Цена Шагала

–  Гена, на два дня! Зачем тебе неприятности? Зачем друга терять, врага наживать?

–  Ну, хорошо, хорошо, - примирительно сказал Ермилов.
– Раз ты просишь…

–  Богом прошу!

–  У нас с тобой разные религии, - усмехнулся Ермилов.

–  А! Какая разница, как назвать! Ты знаешь, Гена, ты мне как брат, век за тебя молиться буду!

–  Не стоит. Значит, на два дня?

–  Всего на два дня.

–  Хорошо. Послезавтра подъезжай, тебе все выдадут.

–  Сегодня надо, Гена, сегодня.

–  Аслан, ну ты просто загоняешь меня в угол. Невозможно это сегодня. Посмотри на часы: который час уже! Это же банковские операции.

–  Когда сможешь?

–  Ну, приезжай завтра, скажем, во второй половине дня…

–  В час буду, - прервал Аслан.

–  В два, в два, - осадил его Ермилов.

–  Ровно в два у тебя. Гена, не надо шутить!

–  Какие шутки, Аслан: мы же друзья. Я обещал, значит, сделаю.

–  Спасибо дорогой. В два буду.

Повесив трубку, Ермилов задумался. «Так, - сказал он себе, - значит, допекло. Значит, Трегубец достал Цуладзе каким-то образом. Все эти сделки, на два дня - пустые разговоры. Все-таки эти южане как дети, - улыбнулся он, - думают, что все вокруг глупее их, что их, понимаешь, кишлачная хитрость любого столичного жителя в заблуждение введет. Нет, дорогой Аслан, не введет, и не видать тебе денег, как своих ушей».

Он вновь вызвал в кабинет Пашу и, самолично заперев за ним дверь, начал инструктаж:

–  Вот что, Павел, - сказал Геннадий Андреевич, - завтра у нас могут быть серьезные неприятности. Ты Цуладзе знаешь?

–  Чеченца, что ли?
– переспросил Черкесов.

–  Чеченца, москвича - какая разница? Фамилия что-нибудь говорит?

–  Ну конечно, Геннадий Андреевич, я у вас его видел.

–  Так вот: завтра он и, видимо, не один приедет сюда. Приедет за деньгами, на которые, в сущности, никакого права не имеет. Твоя задача, Паша: во-первых, обеспечить полную охрану офиса. Собери всех, накачай по «самое не могу», расставь людей, в общем, попытайся делать так, чтобы на любой нажим ты мог ответить не только упреждением, но и подавляющим большинством. Это первое. А во-вторых, постарайся не доводить до открытого конфликта, нам это сейчас совсем ни к чему.

–  Понимаю, Геннадий Андреевич.

–  В-третьих, вот что. На встречу с ними вышлешь главбуха.

–  Это Марка Анатольевича?
– удивился Паша.
– Так он же…

–  Его задача не стрелять, а цифрами оперировать. Я его сам проинструктирую. При нем постоянно должны находиться два-три человека. Как только почувствуешь, что жареным запахло, его - в самый дальний угол, и беречь, как зеницу ока. Ребяток медленно вытеснишь. Понял меня?

–  Дело ясное, - ответил Паша.
– На войну собираемся?

–  Ну, война - не война, - сказал Ермилов, - но на учения это вряд ли будет походить. Меня здесь не будет.

–  Когда вас ждать?

–  Ой, не знаю, Пашенька, не знаю. Может, через пару дней, может, через неделю. Останешься пока за главного по всем вопросам безопасности и кадров. Делами главбух займется. Ты в его финансовые проблемы не суйся - он в твои соваться не будет. Докладывать обо всем происходящем будешь лично мне по этому номеру, - и он достал из кармана бумажку.

–  Это что?
– переспросил Паша.

–  Телефон, - уточнил Геннадий Андреевич.

–  Занятный номер.

–  Это космическая связь. Чтобы проблем не возникало.

–  Вы что, на Амазонку собираетесь?

–  Нет, Паш, поближе. Просто, пока какие-нибудь умные головы додумаются начать меня отслеживать, они сначала мобильный спектр пройдут, а до космоса не скоро доберутся.

