Цена памяти

— Где его и нашёл мой отец.

Его узкие губы белеют, когда он сжимает их особенно сильно.

— Да. Всё сходится, Драко.

— Но зачем возвращать его на место? — Он снова хмурится; брови нависают над потемневшими глазами.

Драко отталкивается от постели и, выпрямляясь, садится. Одеяло сползает, открывая обнаженную грудь, расчерченную шрамами. Гермиона неосознанно прослеживает глазами особенно длинную полосу и гулко сглатывает.

— Предполагаю, что это должно было быть безопасным местом. Хогвартс и Хогсмид под контролем Пожирателей, а единственный человек, которого интересовал этот портрет, умер.

Слова кажутся нелепыми и тяжеловесными. Мысли обгоняют их, и Гермиона всё ещё пытается уложить в голове единую картину. Убедить Малфоя и себя саму.

Он неожиданно мотает головой.

— Ох, Мерлин, Грейнджер, только ты могла собрать всё это и прийти к такому выводу.

Гермиона едва не прикусывает язык.

— Ты веришь?

— Я не знаю, но звучит чертовски логично. Возможно, всё дело в тебе.

Драко подаётся к ней, и его лицо оказывается в полоске света. Солнце за окном уже объявило новый день, который вступает в свои права.

— Дамблдор действительно дал ценную подсказку. Он знал и о портрете, и о том, что ты сможешь передать информацию.

Вздрогнув, Гермиона внезапно чувствует пальцы Драко на своём локте.

— То есть всё было не зря? — едва слышно произносят его губы. Звук приглушённый, словно скрутили громкость, но она разбирает каждое слово.

И кивает.

— Драко…

Он меняется в лице.

— Но как он мог быть в курсе? — Пальцы сжимаются, впиваясь ей в кожу; Гермиона морщится и замирает. Голос Малфоя повышается и отдаёт горькой яростью. — Откуда чёртов… Откуда он узнал про портрет, если о нём не должен был знать никто, кроме моего отца, и…

Он задыхается и наклоняет голову, пряча лицо. Гермиона тянется к нему, обхватывая его свободную ладонь.

— Драко, постой, не заводись, — мягко останавливает она. — Я думала об этом, и у меня есть гипотеза.

Шумно вздохнув, Малфой смотрит на неё исподлобья.

— Само собой.

Она игнорирует его.

— Скажи, — она колеблется и рассеянно поглаживает его кисть. — Выручай-комната цела?

— Выручай-комната?

— Да. Я имею в виду… Она пострадала из-за пожара? Я не уверена, насколько он на самом деле повлиял на неё, и…

— Я не проверял, — Драко передёргивает плечами. — Несколько Пожирателей обсуждали, что якобы кто-то видел её, но, кажется, все попытки попасть туда обернулись провалом.

— И ты не знаешь, существует ли она до сих пор на самом деле?

— Нет, — он вновь цокает языком и сверкает глазами. — Грейнджер, какого чёрта мы обсуждаем Выручай-комнату?

Гермиона быстрым движением отбрасывает волосы с лица; его рука всё ещё на её локте, но движение будто пробуждает его, и Драко выпускает её. Гермиона быстро смотрит на зависшую в воздухе ладонь и снова прямо ему в глаза.

— В прошлом учебном году там было что-то вроде второго портрета Арианы. И тоннель, который соединял Выручай-комнату и Кабанью голову.

Малфой недоверчиво приподнимает брови.

— Ты сейчас серьёзно?

— Именно так мы с Гарри и Роном проникли в Хогвартс второго мая.

— Грейнджер, — голос Драко вдруг срывается; грудная клетка расширяется, когда он пытается набрать побольше воздуха. — Ты хочешь сказать, что в Выручай-комнате был проход, который соединял Хогсмид и Хогвартс? И кто угодно мог пройти по нему?

Его глаза округляются, и выражение на лице на мгновение пугает Гермиону: оно одновременно бешеное, разочарованное и трагичное.

Она резко понимает, что именно это значит для него.

Вспоминает, как Драко Малфой провёл свой шестой курс.

Его миссию.

— О, — выдыхает она и замирает. — Я не… Я не думала об этом. Но…

Его рука сжимается, и он глухо бьёт кулаком по кровати; одеяло смягчает удар. Драко приоткрывает рот, но Гермиона опережает его и быстро-быстро говорит:

— Драко, у меня нет объяснения, как это произошло, но…

— …Да что ты!..

— …Но я не обманываю тебя. Я была в этом проходе, но не знаю, как он возник. Его в некотором роде вызвал Невилл, когда прятался в Выручай-комнате и был так голоден, что она дала ему решение, но я не знаю, почему…

— …Почему замок помог ему, но не стал помогать мне? — вдруг рявкает Драко, и Гермиона испуганно замирает. — А я знаю, Грейнджер. Мы оба знаем.

Он прикрывает глаза; горечь омрачает его лицо.

— Драко…

— Не надо, — обрывает он. — Не надо. Это уже неважно.

Со вздохом Гермиона покачивает головой.

После признания Драко её сознание будто закрылось от мыслей о том, какие поступки он совершил. Она не уверена, виноват ли шок, или же она искренне смирилась и отпустила ему грехи. Она знает лишь, что сочувствует ему. Сердце рвётся от смеси жалости и злости из-за несправедливости того, через что Драко пришлось пройти. Конечно, он был виноват, но наказание, по мнению Гермионы, оказалось несоизмеримым.

И вот теперь — ещё одно едкое и жестокое напоминание о его пути и выборе, который он когда-то сделал.

По виду Драко кажется, что он на грани, но Гермиона верит, что им осталось потерпеть лишь немного. Ведь если она права — это наконец приближает их к победе.

— Тёмный Лорд не может знать про существование второго портрета. Это то, что он упустил, — тихо проговаривает Гермиона, не сводя взгляда с измученного лица Малфоя. — Возможно, из-за этого каким-то образом портрет Дамблдора и узнал о крестраже. Поэтому и сказал тебе следовать за козлом.

— Но как я должен был догадаться? Для меня это звучало как полная бессмыслица.

— Ты и не должен был, — мягко возражает Гермиона. — Он сделал ставку на то, что ты всё-таки стал шпионом и передашь эту информацию в Орден.

— А если нет? Он ведь не мог знать, что я согласился.

— А если нет — то ты просто решил бы, что старик окончательно выжил из ума, или же что его портрет — чёртов брак, — с невесёлой улыбкой Гермиона повторяет его же слова.

Малфой бросает на неё долгий взгляд, а после освобождает ладонь из её хватки и, подняв обе руки, прижимает пальцы к вискам.