Цепная реакция

– Делай, что говорят, и не задавай идиотских вопросов! Когда она обычно с работы приходит?

– Когда как. Но чаще всего в девять. Как все ненормальные люди.

– Вот чтобы ровно в половине девятого был у нее. С вином и букетом. И ждать, сколько потребуется…

Михайлова хотела добавить еще что-то, но тут в «психушку» влетел взъерошенный Быков:

– Пикассо, блин! Я тебя по всей базе ищу, а ты тут шашни разводишь! Вон – уже и портретик нарисовать сподобился…

Леха схватил со стола начертанную психологиней диаграмму развития взаимоотношений супругов Репиных, выполненную в строгом соответствии с фундаментальными положениями Карла Юнга.

– А что? Вылитая Надюшка! Узнаю руку мастера Зеленоградского кирпичного завода…

– Тебе что здесь надо?! – раздосадованная Надежда отобрала у непрошеного гостя рисунок.

– Не «что», а «чего». Падежов не знаешь. А точнее – кого. Его вот… – Быков ткнул пальцем в друга. – Вставайте, граф, нас ждут великие дела! ЧП в городе. И как раз по твоей части…

* * *

Подполковник ФСБ Виктор Эдуардович Гаврилов с трудом сдерживал нараставшее раздражение. Ну, взрыв… И – что? Какого лешего их сюда столько понаехало? Кроме них, чекистов, здесь и менты – из города и из района, и прокуратура, и МЧС, и мэрия… И, разумеется, телевидение. Как же без него? Событие ведь вселенского масштаба… Башни-близнецы…

И каждый воображает себя центральной фигурой. На деле же «восемьдесят – двадцать». Универсальный принцип, который еще никто не отменял. Реальным делом занято не больше двадцати процентов из тех, кто сейчас суетится возле обезображенного остова легковой машины и на оцепленной ОМОНом прилегающей территории. Остальные восемьдесят – просто балласт. Приехали сюда только для того, чтобы засветиться на месте происшествия, а потом доложить высокому начальству о своем личном участии в расследовании.

Правда, очень скоро все эти клоуны разъедутся обратно по своим кабинетам и начнут давать интервью, с умным видом высказывая свои взгляды на происходящее. Хотя дело точно будет не столь громким, как могло показаться в первый момент. По счастью, даже обошлось без жертв. Ранен только один случайный прохожий, да и тому, слава богу, угрозы для жизни нет.

К Гаврилову подошел взрывотехник из оперативной группы управления ФСБ.

– Ну? – вопросительно взглянул на него подполковник.

– Тротил… Масса до килограмма. Без оболочки. Скорей всего, таймер. Остатки взрывателя ищем.

Подполковник мрачно кивнул.

Тротил…

В прошлом году возле универмага машину рвануло. Поначалу думали, что теракт, на уши всех поставили. А потом оказалось, что баллон с газом. Машина на газу ездила, и хозяин что-то там перекрыл неправильно.

А здесь, стало быть, все же взрывчатка. Чертовым ваххабитам Москвы мало – добрались уже и до Юрьевска. Не было печали…

Оглядевшись, Гаврилов заметил чуть в стороне Воронову из следственного комитета, с которой несколько раз пересекался по работе. Ну, хоть одно приятное лицо…

Приятное лицо беседовало с мужчиной средних лет, который также показался подполковнику знакомым. Но гораздо менее приятным.

Гаврилов подошел.

– Здравия желаю, Светлана Петровна!

– Здравствуйте… – обернулась Воронова с приветливой улыбкой. – Знакомьтесь: это Андрей Бухаров, из уголовного розыска… Виктор Эдуардович, Эф-Эс-Бэ…

Офицеры пожали друг другу руки. Вяло, словно боясь заразиться.

– Владельца машины установили? – В голосе Гаврилова зазвучали официальные нотки.

– Да, – отозвался Бухаров. – Но толку от этого мало. Он уже два года как на кладбище пребывает.

– Но ключи-то от машины в гроб вместе с ним, вероятно, не клали… Они же у кого-то оставались?

– Ключей вообще не существовало. Да и не машина это была, а одно название. Лет пять уже, как с места не сдвигалась. А после смерти хозяина с нее потихоньку поснимали все, что более-менее ценного оставалось, и бросили открытой на радость местной пацанве.

– Что ж, по-вашему, тротил в нее тоже пацаны заложили?

Андрей, не ответив, бросил быстрый взгляд на Воронову.

– Нет, Виктор Эдуардович, не пацаны, – произнесла следачка. – Боюсь, я знаю, кто это сделал.

* * *

Отойдя от места взрыва, где по-прежнему копошилось трое мужчин в жилетах с надписью «ФСБ», Репин отыскал скучавшего в оцеплении Быкова.

– Ну что? – вполголоса поинтересовался коллега.

– Так и не появилась… – мрачно откликнулся художник. – Я все воскресенье, как дурак, дома просидел. С цветами и вином. А в ответ – тишина. Только Бакс шуршит. И мобильник по-прежнему не отвечает.

– Да я не о Ленке. По взрыву что?

– Старшие братья осматривают, не подпускают никого. Вот любят попонтоваться и туману напустить… Да пустышка… Мощность – не больше кило. И устройство безоболочечное. Иначе бы стенку дома посекло, а так – только стекла взрывной волной повыбило… Странно все это. Бутафория какая-то…

– В смысле? – не понял Алексей.

– Ну, вот ты, будь ты террористом, стал бы устраивать взрыв в тихом переулке, где, дай бог, полтора человека в сутки проходит? Какой смысл? Что он этим хотел сказать?

– Может, мы имеем дело с террористом новой формации. Он проникся идеей всеобщей гуманности и решил действовать нетрадиционными методами.

– Ага, нашел гуманиста… С тротиловой шашкой… – хмуро резюмировал взрывотехник.

– Толян, да кончай ты страдать! Ленкины фортеля – это такая же бутафория. Хотела бы тебя реально выставить – выставила бы. А так… Попугает и вернется.

* * *

Выслушав версию Вороновой, Гаврилов несказанно обрадовался. Как зек, вместо камеры оказавшийся в гареме.

– Вы с ума сошли?! Почему сразу не сообщили?!

– О чем? – ушла в оборону Светлана. – Мы же не знали, о каком именно сюрпризе шла речь. Взрыв мог быть где угодно. И, кстати, не обязательно взрыв.

– А что?! Концерт Киркорова? По-любому сообщить надо было. Радуйтесь, что не пришибло никого! Где этого взрывника ловить?

– Что могли, перекрыли, – скромно заметил Бухаров.

– Воду вы в сортите перекрыли! – отрезал подполковник. – Теперь мы перекрывать будем. – И строго взглянул на Воронову: – Записки сохранили?