Царство

Гвардеец же бросил напоследок:

– Возвращаться к Хокбергу тоже не советую. Он вас не спасёт.

Гости переглянулись и отправились к моторной лодке.

Виктория беззвучно плакала, а Хэй опустился перед ней на колени и обнял. Он сказал чуть погодя:

– Вики, я тебя не брошу. Ни в этой жизни, ни в следующей, никакие инквизиционные ублюдки меня не остановят.

Виктория всхлипнула, а потом обнялась с Хэем.

7

Мурцатто уже заканчивала прихорашиваться перед большим ростовым зеркалом, когда сзади подошёл Нераж, положил ей руки на талию, а потом поцеловал в шею. Отражение Мурцатто улыбнулось, щёточка туши остановилась, так и не добравшись до ресниц.

– Я так опоздаю, – сказала Мурцатто.

– Агенты Инквизиции никогда не опаздывают. – Нераж дал волю рукам.

Щёки Мурцатто заалели, и она тут же хлопнула Неража по ладони.

– Хотя бы поцелуй? – взмолился Нераж.

Мурцатто усмехнулась, обернулась к любовнику и осмотрела его с ног до головы, от начищенных до зеркального блеска сапог и до парадного мундира рыцаря Дома Акаста. Она поправила лацканы, галстук, приподнялась на носочках и подарила Неражу короткий поцелуй. Он порывался было продолжить его в нечто большее, но Мурцатто резко отстранилась.

– Проклятье… – проговорил Нераж. – Это мука – ждать следующего твоего поцелуя целый день!

Мурцатто закончила с макияжем и произнесла, обращаясь к отражению Неража в зеркале:

– Мама учила держать мужчин в тонусе. Не давать им всего, чего они хотят. Но тебе повезло, что я – не моя мать. Возможно… – Мурцатто ухмыльнулась, – тебе не придётся ждать так долго.

Она увернулась, чтобы вновь не попасть в медвежьи объятья, и добавила со смешком:

– А может, придётся.

Они – один за другим – покинули покои, и направились на десантную палубу "Повесы", где в сопровождении свиты заняли места внутри челнока. Предстоял спуск на Реджину.

Мурцатто пропустила все церемонии и триумф Туонелы – следила за последними штрихами кампании на Хелге-Воланте – но вот пришла пора вернуться к более привычной работе.

– Ох, глаза б мои не видели этого места… – проговорила она, усевшись и застегнув страховочные ремни.

– Брось. Могу поспорить, тебя уже заждались. – Нераж позволил себе ухмылку.

Мурцатто рассмеялась так, что на неё обратили внимание все, кто находился поблизости в отсеке.

– Да-да, именно так, – проговорила она. – Интересно, что же мои любимые воришки придумали нового? Учатся ли они чему-нибудь вообще?

– Думаешь, всё воруют?

– Не думаю – знаю! – ответила Мурцатто. – Мне эти конюшни разгребать ещё долгие годы. А если… если – не дай Бог-Император! – Туонела пожелает, чтобы я не только СПО, но и дела местных силовиков вела, то я здесь до конца дней своих.

– Не самый плохой выбор, – сказал Нераж. – Всё-таки столичный мир, не какой-нибудь гарнизон на отшибе.

Мурцатто поморщилась и произнесла:

– Ты просто ни разу здесь не был и в здешних кругах не вращался. С некоторыми личностями, бывает, перебросишься парой фраз, а уже хочется руки помыть и лицо сполоснуть, – настолько мерзкие.

Нераж потянулся со своего места и дотронулся до колена Мурцатто. Он подмигнул ей и сказал:

– Постараюсь скрасить твое времяпровождение. По крайней мере, до тех пор, пока меня снова куда-нибудь не призовут.

Через некоторое время челнок достиг посадочной площадки в глубине городской застройки. Космопортами – военными или гражданскими – Мурцатто не пользовалась. Она и вовсе предпочитала появляться внезапно и работать вдалеке от любопытных глаз. Особенно после того, как приобрела дурную репутацию среди реджинских мошенников всех мастей.

Столичный мир встретил гостей неприятным ароматом, в котором перемешалась гарь, пыль, выбросы химических предприятий, тухлая еда и какое-то особенно вонючее дерьмо. Мурцатто увидела перед собой хаос городской застройки, где какие-то многоэтажные дома уже опасно накренились, что не помешало возвести над ними ещё парочку человеческих муравейников. Всё казалось настолько хрупким, настолько нежизнеспособным, что Мурцатто, попросив прощения у Бога-Императора, пожелала, чтобы грядущая катастрофа произошла как можно скорее. Катастрофа унесёт жизни тысяч людей, но тогда, возможно, власть имущие обратят внимание на свои владения, – несмотря на почтенный возраст, Мурцатто ещё сохранила некоторые романтические черты характера.

Она перевела взгляд на встречающих.

Их было немного – Мурцатто оставляла на Реджине десяток аколитов, из которых только двое организовывали её появление, обеспечивали прикрытие и конспиративное жильё.

Кроме подчинённых, Мурцатто увидела нанятых специалистов – техноадепта и механиков, которые должны были заняться челноком.

Когда Мурцатто с Неражем и телохранителями поравнялась с командой, ближайший механик стянул капюшон с головы и бросил одно только слово, которое пронзило всё естество Мурцатто, пригвоздив к месту:

– Мам…

Это был Гальвано. Он выглядел примерно так, как и должен был выглядеть, учитывая, сколько времени прошло с момента их расставания. Ростом её сын был невысок, пошёл в отца, – в его настоящего отца. Лицом Гальвано больше напоминал Мурцатто. Высокий лоб, большие глаза, прямой нос и по-девичьи пухлые чувственные губы. Он носил тоненькие щегольские усы и бороду-полоску.

Телохранитель прикрыл было Мурцатто, но она смело пошла вперёд и взмахом ладони приказала держаться позади. Она собиралась уже обнять ребёнка, когда с Гальвано произошло нечто необычное. Рукав его куртки вспучился, а потом лопнул. Рука, казавшаяся совсем обыкновенной, из молодой плоти и горячей крови, вдруг вывернулась наизнанку, и внутри искусно выполненного протеза Мурцатто увидела оружие.

Она подошла слишком близко…

На лице Гальвано промелькнула наглая усмешка, а у ствола его встроенной пушки заплясало пламя.

Свет перед глазами погас, звуки стрельбы, крики Неража – "Рика… Рика!" – становились всё тише.

8

Среди моих читателей немало поклонников Манрикетты Мурцатто, – не понимаю, как она может не нравиться, – а поэтому предвижу гневные выкрики: "Разве так можно заканчивать отрывок?! Эй! Что произошло?! Она выжила?! Выжила же! Только попробуй сказать, что нет!".