Цена Шагала

–  Да как: в трудах да заботах.

–  Дела-то, надеюсь, вытанцовываются?

–  Да какие у нас дела!
– отвечал Антипыч.
– Это у вас дела. У нас так, делишки. Печальные, конечно, делишки.

–  В чем печаль-то?

–  А в том: товарища вот хоронил сегодня. Все бандюги проклятые: всю голову пулей разворотили.

–  Да неужто, - посетовал генерал.

–  А вот что слышишь. Ты бы помог на похороны.

–  О чем говорить!

–  Давай завтра в Сокольниках пересечемся.

–  Где там?
– спросил генерал.

–  Где, где… А вот тир старый знаешь?

–  Деревянненький такой?

–  Он самый, в парке один такой. Вот и давай возле тира. Часика в два устроит?

–  Отчего же.

–  Винтовочку-то в руках еще не разучился держать?

–  Старая гвардия не ржавеет, - ответил генерал.

–  Ну, так и посоревнуемся. Бывай, - и Антипыч повесил трубку.

Генерал приехал в Сокольники ровно в два. Отпустив свою машину перед входом, он прошелся по аллеям и оказался возле небольшого дощатого здания старого тира. Внутри, за деревянным прилавком сидел седенький испитой мужичонка, отсчитывающий маленькие пульки и распределяющий их по лоточкам. Горячился какой-то мальчишка лет двенадцати, упорно всаживающий пулю за пулей в «молоко».

А в самом углу у стены, покряхтывая от напряжения, вскидывал пневматическую винтовку маленький седой старичок в аккуратном драповом пальто и видавшей виды фетровой шляпе. Генерал осмотрелся, купил десяток пулек и пошел в угол, где мучился с винтовкой старик. Лихо переломив свою, он загрузил туда алюминиевый снарядик, щелкнул затвором и, прицелившись в утку, проплывающую по металлической цепи, не глядя в сторону старика, сказал:

–  Привет, Антипыч.

–  Здравствуй, здравствуй, генерал, - отвечал сухой старичок.

–  Мне уже доложили, - сказал Полозков.
– Дело ведем со всей серьезностью: опрашиваем свидетелей, устанавливаем приметы, сверяем отпечатки пальцев. Так что смотри.

–  Свидетели, - произнес Антипыч, - это хорошо. Много установили?

–  То-то и беда, - сурово сказал генерал, - никто ничего не видел, ничего не слышал. По картотеке отпечатки на бутылке не значатся.

–  Глядишь ты, какая напасть, - печально покачал головой Антипыч.
– Ну, а с похоронами поможешь?

–  Как обычно?
– спросил генерал.

–  А я человек не жадный. Нам что: поминочки справить, да свечечку в храме водрузить, вот и все наши стариковские заботы.

Генерал кивнул, полез в карман короткой дубленки и, достав оттуда пухлый конверт, сунул его в карман драпового пальто старика.

–  Считать, надеюсь, не надо?
– спросил Антипыч.

–  Обижаешь, - отвечал Полозков.

–  Времена меняются. Вы, начальники, теперь очень жадные стали.

–  Не груби, - произнес Полозков, сбивая утку.

–  Ишь ты, не утратил, значит, меткости, - улыбнулся старичок.
– Ну, да и мы не отстанем, - сказал он и вдруг, почти не целясь, всадил алюминиевую пульку в прикрепленную под самым потолком тира сову. Сова ухнула и заморгала глазами-лампочками.

–  Да и ты, смотрю, тоже руку не сбил, - заметил Полозков.

–  Так всей и радости в жизни, - отвечал Антипыч.
– Теперь-то что ж: ни пожрать, ни с бабой поспать. Только вот одно и осталось: кино по-стариковски, да в тире пострелять.

–  Ишь ты, отшельник, - ухмыльнулся генерал.

–  Да хоть бы и так. Я о душе все больше думаю. Ну ладно, генерал, у тебя-то времени свободного много, а мне еще в магазин надо: кошечкам мяса закупить. Так что бывай. Если что - звони.
– И, положив винтовку на прилавок, старичок засеменил к выходу.