–  А что, что-нибудь серьезное начинается, Геннадий Андреевич?

–  Ты, Паш, поменьше вопросов задавай. Лучше работой займись.

–  Да я так, спросил просто.

–  Все. Свободен.

Покинув кабинет Ермилова, Черкесов проанализировал ситуацию и решил: «Хозяин явно не вернется, что-то серьезное затевается. Все одно к одному: и мужичок этот, за которым мы следили, и чеченцы со своими разборками. Надо когти рвать. Завтрашнюю встречу я, конечно, организую - нечего черножопым по Москве как по своему кишлаку шастать, - а потом все. Засиделся я в Москве что-то. Для начала в Прагу, а там посмотрим». И, довольный своим решением, он бодро приступил к инструктажу маленькой армии «Гентрейд консалтинг».

Часам к семи вечера все бойцы уже получили указания. Паша лично проверил их оружие, еще раз убедился в том, что каждый понимает поставленную задачу верно, и отбыл домой. Остаток дня он посвятил сбору чемоданов, аккуратно по-солдатски укладывая все необходимое; еще раз пересчитал имеющуюся в доме наличность, принял душ, посмотрел последние известия и, поставив будильник на семь утра, заснул глубоким здоровым сном без сновидений.

Приехав на следующий день на работу в девять утра, он с удовольствием отметил, что его вечерняя накачка не прошла даром, что все ребята на месте, настроение бодрое и деловое. Жизнь в офисе шла как всегда: никто не слонялся по коридорам, из-за дверей кабинетов слышался приглушенный шум голосов, изредка с этажа на этаж перебегали референты, перенося папки с финансовыми документами и длинные рулоны факсов, приходящих со всего света. Спектакль, о котором предупреждал Черкесова Ермилов, начался в двенадцать пополудни.

К зданию «Гентрейд консалтинг» подкатили два черных «джипа» - «Форд Бронко» и «Форд Эксплорер», - и оттуда не спеша выбрались семь человек. Глядя на эту компанию из окна второго этажа, Паша мгновенно вычленил Цуладзе, одетого в дорогое кашемировое пальто болотного цвета, рядом с ним - маленького толстого азербайджанца, видимо, финансового советника Аслана. Потом его взгляд остановился на двух охранниках, не раз уже виденных с Цуладзе в офисе. Трое остальных, одетых в дешевые кожаные куртки и широкие шерстяные штаны, судя по всему, были просто боевиками. Еще раз скользнув взглядом по автомобилям, Паша скорее догадался, чем увидел, что в их стальных внутренностях осталось еще человека три-четыре: два водителя и, по крайней мере, по одному боевику в каждом из них. «Шоферы в счет не идут, бухгалтер тоже. Значит, остаются шесть снаружи и два, скажем, четыре внутри, - закончил нехитрые подсчеты Черкесов.
– Итого, по максимуму, десять против моих восемнадцати. Да, шуму наделать могут, но и только. Ну что ж, начнем».

Он спустился вниз и, не выходя в вестибюль, остановился в углу коридора так, чтобы видеть входную дверь, но при этом самому оставаться в тени мраморной колонны, фланкирующей проход в офис. Охранники, отметив присутствие шефа, постарались выполнить все Пашины указания максимально четко. Когда раздался звонок в дверь, один из них нажал кнопку видеодомофона и спросил:

–  Кто?

–  К хозяину твоему, - раздался голос, искаженный динамиком.

–  Кто?
– еще раз переспросил охранник.

–  Открывай! Видишь, к хозяину приехали.

–  Я спрашиваю: кто?
– металлически и слегка хамовато вопрошал боец Черкесова.

–  Цуладзе, - ответил сам Аслан.

–  К кому?
– продолжал издеваться охранник.

–  К Ермилову, к хозяину твоему. Отпирай.

–  Минутку, сейчас узнаю, - сказал охранник и отключил селектор. Он посмотрел на Черкесова, увидел одобрительную улыбку и вновь вернулся к переговорному устройству.
– Сколько вас?

–  Слушай, откроешь или нет? Что за детские игры?
– начал раздражаться Цуладзе.