Чандрагупта

любой их шаг будет связан с большими трудностями, если они не вызовут у народа и у самого раджи неприязни

и подозрений в отношении Ракшаса.

— А после этого, — продолжал брахман, — уже нетрудно привлечь Ракшаса на нашу сторону или по

меньшей мере обезвредить его.

Чанакья говорил так, будто он просто разговаривает с самим собой, а не внушает собеседнику давно

обдуманное. Все это произвело на военачальника то впечатление, на которое брахман и рассчитывал. Бхагураян

решил, что прежде всего нужно ослабить влияние Ракшаса.

Чанакья хорошо понимал, что во всяком деле многое зависит от того, как начать. Он знал также, что

Бхагураян в любой момент может изменить свое решение, и тогда вновь начнутся колебания. Брахман

почувствовал необходимость теперь же дать Бхагураяну какое-нибудь поручение.

— Послушайте, — обратился он к военачальнику, — если пропадает даром один день, то это, может

быть, и не так страшно. Но когда таких дней набирается много, начинаешь ощущать потерю по-настоящему.

Ведь в результате можно ничего не добиться и все потерять. Человек дела не должен постоянно пребывать в

раздумье, ему необходимо действовать. Если не возражаете, я буду говорить по существу. Так вот, должен вам

сказать, что самый верный слуга министра и его главный шпион Хираньягупта изменил своему хозяину.

— Не может быть! — воскликнул пораженный Бхагураян. — Хираньягупта? Это просто невероятно.

Ведь он самый преданный из приближенных министра. Я догадываюсь, что это ваших рук дело.

— Видите ли, — проговорил Чанакья, — существует много способов заставить таких людей служить

твоим целям. Министр, желая знать, что происходит в доме Мурадеви, попытался склонить на свою сторону

Суматику, но та, вместо того чтобы стать союзницей министра, сделала предателем Хираньягупту, этого самого

близкого Ракшасу человека. Теперь Суматика с его помощью исполнит то, что я скажу. Даже трудно себе

представить, на что способны мужчины ради денег и красивой женщины.

— Что говорить! — продолжал брахман. — Суматика сумела обворожить Хираньягупту. Он вертится

подле нее, как проданный пес. Через его руки идет вся переписка Ракшаса, печать министра тоже хранится у

него. Я подготовлю письмо Парватешвару, и Хираньягупта поставит на нем печать. Все трудности по доставке

письма беру на себя. Но могу ли я рассчитывать на вашу поддержку? Дело в том, что такие люди, как

Хираньягупта, не особенно надежны и полагаться на них не следует. Сейчас нам нужно действовать как можно

быстрее. Ракшас попался в сеть, которую я расставил с помощью Суматики. Воображаемые опасности не дают

ему покоя, он думает только о спасении своего повелителя. Если у Ракшаса появится хоть малейшее

подозрение, положение может крайне осложниться. Пока он ни о чем не догадывается, и мы должны опередить

его. Хираньягупта сейчас на нашей стороне, он сделает все, что требуется. Могу представить себе, как

обрадуется Парватешвар, когда получит такое письмо. Так как же? Если вы согласны и решили бороться за

правое дело, я начну действовать. Если нет, то в конце концов я ведь нищий брахман и у меня нет корыстных

целей. Я уйду в пустынь и буду молиться. Но я считаю, что мы должны бросить вызов Ракшасу и доказать всем

нашу верность истине и справедливости.

— То, что думаете вы, думаю и я, благородный Чанакья, — ответил Бхагураян. — В тот день, когда вы

рассказали мне о Чандрагупте, я дал себе клятву впредь поступать так, как вы советуете. Ведь я ваш ученик.

Мне всегда становится легче, когда я делюсь с вами своими мыслями. Я во всем согласен с вами. Делайте то,

что считаете нужным, а я буду следовать вашим указаниям.

Бхагураян говорил взволнованно и убежденно, и это понравилось Чанакье. “Его нужно использовать. И

как можно быстрее, — подумал брахман. — Этого человека только стоит втянуть, и он уже не сможет

выкарабкаться”.

В тот же день Чанакья позвал Хираньягупту и в присутствии Бхагураяна написал от имени Ракшаса

письмо Парватешвару, которое отослал с монахом Сиддхартхаком, ставшим к тому времени его верным другом.

Со дня отправления письма Чанакья и Бхагураян думали только о том, что ответит Парватешвар, и о

дальнейшем ходе событий.

В письме было подчеркнуто, что ответ следует отправить только с тем, кто доставит послание, ибо никто

не должен знать о тайных сношениях между двумя сторонами.

“Вы сами знаете, насколько сложна обстановка, — говорилось в письме. — Поэтому я и посылаю

буддиста: ведь эти странствующие монахи могут ходить везде, и никому в голову не придет, что они занимаются

политикой и шпионят. Сиддхартхак — верный человек, ему можно полностью доверять”. Далее содержалось

предложение напасть на Магадху.

Теперь Бхагураян каждый день приходил к Чанакье и высказывал догадки о судьбе письма и возможном

ответе Парватешвара. “Когда корабль спущен на воду, — говорил военачальник, — его нужно вести вперед. И

мы не должны утонуть, мы должны достичь цели”. Он гордился собой, чувствуя уверенность в своих силах.

Беседы с Чанакьей не прошли для него даром.

Между тем брахман все время думал о клятве Мурадеви. Он хотел, чтобы раджа был убит с ее помощью,

но понимал, какие трудности с этим связаны. Приходилось держать Ракшаса в постоянном страхе и

напряжении. Ведь стоило министру опомниться и трезвым умом заподозрить истинную опасность, как все их

замыслы могли бы провалиться. Чанакья до сих пор не говорил Бхагураяну об этой клятве, но долго оставлять

его в неведении было нельзя, ибо приближалось время решительных действий.