Цепкие лапы родины

– Основная часть расследования закончилась. Вот, ознакомься и распишись… Капитан положил перед ним бланк бумаги с машинописным текстом.

– Що це такэ?

– Цэ, пан Мыкола, обвинение! Не хочешь, не читай, все равно мало что поймешь. Распишись здесь, здесь, тут и тут. – Следак ткнул пальцем, где надо расписаться и положил перед ним ручку.

– И в чем же меня обвиняют?

– Статья 247 УК РСФСР - дезертирство! Да ты сильно не пугайся, по ней всего-то от трех до семи дают.

– Да какое дезертирство, с какого хрена?!

– Мне изрядно пришлось помаяться, прежде чем я отыскал по разным частям твоих бывших сослуживцев по последнему месту службы и получил их показания. Ты еще радуйся, что с тебя сняли статью 264 – добровольная сдача в плен. По ней пятнадцать лет предусмотрено. Да не переживай ты особо, с первого января вступает в силу новый уголовный кодекс, по нем может и меньше будет, а там глядишь очередная амнистия подойдет. Так что через год-другой точно на волю выйдешь. А если на суде полностью вину признаешь, покаешься, может даже «условно» или «отсрочку» дадут.

– И что эти «сослуживцы» набрехали, я могу узнать?

– Узнаешь. Всему свое время. Тебе еще с материалами уголовного дела ознакомляться предстоит.

Микола вяло просмотрел обвинение, поставил подписи, где его просили.

– Молоток! – Следак заметно повеселел, - теперь я тебя должен допросить в качестве обвиняемого. Но знаешь, дело это нудное, да и ты ведь ничего не хочешь добавить нового?

– Хочу! Козлы эти ваши сослуживцы, если про меня такую хрень набрехали! Какой я к чертям, дезертир?!..

– Ну это не ко мне, это к твоим отцам-командирам.

– А-а-а, так вот кто меня дезертиром «сделал»! Наверное, историю с «Коперником» забыть так и не смог.

– Ну ладно, ладно, по существу дела ты значит, ничего добавить не можешь. Давай ты откажешься от показаний по статье 51 конституции* и все. Твой допрос, в качестве подозреваемого, у меня уже есть.

– А покурить мне разрешите?

– Ты же, вроде, не куришь?

– С вашими приколами не то что закуришь, но и на иглу сядешь…

Микола расписался в протоколе допроса, где ему указали, после чего, следак его выпроводил за дверь.

Некоторое время он сидел рядом с конвойными в коридоре. Мимо проходили люди в форме. При повороте к лестнице один из офицеров разговаривал с другим. Послышался знакомый широкогласный говор. Мужик явно с Украины. Микола поднялся и шагнул в его сторону.

– Куда!.. – Рявкнул конвойный.

– Сигаретку стрельнуть, мне сам следак разрешил, не веришь, спроси у него.

– Товарыш майор, курыты нэмае? – обратился Микола к офицеру.

Майор глянул на него, в его глазах сверкнула веселая искорка.

– Мае, мае!.. – протянул открытую пачку сигарет «Мальборо» красно-белого цвета.

Взяв сигарету в зубы, Микола вопросительно огляделся по сторонам.

– Здесь нельзя курить! – крикнул старший конвойный.

– А где можно?

– Выйди с ним во двор, выход под лестницей – немного подумав, сказал старший конвойный своему коллеге.

Конвойный, со штык-ножом и кобурой на ремне, поднялся со стула. Они вместе вышли через запасной выход в маленький дворик. Микола быстро осмотрелся. С противоположной стороны стоял бетонный забор, возле него рухлядь из старой офисной мебели.

– Огоньку нет? – как можно спокойнее спросил Микола.

