Царская охота

– Мне осмотреть тебя необходимо, государь, – ого, а Бидлоо на провокации не ведётся и шипеть научился не хуже меня. – У меня нет пациента, жизнь и здоровье которого ценнее твоей, государь, но у меня нет больше и такого ужасного пациента. Позволь осмотреть тебя и перевязать раны, и я уйду, коль ты не желаешь меня видеть.

С минуту мы прободались взглядами, а затем я протянул руку к пуговицам своего сюртука и начал раздеваться. Оставшись обнажённым по пояс, вышел из-за стола и встал так, чтобы лекарю было удобнее меня осматривать. Бидлоо внимательно оглядел меня, обходя по кругу, затем принялся очень аккуратно дотрагиваться до тела.

Когда он дошёл в своих исследованиях до рёбер с правой стороны, то я резко выдохнул сквозь стиснутые зубы, но этот садист только покивал и начал смотреть дальше. На запястьях он остановился и попросил меня сесть, чтобы он мог их перевязать. Сделав перевязку, Бидлоо заявил, что у меня ушиблены рёбра, но перелома нет. Хотя тугую повязку он всё-таки наложил бы, просто на всякий случай.

Ссадину на лице просто осмотрел, покачал головой и заявил, что ничего страшного нет и теперь он спокоен. Но ушёл только тогда, когда замотал мне торс, как той мумии. Хотя дышать и вправду стало легче, не так больно.

И почему почти все значимые и не слишком приятные для меня вещи происходят на зимней охоте? Меня волки прокляли, что ли? И самые серьёзные травмы я получал тоже на охоте. Запретить её надо от греха подальше. А ведь день вроде бы довольно неплохо начался, кто бы знал, что он может так паршиво закончиться.

***

Когда я вышел на крыльцо, натягивая на ходу тёплые перчатки, то ко мне сразу же подвели каурого жеребца по имени Самсон. Я выезжал на нём время от времени, но сейчас его точно не должно было здесь быть.

– Где Цезарь? – конюший замялся, а затем осторожно ответил.

– Колючку вчерась поймал в подкову. Поутру седлать пришёл, а он на ногу припадает, сердешный. Подкову сняли, копыто вычистили, но забил он колючку глубоко себе, занозищу сделал, счас, стало быть, не хромый, но пожалеть животинку надо бы. Коль просто выезд был, по городу проехать с ветерком, то ладно бы, а ведь охота. Скакать долго надобно, как бы всерьёз не захромал Цезарь-то наш.

Вот нет чтобы послушать тревожный звоночек, зазвеневший в голове, и отменить охоту. Но мы все крепки задним умом. К тому же я ещё не до конца отошёл от вчерашнего бала, закончившегося далеко за полночь, поэтому соображал немного туговато. А когда к крыльцу подъехала на своей белоснежной кобылке Филиппа, такая хорошенькая, улыбающаяся, с раскрасневшимися на лёгком морозе щеками, то я плюнул на предчувствия и вскочил в седло.

– Доброе утро, – я кивнул ей, и она улыбнулась ещё шире.

– Доброе утро, ваше величество.

– По-моему, мы ещё в Польше перешли к менее формальному общению…

– Это было в Польше, ваше величество, – перебила меня Филиппа. – Тогда нас окружала опасность и можно было позволить себе многое, но сейчас мы в самом центре внимания, поэтому не стоит ускорять события.

– М-да, так изящно меня на место ещё не ставили. Как вы думаете, вам понравится такая охота? Во Франции вы вряд ли сталкивались с чем-то подобным.

– Я никогда не узнаю, пока не попробую, – Филиппа улыбнулась, и на щеке заиграла ямочка. Я же поднял руку.

– Ну, тогда вперёд. Тронули! – последний возглас прозвучал на русском и быстро продублировался доезжачими. Ворота распахнулись, и кавалькада царской охоты тронулась из дворца.

Дальше всё шло как обычно, но ровно до того момента, пока наперерез охоте не выскочил ещё один волк. До этого момента я искренне наслаждался охотой, а Филиппа даже самостоятельно загнала лису. Но потом, как говорил классик: «Всё смешалось, люди, кони…»

Идущая по следу свора растерялась на долю секунды, а затем рванула за зверем, который находился в зоне её видимости. Разгорячённые погоней охотники свернули на полном ходу за сворой и очень быстро скрылись из вида, а вот мне, Филиппе и нескольким гвардейцам охраны, во главе с Михайловым, пришлось останавливаться, чтобы развернуться, потому что мы-то как раз летели по полю первыми, едва ли не вместе со сворой.

Я даже не понял сразу, что произошло. Михайлов вдруг заорал:

– Засада! Государя и государыню в кольцо! – и нас с Филиппой окружили гвардейцы, но тут со всех сторон из кустов раздались выстрелы.

Всё происходило очень быстро. Вдалеке зазвучали крики, и, судя по топоту, сюда возвращалось много народу, поэтому нападавшие не могли ждать. Они выверили эту засаду до мелочей, даже волка поймали и выпустили в нужный момент. На всё про всё у них было меньше двух минут, и за эти минуты Михайлов умудрился так нас прикрыть, что мы остались живы только благодаря ему.

Вот только я понял, что происходит ровно в тот момент, когда вокруг меня начали падать с лошадей гвардейцы. Упал Михайлов и закричала Филиппа, под которой пристрелили лошадь. Я успел выхватить ружьё и выстрелить, и даже в кого-то попал, когда Самсон тонко заржал и начал падать.

Если бы я был на Цезаре, то смог бы уйти, мы отрабатывали такой уход с Михайловым, когда гвардейцы не брали меня в кольцо, а выстраивали стену. Ну а, чтобы догнать Цезаря… Но его не было сегодня со мной, вот в чём дело. Чтобы перезарядить оружие, времени у нападавших уже не было, они выскочили из кустов и последнее, что я помню, это удар прикладом, после чего отключился.

Сознание возвращалось медленно. Сначала пришли звуки. Два мужских голоса, спорящих на повышенных тонах. Говорили они по-английски.

– Зачем ты притащил их сюда? – зло проговорил один.

– Да там уже кусты трещали, и этот злобный кобель Гром ломился к нам. Я не хочу даже представлять, чтобы со мной сделали, найдя у тела убитого царя. Я бы очень долго завидовал мёртвым, потому что умереть мне не давали бы очень долго! Я не боюсь сдохнуть, но не хочу мучиться перед этим! – ай, молодец Петька. Понимая, что не успевает сам, спустил своё чудище лохматое. И тут до меня дошло: Михайлов! Гвардейцы охраны. И что эти твари сделали с Филиппой?!

– Да, но притащить их сюда? Ты в своём уме? – снова прошипел первый голос.

– А куда ещё? И вообще, раз тебе надо, ты их и убивай. Только деньги отдай тому русскому, который всё устроил. Лично я ухожу как можно дальше. Хватит с меня приключений в этой варварской стране.

Пока они говорили, я благоразумно притворялся мёртвым. Расчёт был на то, что, они не увидят опасности, если будут думать, что я без сознания. Судя по ощущениям, я сидел на стуле, а руки были связаны за спиной жёсткой верёвкой. Сильно болело лицо и правая сторона грудной клетки. «Только бы рёбра не переломались», – промелькнуло в голове. Если всё-таки перелом – то это плохо, я не смогу даже попытаться действовать, потому что элементарно выпаду в осадок от болевого шока.