Цепная реакция
Шрифт:
– Он… – Лена ощутила, как в области сердца кто-то словно провел легким перышком.
– Ой, Елена Викторовна, – в глазах у Машки заплясали чертики, – как я вас понимаю… Полный одобрямс! Сама бы попыталась такого заарканить. Ежели надумаешь менять – немедленно телеграфируй. Самовывоз гарантируется.
– Это совсем не то, о чем ты подумала, – отмахнулась Репина.
– Да ладно тебе… Все правильно! Как сказал другой умный человек, принца можно прождать всю жизнь, а мужик нужен каждый день.
– Не, Маш, правда! Это просто… хороший знакомый.
– Ну да. Муж – хороший, знакомый – хороший… Кругом хорошие люди, а тебе плохо. Парадокс получается… Ладно, не расстраивайся! Сейчас мне пора, а завтра обо всем подробно покалякаем. Все, по-ка-ка-шечки!
И
Психолог Надя вечером долго не могла уснуть. Ее мысли беспорядочно перескакивали с работы на домашние проблемы и обратно, а сон так и не шел. Потом попробовала почитать Юнга – «Проблемы души нашего времени» (давно собиралась), но споткнулась на фразе: «Почему я вообще побуждаю пациентов на некоторой известной стадии развития выражать себя посредством кисти, карандаша или пера? А делается это прежде всего для того, чтобы вызвать действие». Ну прямо Репин с его проблемами. Значит, он подсознательно стремится помочь себе с помощью живописи. Это же тема для диссертации! Какой уж тут сон! Но развить тему не получалось. Уставший мозг буксовал. А тело хотело расслабиться. И вместе они – ум и тело – никак не состыковывались.
Наконец где-то около часу ночи Надя не выдержала. Встала, приняла горяченный душ, выпила две таблетки успокоительного и вернулась в постель. Вроде бы помогло. Юнг стал отпускать, мечты о диссертации – потихонечку растворяться, мысли о взрывотехнике – уплывать в небытие. И тут раздался взрыв!
Будильник?! Но на часах – лишь четверть третьего. Будильники до такой степени с ума не сходят. Даже китайские. Звук не умолкал.
Наконец Надежда сообразила, что источник тревоги – ее мобильник, забытый на подоконнике. Ощущая босыми ногами холод линолеума, она на ощупь нашла телефон.
– Алло?..
– Надь, ты не спишь? – послышался в трубке виноватый голос Репина.
– Господи, что за идиотский вопрос… Сам-то как думаешь?
– Так что, лучше утром перезвонить?
Психологиня заметалась в поисках тапок.
– Уже утро! Я убью тебя, лодочник… Говори уж, раз разбудил.
– Ну, извини… Я опять по поводу Ленки. Тут такое дело… У нее подруга есть, Маша. Самая близкая, еще со школы. Они десять лет за одной партой просидели и все равно дружат, представляешь?.. Маша – циничка еще та. Прибабах на прибабахе. Бультерьер в лифчике, короче… Но я не об этом. У нее в субботу день рождения. В ресторане справлять будет, в «Дольче Вите». Итальянский, ну ты знаешь.
– Покороче нельзя? – простонала Надя, накидывая халат. – Без подробностей.
– Так я ж по делу… У Машки этой железное правило: если она в гости приглашает, то человек обязательно с парой прийти должен. Мужчина – с женщиной, и наоборот. Ну если, конечно, правильной ориентации. А неправильной – тоже с парой. Один придешь – она тебя на порог не пустит, кто б ты ни был. За редким исключением, к которому я не принадлежу.
– А если у меня, допустим, пары нет?
– Ищи. Или у подруги займи, если сама найти не можешь… Говорю же: дама с прибабахами. В молодости начиталась чего-то. Или нанюхалась… Не суть. Так вот: Ленка туда обязательно придет. Машкин день рождения она ни за что не пропустит… И, если у нее кто-то есть, она именно с ним и заявится!
– Ну, заявится… И что? Ты взорвешь «Дольче Виту»?
– Зачем? Мне просто надо знать, есть у нее кто или нет. Если есть, то… Короче, я с тобой посоветоваться хочу. Надо мне туда идти или нет?
– А завтра, на свежую голову, посоветоваться нельзя?
– Ты чего, Надь? Завтра ж суббота… То есть уже сегодня.
– Вот именно, что уже сегодня… – вздохнула Михайлова. – Погоди, я еще не проснулась…
Она включила торшер и плюхнулась на кровать, как боец, вернувшийся на плацдарм, который должен защищать до последней капли крови.