Полозков выждал пару минут, сделал еще несколько выстрелов, пробуя стрелять с одной руки, и, убедившись в том, что это ему еще под силу, покинул здание тира. Когда он вышел на воздух, никакого Антипыча поблизости уже не было. «Ну и славно, - сказал себе генерал.

– Ишь, как меня с него разбирает». Он поежился, внезапно почувствовав дуновение холодного ветра, и быстро пошел к машине, ожидавшей его у входа в парк. Там, приказав шоферу ехать в Управление, он достал из кармана задней дверцы фляжку с коньяком и, отвинтив крышку, сделал быстрый и крупный глоток. «Так то лучше. Упокой, Господи, душу покойного раба твоего Василия».

Если путешествие генерала Полозкова в тот день было коротким и не очень приятным, то путешествие Андрея Сорина, напротив, обещало быть достаточно продолжительным и весьма радостным.

Около десяти часов утра он уже был в аэропорту «Шереметьево-2» с легкой сумкой через плечо и прозрачным коробом, оклеенным бумагой, в руке. Усевшись на скамейку в середине зала, он вынул из кармана заранее припасенный журнальчик «Итоги» и принялся не спеша разгадывать преферансную комбинацию, приведенную на последней странице. Периодически он отрывал голову от диаграммы карточного расклада и осматривался. Наконец, знакомая легкая фигурка англичанки показалась возле входной двери. Дождавшись, пока она встретится с ним взглядом, Андрей кивнул ей и вновь углубился в журнал.

Не торопясь, Люси подошла к нему, уселась на удачно освободившееся рядом место, широко улыбнулась и, стараясь, произнесла:

–  Привет.

–  Ого, - удивился Андрей, - ты уже выучилась языку?

–  Я быстро учусь, - отвечала Люси по-английски.
– А потом, это слово у вас очень популярно.

–  У нас много популярных слов, - засмеялся Сорин, - и это - не самое популярное.

–  Да-да, я знаю, - улыбнулась в ответ Люси, - но это не слова приветствия…

–  По крайней мере, между друзьями, - перебил ее Сорин.
– Рейс тот же?
– спросил он.

–  Конечно. Мне все удалось.

–  Тогда пошли. Возьми чемоданчик.

Он передал ей и короб и, дождавшись, пока подойдет ее очередь на посадку, неторопливо двинулся за ней. Он видел, как она проходила таможню, что-то быстро и настойчиво объясняя инспектору и показывая бумаги, видел, как таможенник попросил ее открыть короб, как перебрал картины, сверился с бумагой, потом удовлетворенно кивнул и сделал разрешающий жест. Люси улыбнулась и прошла внутрь таможенной зоны.

Для самого Сорина пересечение границы не составило никаких сложностей. Так же легко и безбоязненно он пересек паспортный контроль, уже привыкнув к полетам по чужим документам. Они погрузились в самолет, и тот, набрав высоту, взял курс на объединенный Берлин.

Двумя часами раньше из Москвы тем же путем отправился в Прагу Паша Черкесов. Прибыв в чешскую столицу, он тут же связался по телефону со своим старым проверенным приятелем, переселившимся сюда около трех лет назад, быстро обрисовал ему ситуацию и после сытного, но непродолжительного обеда в итальянской пиццерии неподалеку от «Старо Място» уселся за руль подержанного, но еще крепкого «БМВ». Взяв курс на запад, он покатил по трассе «Прага - Дрезден - Берлин», надеясь оказаться в Берлине уже часов через пять, нисколько ни опасаясь при этом пограничного контроля, потому что вместе с новым паспортом на имя российского гражданина Иванова у него лежал еще и другой, полученный только что в Праге, на имя Костакоса Зандопуло, гражданина Греции, жителя Афин, женатого бизнесмена, отца двоих детей. Этот замечательный паспорт позволял ему проделать весь путь в безвизовом режиме. А потому, прислушиваясь к песенке Бритни Спирс, несущейся из автомобильных динамиков, он выжимал 120 километров и весело летел на встречу со своим бывшим шефом Геннадием Андреевичем Ермиловым.