Контрактник полез в карман бушлата. Микола сделал вид, что наклонился почесаться. Екнуло сердце – что будет дальше – решает все… Со всего размаху он резко ударил конвоира в скулу. Крякнув, парень шлепнулся на асфальт. Прыгнув на него, Микола резко выдернул из самодельных ножен штык-нож… Конвоир начал подниматься, в его глазах помутнело, видно, что он еще не оклемался от удара. В три прыжка Микола оказался возле мебельной рухляди, и в ту же секунду перемахнул через забор… Удар о землю, резкая боль в груди… С этой стороны забора оказалась трава, покрытая свежим снегом. Вскочив на ноги, он огляделся, - рядом улица, дома, дворы, какие-то сараи. Микола рванул во двор… Выход на другую улицу, старый трехэтажный дом с двумя подъездами, сараи, гаражи, кусты, деревья. Думать некогда, скорее всего, искать будут во дворе. Микола выскочил на улицу, спрятал штык-нож за пазуху и, как ни в чем небывало, спокойно зашагал по тротуару. Уже отойдя метров на двадцать от дома, он услышал топот и крики со стороны двора дома. Микола перешел на другую сторону улицы. К нему сзади подъезжал синий «жигуленок». Обернувшись, Микола помахал рукой, - машина остановилась.

– Куда тебе, служивый, - из машины выглянуло добродушное лицо мужика средних лет.

– Да мне бы до Ленинской..

– Не-е, мне в другую сторону.

– Ну, подбросьте, сколько можете, а я там дальше сам как-нибудь.

– Садись.

Дверца распахнулась, Микола плюхнулся в мягкое сидение теплого салона. Машина поехала. В зеркальце заднего вида он увидел, как из двора дома выскочили двое в форме, оглядываясь по сторонам. Водила о чем-то спрашивал его, Микола что-то рассеяно отвечал. Когда он вылез из машины на ближайшем перекрестке, он облегченно вздохнул.

* * *

Микола немного отодвинул дверь теплушки и выглянул наружу. Поезд замедлил ход – приближался какой-то полустанок. Он отодвинул дверь шире и, резко выдохнув, прыгнул вперед, по ходу движения поезда. Удержаться на ногах не удалось, он скатился кубарем вниз по насыпи. Вскочив, он побежал в сторону росших поблизости деревьев. Только здесь он перевел дух. Метрах в пятидесяти от него стояли какие-то сараи. Пройдя мимо сараев, Микола вышел на небольшую дорогу, по которой вскоре вышел на улочку одно- и двухэтажных домов. Вскоре он подошел к железнодорожной станции. Осторожно пройдя в зал ожиданий, он осмотрелся, прошел к расписанию поездов, затем к карте района и схеме движения поездов. Выйдя на улицу, спросил первую встречную старушку, как добраться до автостанции.

Минут через двадцать Микола вышел к автостанции. Зайдя в здание, подошел к карте, и старательно ее изучал. Некоторое время он сидел на станции. День близился к концу. Выйдя из зала автостанции, он решительно зашагал по дороге за поселок. Вскоре сзади послушался шум мотора. За ним ехал ПАЗик грязно-белого цвета. Микола помахал рукой, автобус остановился, дверь открылась. Он заглянул в дверь.

– До Ивановки не подкинешь?

– Не-е, если только до поворота на Суворовский…

– Ну, давай хоть до поворота… - Микола забрался в салон и плюхнулся на ближайшее свободное сидение.

Напротив него сидела женщина лет 30-35 на вид в темно-синей нейлоновой куртке и шерстяном платке на голове. В салоне также еще были две старушки, дед, явно алкотского вида, пожилая женщина с девочкой лет восьми.

Женщина, сидевшая напротив, посмотрела на него, их глаза встретились. Микола отвернулся к окну, но боковым зрением заметил, что женщина продолжает его пристально осматривать. Сидевшие в автобусе лениво переговаривались, видно было - все местные и хорошо знали друг-друга. Его тоже о чем – то спросили. Микола что-то ответил. Минут через пятнадцать автобус остановился.