Цена памяти

— Что?

Он издаёт недовольный вздох:

— Я пришёл за тобой, Грейнджер.

Эти слова кажутся ей удивительными, и Гермиона молча переваривает их, смотря на Драко так пристально, что не замечает тень, возникшую у него за спиной.

— Я так не думаю, Драко.

Этот голос звучит похоже, но всё же по-другому. Одна манера речи, почти такой же тембр, но темп медленнее, ленивее. Он растягивает слоги — и Драко делал так когда-то.

Мозг Гермионы соображает не сразу, требуется какая-то доля секунды, но до неё всё же доходит, кто появился в камере.

— Отец.

Драко быстро оглядывается через плечо, оценивает обстановку. И тут же, выпустив Гермиону, моментально разворачивается всем телом, оказываясь прямо перед ней, и вскидывает палочку.

Но Люциус быстрее:

— Экспеллиармус!

Гермиона глазами прослеживает дугу, которую делает палочка, вылетев из руки Драко.

Камера небольшая, но, стоя на другом её конце, Люциус всё равно находится в нескольких метрах от них. Однако Драко, пытаясь сыграть на неожиданности, срывается с места. Он бросается вперёд, вскинув руки, и…

С размаха врезается в стену, когда Люциус откидывает его заклинанием.

Ленца, с которой он дал о себе знать, исчезает; теперь голос звучит гневно и удивлённо одновременно.

— Пытаешься напасть на меня? А что дальше? Будешь драться? — он выплёвывает слова одно за другим, всё ещё направляя палочку на Драко; тот шумно выдыхает сквозь зубы и медленно поднимается. Он ничего не говорит, только исподлобья глядит на Люциуса, а потом быстро посматривает на Гермиону.

Напряжение во взгляде обжигает её, и всё внутри сжимается от страха и непонимания. Гермиона чувствует, как земля уходит из-под неё, и концентрируется на том, чтобы удержаться на ногах.

— …Бросаешься на отца с кулаками, Драко? — Люциус снова привлекает к себе внимание. — Как какой-то жалкий… магл?

О, это слово срывается как густая капля крови — и оно полно ненависти и презрения.

Гермиону передёргивает, и она прижимается к стене, чувствуя, как камни холодят раны на спине.

В этот момент Люциус поворачивается к ней; его черты искажает ярость. Прищурившись, он бросает на Гермиону испепеляющий взгляд и цедит сквозь зубы:

— Ты попал под дурное влияние.

Выпитое зелье и отчаяние придают Гермионе сил, и она смело смотрит на него в ответ, хотя совершенно не понимает, о чём речь. Она всё ещё не уложила в голове тот факт, что на её глазах Люциус Малфой отобрал у сына палочку, пока тот пытался её спасти.

Её — маглорождённую.

Грязно…

— Отец, — вдруг подаёт голос Драко и делает маленький шаг вперёд, приподняв обе руки, то ли пытаясь перевести внимание на себя, то ли показывая, что безоружен. — Отец, они выиграют.

Его голос, спокойный, твёрдый и уверенный, заставляет Гермиону неосознанно расслабиться, но она всё равно не удерживает удивлённого вздоха.

Люциус осекается.

— Как ты сме… — он срывается на высокие ноты и быстро оборачивается к двери, будто пытаясь убедиться, что никто больше не услышал этих слов. — Замолчи, Драко!

Но он и не думает останавливаться. Драко делает ещё шаг вперёд, и сердце Гермионы ускоряет свой бег.

— Поттер победит его, — фамилия, которую он прежде не произносит без презрения, теперь звучит почти мелодично, когда срывается с губ Драко. — Он должен был сделать это уже давно.

— Но не сделал.

Он поднимает руку чуть выше.

— Рано или поздно они будут здесь. — Драко не сводит глаз с Люциуса, а Гермиона, не отрываясь, смотрит на самого Драко. Его бледный профиль причудливо выделяется во мраке; она различает на скулах желваки, появившиеся от напряжения, но кроме этого, ничто не выражает его переживаний. — Ты ведь знаешь, что значило уничтожение портрета.

Ноздри Люциуса яростно раздуваются.

Его взгляд несколько раз перескакивает с Драко на Гермиону и обратно, глаза болезненно блестят.

Гермиона в ужасе наблюдает за ним и неожиданно ловит себя на шокирующей мысли.

Он… колеблется.

Гермиона уверена, что он прислушивается и раздумывает.

Ищет лучший вариант.

Люциус Малфой не просто преданный фанатик, он ценит своё положение, свой статус, свою свободу и свою семью. Во все времена он извивался, как змей, в попытке выбрать выигрышную позицию.

Ведь так?

Тихий судорожный вздох надежды вырывается из груди Гермионы.

Но миг проходит.

Люциус мельком опускает взгляд на своё левое предплечье — на метку, скрытую одеждой, — и удобнее перехватывает палочку. Поджав губы, он качает головой, и жесткая усмешка расцветает на его лице.

— Этот разговор не имеет смысла, Драко.

Он морщится, будто бы столкнулся с мелкой, но возмутительной проблемой. Следующие слова полны разочарования и ещё чего-то, что Гермиона не может разобрать.

— Мой сын — предатель и любитель грязнокровок. — Он опускает веки буквально на долю секунды, и морщины на лбу вдруг разглаживаются. — Но он всё ещё мой сын.

Люциус Малфой оценивает вероятности и делает свою ставку.

— Отец, нет!..

— Остолбеней!

Вспышка пересекает камеру, врезаясь Гермионе в грудь, и она валится на землю. Она успевает увидеть, как Драко дёргается в её сторону; он мечется, не зная, что предпринять. Но при падении боль пронзает всё тело, кровь ударяет в голову, и Гермиону ослепляет белизной.

Несколько мгновений она ничего не видит и не слышит.

А когда наконец может снова различать происходящее вокруг, натыкается взглядом на Люциуса, который теперь стоит вплотную к Драко.

И направляет палочку ему прямо между глаз.

— Не делай это…

— Империо.

Гермионе кажется, что она различает печаль в его голосе, но, может, это лишь игра её воображения.

— Так будет правильно, — чуть тише добавляет Люциус скорее самому себе.

Гермиона, рвано дыша, старается не потерять сознание.

Она жадно смотрит, как Драко Малфой каменеет, эмоции покидают его лицо и глаза, губы расслабляются. Он безвольно опускает руки. Его взгляд застывает в пространстве, и он становится похож на марионетку.