– Значит, непременно придет?.. И не одна?.. Что ж, отличная диспозиция! – Надежда уже забыла про сон,
она вошла в новую роль. – Лучше не придумать… Только давай сразу договоримся: никакой самодеятельности! Раз уж хочешь, чтоб по науке, так должен делать все, что я скажу. По инструкции. Будем клин клином вышибать…Закончив разговор и выключив на всякий случай телефон, Надежда вдруг поняла, что заснуть уже точно не сможет. Она тихонько прошла на кухню и, залив воду в небольшую турку, поставила ее на плиту.
Затем опустилась на стул.
И… разрыдалась.
На день рождения Машки они приехали с получасовым опозданием. Елена должна была предстать перед подругой и ее окружением во всей своей красе. На красоту нужно было время. Сидя в салоне и поглядывая сквозь огромную витрину на прогуливающегося по тротуару Леонида, она терпеливо дожидалась, пока мастерица колдовала над ее прической. Она и самой себе не хотела признаться, что ждет: а вдруг брошенный муж все же позвонит? Позже, когда маникюрша накладывала на обработанные ногти блестящее покрытие, Елена Прекрасная сообразила: Анатолий не сможет дозвониться, даже если очень захочет, поскольку она занесла его номер в черный список. А также обезопасила себя от всех неизвестных абонентов, чтобы муж не вздумал воспользоваться телефонами коллег.
Сама же она звонить ни за что не станет. Вот еще…
Наконец преображение завершилось, и Елена Прекрасная покинула салон.
Леонид Андреевич отнесся к опозданию совершенно спокойно. Есть же мужчины – терпеливые и уравновешенные… Только вот почему ей с такими не везет? Репин на его месте уже замучил бы упреками. Довольная собой и, главное, своим внешним видом, Лена впорхнула в его машину, предвкушая заслуженное одобрение от циничной Машки.
Ожидание оправдалось. Теперь, сидя чуть поодаль от именинницы, Лена время от времени ловила на себе Машкины взгляды – многозначительные и одновременно чуть ироничные. Несмотря на пугавшую многих экстравагантную манеру общения, для друзей Машка готова была горы своротить. Лену она любила и искренне желала ей добра со всеми вытекающими из этого факта непредсказуемыми последствиями. Но сейчас эти ее взгляды Репину почему-то страшно бесили. Достала подружка своими намеками. Ее-то какое дело, будет у нее романтическая история с Хариным или нет?
Леонид Андреевич, чутко уловив состояние своей спутницы, подлил ей «Бароло».
– Грустишь?
– А?.. А, нет-нет… Просто устала. Наверное, отвыкла жить с мамой.
– Если тебе нужно временное жилье, есть очень хороший вариант. Недорого, в центре, все удобства… Хотя я, честно говоря, не совсем понимаю. Квартира-то – твоя. А ты ему оставила. Что за странный альтруизм? Пускай бы ехал в свое общежитие. Почему ты страдать должна?
– Квартира не моя, а наша, – неуверенно возразила Репина.
– Слова. Красивые, но слова. Ты извини, не в моих правилах дурно говорить при жене о муже, но мужик должен быть мужиком. Я, когда от первой уходил, квартиру ей оставил. Даже мыслей не возникало, что может быть по-другому. Хотя деньги на нее, естественно, именно я заработал.
Елена не ответила, но благородство оценила. Просто не знала, что ответить. Она стала исподволь наблюдать за Машкой и ее спутником.
Нынешнего кавалера ее школьной подруги звали Радий. Родился Радий в середине шестидесятых, когда профессия физика-ядерщика была столь же почетной, сколь сегодня – ремесло футбольного тренера. Но отец Радия, как ни странно, физиком не был и вообще никакого отношения к науке не имел, а работал кладовщиком на инструментальном заводе. Его самого в свое время назвали Вольфрамом. Тоже, конечно, имечко еще то. Но, если отец Вольфрама, он же дед Радия, давая имя своему отпрыску, был, скорее, жертвой индустриализации, чем собственной глупости, то про самого отпрыска этого не скажешь. Отпрыск был уже настоящим, стопроцентным дураком, а его сын, в свою очередь, стал жертвой вольфрамовой глупости. И сочетание «Радий Вольфрамович» в течение многих лет неизменно вызывало улыбки окружающих вне зависимости от того, в каких кругах озвучивалось.