васильевна зашла в Мишину комнату, и вздохнула. Она была уверена, что с сыном все в полном порядке — и девчонки хором ее уговаривали, и из Москвы звонили, из каких-то очень высоких кабинетов, а душа все равно не на месте. Уж таков удел всех матерей на свете — тревожиться за свое дитятко. Даже если чадо вымахало под два метра, женилось и привозит на выходные двух внучек для бабушки — какая разница? Мама-то помнит его крохой, жадно сосущей молоко…

Лидия машинально смахнула пыль с монитора — и уселась за стол. Нагнувшись, включила микроЭВМ, как Мишенька объяснял. В «системнике» зажужжало, протрещало коротко, и экран мигнул, раскрываясь заставкой — воссияла четырехугольная звезда, под нехитрую мелодийку протаяло красивое и непонятное «AMPARA».

«До чего техника дошла…»

Замигала иконка электронной почты, и у Гариной сразу толкнулось внутри — от Мишеньки что-нибудь? Да нет, нет… Это Петя из Зеленограда. Клик-клик. Клик. Что нам пишут? О-о… Даже так? Отличная новость!

Додумать Лидия не успела — в дверь позвонили. Наверное, Настя прибежала, ее мамин борщ позвал…

«Утробка ненасытная…» — улыбнулась родительница, спеша в прихожую.

Однако за порогом не Настёна подпрыгивала от голодного нетерпения, а улыбались два статных парня в аккуратных синих комбинезонах. Одинаковые джинсовые кепочки прижимают блондинистые кудри, в руках чемоданчики с инструментами, губы изогнуты в приветливых улыбках.

— Здравствуйте! — поклонился добрый молодец с длинными локонами цвета соломы, выбившимися из-под кепки. — Вы — мама Михаила Гарина?

— Да-а… — настороженно затянула Лидия, чувствуя ледяной укол страха. — С Мишей что-то…

— Нет-нет-нет! — всполошился длинноволосый, перебивая ее. — С Мишей все нормально! Просто он сейчас находится в… э-э… в одной из соцстран, и мы хотели установить небольшую приставку к вашему телефону, чтобы он мог вам позвонить.

Добрый молодец с короткой стрижкой посмотрел на него с укором, и белокурый виновато развел руками, словно оправдываясь: мама, все-таки, имеет право.

— Миша позвонит? — обрадовалась Лидия. — Ой, ну конечно, давайте! А когда ждать звонка?

— А сразу, как поставим!

— Ну, ставьте, ставьте…

Парни заняли всю прихожку. Достали какие-то сложные приборы, прозвонили линию, вскрыли телефон, припаивая маленькую черную коробочку. В их речи явственно звучал акцент, но довольно приятный.

«Прибалты, что ли?» — мелькнула мысль.

— Все, готово! — бодро доложил длинноволосый. Сняв трубку, он набрал длинный номер и негромко сказал что-то на немецком. Трубка ответила положительно. Парень кивнул, обронил короткое «Йа!», и положил трубку.

— Ну, все! — сказал он оживленно, натягивая кепку. — Вам позвонят через несколько минут. До свиданья!

— Подождите, — встрепенулась Лидия, — вы что, уходите? А чаю?

— Спасибо, — дружно заулыбались добры молодцы, — в другой раз! Работы много…

Откланявшись, оба скрылись за дверью. Клацнул замок, и тут же затрезвонил телефон. Родительница торопливо схватила трубку.

— Алло! Алло!

— Мамочка, привет! — ясно донесся Мишин голос. — Как ты там?

— Как я тут… — завздыхала мама, включая актрису. — Скучаю! Бросил меня одну…

— Мамулечка, я уже скоро! — заторопился Миша. — Правда, правда! Ну-у, надо было!

Лидия переключилась на следователя-дознавателя.

— Колись, давай! Ты в Берлине?

После секундного молчания трубка ответила:

— А ты откуда знаешь?

— Телефонисты по-немецки говорили!

— А-а… Ну, да. Только ты никому не говори пока! Ладно?

— Ладно, ладно, — довольно проворчала мама. — Привезешь нам что-нибудь с Настей, понял?

— Обязательно!

— О! Чуть не забыла! Папа письмо скинул — наш дом сдан, квартира отделана! Можно въезжать хоть завтра!

— Здорово… — выдохнули на том конце провода.

— А ты когда освободишься? Мы с Настей двадцать четвертого выезжаем! К папе!

— И я! — возликовала трубка. — Тут… хм… такой сервантик присмотрел…

— «Хельга»?!

— Она самая! Ой, ну все, мамулька, побежал я!

— Беги, беги… Целую!

— И я тебя!

Слушая короткие гудки, родительница гордо улыбалась. Ее Мишечка — в Берлине! Нет, нет, об этом она никому не скажет, раз обещала, но надо обязательно отослать сообщение Пете. Вся семеечка заявится, в полном составе! И все будет хорошо!

Шлепая тапками, Лидия заспешила к «Коминтерну».

[1] 4140 метров.

[2] Самолет дальней разведки и целеуказания.

[3] С сомалийского — «Большой рот». Прозвище Сиада Барре, данное за болтливость и жадность.

Глава 12

Четверг, 18 марта. Поздно утром

Восточный Берлин, Карл-Маркс-аллее

Обнадежил Маркус! Сказал, что «уболтали» генсека всем «малым Политбюро» и ждут меня с огромным нетерпением. Видать, сильно соскучились. Соберутся на брежневской даче и сыграют со мной в «Что? Где? Когда?» Уже в среду!

Значит, пора на вокзал Лихтенберг. Ну их, эти самолеты! Лучше поездом «Берлин — Москва». В понедельник выеду, во вторник буду на месте. И начнутся у меня настоящие каникулы!

Вдохновившись, побежал с утра отовариваться в магазин «Exquisit». Цены там, конечно, зубастые, зато все вещи или импортные, или местные, но «лакшери».

Затарив большую сумку, я поплелся «домой». Мысли крутились всякие. Радостное предвкушение, тревожное ожидание, опустошенность и неясные надежды сбивались в причудливый коктейль, полнивший мою бедную голову.

Полторы недели за компом пошли на пользу — забитые прогами дискеты я увезу с собой. Программки сыроваты, их еще вылизывать и вылизывать, но это вторично.

Пожалуй, лишь сейчас инерция сознания сошла на нет, и мое положение предстало во всей целокупности. Попался.

Еще в будущем, флиртуя с попаданками, я четко сознавал, что бегать от КГБ смогу года два, от силы. Чекисты знают свое дело, они будут методично обкладывать меня, подбираясь все ближе, и однажды предъявят свои документы. «Пройдемте, гражданин…»